Ольга Бугославская

Ричард Докинз. Бог как иллюзия. Перевод с английского: Н. Смелкова. — М.: КоЛибри, Азбука-Аттикус (при поддержке Фонда Дмитрия Зимина “Династия”), 2012.

Что и говорить, хотелось бы, конечно, чтобы Бог был. Добрый, мудрый, справедливый... Но, увы, упрямая логика практически не оставляет этому пожеланию пространства для реализации. Это наглядно демонстрирует выдающийся британский биолог и непримиримый противник религии Ричард Докинз. Он ведет наступление по двум главным направлениям. Во-первых, ученый утверждает, что религиозные представления и догмы несостоятельны с точки зрения здравого смысла и естественно-научного знания. Во-вторых, он опровергает популярный тезис о том, что религия является источником нравственности, и в противовес объявляет ее корнем зла: она искажает мировоззрение человека, подчиняет его волю и сковывает мысль.

Первое общеизвестно. Ричард Докинз суммирует факты, которые давно не являются сенсацией. Попытка совместить Священное Писание и школьный курс биологии обречена на провал. Однако конфликт религии и науки, который, судя по книге Ричарда Докинза, крайне актуален на Западе, у нас — далеко не самая острая тема. В нашем глубоко иррациональном сознании Библия и учебник биологии сосуществуют параллельно и практически не встречаются. Это связано с верой в то, что где-то обязательно должна быть более высокая, не доступная нашему мысленному взору точка, где все противоречия сходятся и сами собой устраняются. Поэтому у нас никто во всеуслышание не проклинает Дарвина, а верующие безо всякого внутреннего дискомфорта посещают Палеонтологический музей. В другом случае стремление помирить знание и веру приводит к тому, что христианское мировоззрение под воздействием рациональных доводов преобразуется в нечто такое, что условно можно назвать “верой во все хорошее”. Без дальнейшей детализации. Она тоже может сопровождаться внешними атрибутами православия. И только в самом крайнем случае дело доходит до атеизма.

Если последовать за Ричардом Докинзом и в очередной раз сопоставить Священное Писание с любым справочником по истории Земли, то вопросов, разумеется, останется гораздо больше, чем ответов. Первый и самый очевидный из них даже как-то неловко задавать, хотя и упираешься в него на первых же страницах Ветхого Завета: “Кто создал Бога?” Как пишет Ричард Докинз: “Любой творческий разум, достаточно сложный, чтобы что-либо замыслить, может появиться только в результате длительного процесса постепенной эволюции”. Действительно, если все развивается от простого к сложному, то каким же образом появился всемогущий и всезнающий создатель целой Вселенной? Должна быть длинная предыстория. Бог вечен и бесконечен? Звучит слишком неопределенно и скорее вуалирует пробел, чем что-то объясняет.

Мир был сотворен не за шесть дней, как буквально сказано в Священном Писании, и не за шесть тысяч лет, как утверждают его толкователи. Процесс занял несколько больше времени, а значит, мы можем трактовать библейскую историю только как своего рода иносказание. Но зачем Автору понадобилось прибегать к фигурам речи, из-за которых впоследствии возникло столько недоразумений? Почему не сообщить нам более реалистичную версию событий, чтобы не было соблазна подвергать сомнению истинность Библии?

Ричард Докинз категорически не согласен с тем, что нравственность происходит из религии и вообще как-то от нее зависит. В качестве одного из доказательств ученый приводит результат эксперимента, в ходе которого людям, знакомым с христианским вероучением, и представителям маленького центральноамериканского племени, не обладающего оформленной религией, было предложено разрешить одни и те же нравственные дилеммы. Ответы тех и других совпали. Точно так же как и ответы верующих и атеистов. Соответственно, представления о морали не связаны напрямую с религиозной проповедью.

Но дело даже не в этом. Моральные законы, как и все остальное, подвержены изменениям. Ричард Докинз справедливо замечает, что мораль, на которой построен Ветхий Завет, с нынешней точки зрения весьма архаична. Картины Всемирного потопа (заимствованного, кстати, из аккадской мифологии) или падения Иерихона совершенно не согласуются с идеалами гуманизма. Но следует заметить, что сравнивать необходимо с представлениями не только более позднего периода, но и более раннего. Возьмем для примера жертвоприношение Авраама. Как пишет Ричард Докинз, “по нынешним стандартам данная история — образчик совокупного насилия над малолетним, издевательства вышестоящего над подчиненным и первого известного в истории случая применения оправдания: “Я только подчинялся приказу”. С позиции сегодняшнего дня Докинз прав. Но все относительно. В книге Олега Ивика (псевдоним археологов Ольги Колобовой и Валерия Иванова) “История человеческих жертвоприношений” тот же сюжет рассмотрен в совершенно другом контексте, а именно — в ряду бытовавших веками людоедских культов, предполагавших ритуальные убийства как само собой разумеющиеся. В сопоставлении с ними библейская история оказывается несомненным шагом вперед. Новый Завет — следующий шаг вперед. И тоже очень большой. Как признает Ричард Докинз, “Иисус, если он существовал (а если нет, то автор приписываемых ему изречений), безусловно был одним из величайших этических новаторов всех времен. Нагорная проповедь на века опережает историю”. В этическом плане Ветхий и Новый Заветы являют собой очевидный контраст, и Бог Ветхого Завета отличается от Бога Нового Завета. Представления о морали и нравственности меняются. Меняются и представления о Боге. Или, как предположил в одном из романов о Пелагее Борис Акунин, Бог меняется. Как бы то ни было, безоговорочно абсолютизировать сказанное в Священном Писании и считать само Писание книгой на все времена невозможно.

