Виктор Широков.
Сам свой лоцман, сам свой
боцман, сам свой капитан
Разбитый компас. Журнал Дмитрия Галковского. №№ 1—3.
Вынесенные в заголовок отклика на три вышедшие номера журнала Дмитрия Галковского “Разбитый компас” строки Новеллы Матвеевой сегодня, кажется, не так на слуху, как название телепередачи “Сам себе режиссер”, но они, на мой взгляд, точнее отвечают ощущению после прочтения журналов, — сочувствующе-романтически-победному при всей гибельности процесса, — нежели жесткая телеформула.
Должен сразу расставить все точки над i: первые же газетные публикации Галковского привлекли мое внимание и поставили в редкие (или густые) ряды поклонников его своеобразного дарования. Несмотря на весьма непростой (закамуфлированный) его характер, я разделял и разделяю до сих пор полемический пафос его претензий к тем или иным конкретным шестидесятникам (они, может, и выдержали испытание “огнем и водой” более или менее пристойно, но уж испытания “медными трубами” не прошел из них никто, кроме сидевших в лагерях и тюрьмах или выдавленных коммунистическим режимом “за бугор”), с интересом читал в периодике явно покалеченные редактурой части его “Бесконечного тупика”, пытаясь понять взаимосвязь фрагментов и общую перспективу произведения.
Сегодня “Бесконечный тупик” наконец издан, пусть и мизерным тиражом (500 экз.), собрал немалую прессу, был отмечен престижной премией, от которой (причем денег немалых), скажем прямо, вовсе не обеспеченный автор отказался. Честь и хвала ему за последовательное следование собственным, неоднократно декларированным принципам! Галковский — философ, судя еще и по этой последовательности воплощения “философии жизни”. Но вернемся к нашим баранам, к нашим агнцам, к журналам.
Выход их приветствую всячески: они — не только немаловажное культурологическое свидетельство нашего времени и свое место в истории отечественное журналистики уже вполне заслуженно обеспечили; они — существенное дополнение к “Бесконечному тупику”, своеобразная автохарактеристика; наконец, они — действительно частное предприятие честного человека (честное предприятие частного лица), не исподличавшегося (как приходилось в недавнее время) в достижении редакторского кресла, не юлившего перед властями и не отстаивающего право на властное сиденье ежедневно и ежеминутно идеологическими и экономическими (впрочем, это особь статья!) компромиссами, что бы мне ни говорили возможные оппоненты.
Чтобы судить справедливо издателя и главного редактора, каковыми обозначил себя Дм. Галковский на обороте титульного листа журнала (помимо еще 13—15 ипостасей, карикатурно пародирующих аналогичные штатные структуры официальных органов печати), надо, наверное, еще раз обратиться к программе журнала, опубликованной во втором номере “Разбитого компаса”. Поскольку журнал малодоступен (прежде всего из-за малотиражности: № 1 — 105 экз., № 2 — 200 экз., № 3 — 500 экз.), приведу основные пункты программы: 1. Естественность (как ее понимает пятнадцатиипостасный Дм. Галковский); 2. Новое западничество: а) политическая и культурная преемственность с исторической Россией как своеобразной, но органической частью западного мира, б) борьба с советским невежеством и обскурантизмом, то есть в конечном счете с “советской культурой” как таковой, в) консолидация образованных классов России и создание русского общественного мнения, г) развитие личности, воспитание уважения к человеческой индивидуальности; 3. Толстый журнал.
Форма отклика и просто недостаток журнального места не позволяют, к сожалению, привести программу “Разбитого компаса” полностью, а там есть не просто одновременно волнующая без обиняков преемственность традиций отечественной журналистики и наивная констатация банальностей (или банальная констатация наивностей), но и рациональность здравомыслящего “подпольщика”, сознательно провоцирующего диалог с читателем.
Дм. Галковский в программе журнала как никогда верен-таки своей отработанной и продуманной методике литературной провокации. В его газетных статьях она — в первую очередь сошлюсь на свои ощущения — срабатывала безошибочно. Полутора-двумя десятками лет ранее похожее поведение демонстрировал другой воспитанник В. Кожинова, поэт Юрий Кузнецов. Но сейчас однообразное повторение приема в каждом номере журнала утомляет, и вместо желанного автору диалога звучит его механический монолог.