Вряд ли справедлив упрек в том, что религия является главным разделяющим фактором. Таких факторов множество: раса, национальность, гражданство, социальная и классовая принадлежность… Все, что намечает границу между своими и чужими. Любая идея, даже если сама она абсолютно миролюбива, легко становится поводом для ненависти. Книга Докинза содержит множество отрывков из посланий ревностных христиан в адрес людей, открыто высказавших атеистическую позицию: “Сатанинское отродье… Чтобы вы сдохли и горели в аду… Надеюсь, вы подцепите какую-нибудь страшную болезнь типа рака…”… Такие пожелания свидетельствуют о том, что у людей существует неистребимая потребность в ненависти. Вряд ли можно считать саму религию причиной и источником этой потребности. Но ясно также и то, что, к сожалению, религия от нее не избавляет.

Ричард Докинз отмечает, что человеку свойственно, грубо говоря, “задирать нос” и считать себя центром мироздания. Столь неадекватная самооценка тоже проистекает из религии. В широко известной книге архимандрита Тихона “Несвятые святые” один из героев — православный монах — провозглашает, что бесконечная Вселенная создана для человека. Процитирую Докинза: “…заниженное количество планет во Вселенной — миллиард миллиардов”. Возраст Земли составляет примерно 4,5 млрд лет. Жизнь на Земле зародилась около 3,6 млрд лет назад. Это все для нас? Не много? С учетом того, что “история рода Homo, объединяющего современных людей и десятки тысяч поколений их предков, насчитывает около 2,5 млн лет (Л.Б. Вишняцкий. “История одной случайности, или Происхождение человека”). А история Homo Sapiens — около 200 000 лет. Это несопоставимые величины. Сказать, что миллиарды планет и миллиарды лет — это все для человека, то же самое, что сравнить планету Юпитер с песчинкой и настаивать на том, что Юпитер создан для этой песчинки.

Кстати, о наших предках. Кем они были? Как отмечается в монографии Вишняцкого, вопрос о том, считать ли их еще обезьянами или уже людьми, смысла не имеет, поскольку любая классификация произвольна. И все-таки? С точки зрения религии? Ведь речь идет о более чем двух миллионах лет истории, которые из религиозной картины мира вообще выпадают.

Величие предполагаемого создателя миллиарда миллиардов планет и невероятно сложной жизни на Земле должно быть поистине немыслимым и непредставимым. Однако люди приписывают Ему сугубо человеческие свойства, с этим величием никак не совместимые. Ричард Докинз задает правомерный вопрос: “…почему мы с такой готовностью верим в то, что самый лучший способ ублажить бога — это верить в него? Разве не может оказаться, что бог столь же охотно вознаградит доброту, щедрость или скромность?” Действительно, неужели Бог, подобно земным правителям, оценивает людей, руководствуясь принципом личной преданности?

Принадлежность к той или иной церкви имеет одно крайне неприятное следствие — она подразумевает, что вы поступаете в чье-то распоряжение. Вы должны признать авторитет церковных иерархов, которые от вашего имени будут кого-то осуждать или одобрять, объявлять святыми или грешниками, указывать, что является для вас лично оскорбительным, и прочее. Это еще более способствует скепсису в отношении религии и отторжению от церкви, чем все логические доказательства.

Ричарду Докинзу с легкостью удается то, чего в полной мере не удалось ни советской пропаганде, ни Михаилу Леонтьеву, ни Алексею Пушкову, — поселить в читателе ужас в отношении Соединенных Штатов Америки — самой религиозной из развитых стран. Мне уже доводилось много раз слышать и читать о том, как незавидна в США участь атеиста. Владимир Познер, в частности, свидетельствует о том, что атеизм в Америке ассоциируется с коммунизмом, а потому вызывает у обывателей бурю негодования. Александр Марков в книге “Эволюция человека” упоминает о том, что в Штатах видные политики вступают в публичные перепалки с научными журналами. Один из сенаторов “заявил прессе, что человек — не эволюционная случайность, что в нем отражается “образ и подобие” наивысшего существа... Аспекты эволюционной теории… которые подрывают эту истину, должны быть решительно отвергнуты как атеистическая теология, притворяющаяся наукой”. Советская идеология в зеркале. Из многочисленных фактов, приведенных самим Ричардом Докинзом, особенно впечатляют изобретенные одним американским пастором “адские домики”, куда “родители или христианские школы привозят детей… чтобы до смерти напугать картиной того, что может произойти с ними после смерти”.

Если все это так, то очевидно, что в Штатах религия, так же откровенно, как и у нас, используется в качестве орудия политики. Видимо, американцам, как и нам, необходима твердокаменная идея, которая цементирует нацию и подпирает власть.

Конфликт науки и религии, не очень ожесточенный, протекает у нас где-то на периферии общественной жизни. И если бы не было другого конфликта — между официальной церковью и частью общества, — то книга Докинза, скорее всего, не имела бы у нас большого резонанса. Мы не очень склонны к рационализму, и логическими доводами нас не возьмешь. Но возникшее недоверие к РПЦ постепенно распространяется и на само вероучение. И здесь книга Докинза играет свою роль, серьезно подкрепляя это недоверие.