Дм. Галковский, свято уверовав, что журнал — просто та или иная контаминация разножанровых материалов, вместо живого, свободно и прихотливо развивающегося организма предлагает в собеседники некое зомбированное, лишь имитирующее жизнь существо. Изучать его вроде и любопытно, но вот полюбить его невозможно. Исходя из заявленной программы, третий пункт наиболее выполнен — печатный орган действительно “толстый”, но вот увольте — по всем параметрам он не журнал, а скорее альманах, и тем более не аналог “Дневника писателя” Ф. М. Достоевского, на который, чего греха таить, явно был ориентирован. Положения второго пункта программы, может, и выполняются частично по подпунктам “б” и “г”, но воплощение заявленного в подпунктах “а” и “в”, видимо, намечено на две-три ближайшие пятилетки (если погода издательская не переменится). А первый пункт программы заведомо невыполним, ибо “доза и способ получения денежного наркотика” ничуть не менее важны и краеугольны для жизнедеятельности “Разбитого компаса”, равно как и для всех остальных “пресмыкающихся рептилий” отечественной сегодняшней журналистики. Разница пока лишь в размерах.
Дм. Галковский сам прекрасно понимает, что “журнал” — не просто (и “прежде всего”) “подборка текстов” — на словах утверждая обратное. Конечно, это опять-таки входящее в его правила игры провоцирование намеченной им же определенной читательской реакции. Просчитать-то он просчитал, да и просчитался (простите за каламбур). Один человек, случается, в поле воин, но подготовка (сочинение и компоновка текстов) журнала — дело не только трудоемкое, но и все-таки коллегиальное, компанейское. Один ум хорошо, а два лучше.
Увы, натужная серьезность, граничащая с болезненной одержимостью, — не лучший советчик. Нарочитая веселость, даже бравада — тоже не всегда выручают. Страницы “Разбитого компаса” интересны мне прежде всего как симптоматика конкретной личности (повторюсь, мне лично интересной, близкой и чуть ли не родственной), как автохарактеристика. Но не более.
Пародирование “совковых” приемов манипулирования сознанием постепенно мимикрирует до полного уподобления оригиналу и, следовательно, приводит к отторжению читателя. Введение других авторов, как и трансплантация чужеродных материалов, имеет тот же результат, особенно потому, что исторический дискурс вышедших номеров, явное превалирование архивной тематики требуют и соответствующей атрибутики, иного направления, нежели “разбитый на 16 частей компас”. А если “Разбитый компас” — журнал прежде всего “специального знания”, журнал “галковсковедения”, то лучше бы и автором одним ограничиться. Тем паче, что, прав В. Курицын, чья статья “По-над глыбами” перепечатана в третьем номере журнала, “Галковский, разумеется, писатель великолепный”. Думаю, что его маскарадная простодушность — в известной степени отвлекающий прием, на который уже многие попались, — и Курицын, и аз легкомысленный.
Пользуясь случаем, кстати, обращусь непосредственно к издателю-редактору. Уважаемый Дмитрий Евгеньевич “Гагарин”-Галковский, прошу вас, проявите побольше не только доверия к потенциальному читателю, но и сочувствия и товарищества, как издревле велось на Руси. Нельзя застарелого алкоголика одной любимой минералкой освежать, надобно изредка для брутального братства и равенства самому охмелиться, чтобы наутро сходной головной болью маяться! Воображаемое похмелье убеждает и сдружает совсем не так, как натуральное. А ведь вы, дорогой коллега, явно писатель и философ “натуральной школы”. Не оттуда ли и блестящий этюд о Георгии Гачеве “Та самая структура”, который, если бы его герой не был реальным лицом, явил бы новый литературный тип, достойный не только духовной премии “Хороший мужик”; и “выбранные места из переписки с товарищами” — Умри, Кузьма! Лучше доподлинных перлов читательской письменности никаких других образцов благоглупости быть не может.
Хотел я, было, расписать, что устал уж больно от постоянных авторских сетований на недопонятость широкой аудиторией и узким кланом профессионалов, как будто все еще Дима Галковский — детсадовский питомец в коротких штанишках, не привыкший к банальному коллегиальному садизму, ибо писатель писателю, вестимо, волк (ВЛК — чем не курсы волчьей любезности), но рукой махнул: какой я ему коллега, скорее ППП (потенциальный потребитель продукции). И в окончание журнальной поверки перед лицом читателей торжественно заверяю, что обязуюсь и впредь приобретать очередные номера “Разбитого компаса” по благотворительной цене 5 ам. долларов, чтобы подпитывать автора и издателя в его экспериментах. Неплохо было бы, если бы и Дм. Галковский, учтя мои пожелания в качестве ППП, продолжал не только варить “кашу из топора”, но и продемонстрировал помимо отмеченных выше дарований иные, еще неявленные ипостаси.
Все-таки жажду обрести в “Разбитом компасе” художественную прозу, поэзию, эссеистику, научные статьи (“Русская политика и русская философия” явно требует продолжения), памфлеты и — чем черт не шутит — библиографию! Отечественные традиции обязывают. И неча на зеркало пенять: куда конь с копытом, туда обязательно и рак с клешней!
Виктор Широков
