Ольга Бугославская

Galileo. —

И все-таки она вертится

Давно замечено, что у нас люди верят во все: в Господа Бога, черную и белую магию, астрологию и святочные гадания, проклятие фараонов и китайский новый год, гомеопатию и АО “МММ”. В октябре на НТВ (не к ночи будь помянут) был показан документальный фильм Екатерины Гордеевой “Маленькая вера” о так называемых “чудесах”, легко и быстро укореняющихся в массовом сознании. Если во дворе городского жилого дома разместить на видном месте внушительного вида камень, а на соседних столбах наклеить объявления, информирующие о том, что камень чудотворный, то очень быстро вокруг него соберется несколько десятков человек. Все они будут готовы засвидетельствовать, что камень и впрямь не простой и влияет на людей самым благоприятным образом. Если на деревенской улице рассыпать камешки поменьше, то местные жители примутся их собирать в различные емкости, сочтя их звездами, которыми кто-то свыше неким таинственным образом кормит человеческие души. Если неизвестный голос в телефонной трубке сообщит старушке-пенсионерке, что со спутника (!) ей диагностировали рак, то бедная перепуганная старушка согласится купить у неизвестного голоса чудо-лекарство за 75 тысяч. (Попробовал бы этот голос обратиться к английской или американской старушке). И так далее.

Все более интенсивным становится процесс клерикализации страны. С религией в школе, оскорбленными чувствами верующих и проектом открытия богословского факультета в МИФИ. Джордано Бруно в наш просвещенный век на костре бы, конечно, не сожгли. Что за дикость! Так, разве что штраф…

В сложившейся ситуации значение научно-популярной литературы резко возрастает. В одном из выпусков программы Алекса Дубаса на канале “Культура”, который был посвящен данному вопросу, прозвучала мысль о том, что сегодня ученые часто не видят смысла работать в этой области. Потратить год жизни на написание книги, которая в лучшем случае выйдет тиражом 5000 экземпляров, — перспектива не самая заманчивая. Но ничего другого не остается. Если сегодня не написать для пяти тысяч, завтра не останется вообще никого, кто сможет этим заинтересоваться. Но если это сделать, то возникнет хоть и призрачный, но все-таки шанс, что завтра пять тысяч превратятся в десять, а десять — в двадцать…

А потом, что ни говори, но 5000 на 140 миллионов — это какой-то нонсенс. Даже при самом пессимистичном взгляде на вещи. В одной Москве потенциальных читателей должно быть намного больше. А где же Питер, Нижний Новгород, Казань, Самара, Екатеринбург, Новосибирск, Томск, Хабаровск, Владивосток…? Даже трехмиллионный тираж “Науки и жизни” в ее лучшие годы — и того, по идее, мало. Здесь дело не в полном отсутствии читательского интереса, а в провале пиарщиков и распространителей.

Научно-популярная литература тоже нуждается в популяризации. Необходима моральная поддержка, необходимы премии. За лучшие отечественные книги в этом жанре, за лучшие иностранные работы, изданные в России. И за перевод этих работ тоже. Нужны встречи с читателями, “круглые столы” и дискуссии. Словом, все, что способно сфокусировать внимание читающих людей на научно-популярных изданиях.

На сегодняшний день крупные заслуги в данной области принадлежат Фонду некоммерческих программ “Династия”, который совместно с издательством “Астрель” осуществляет проект “Библиотека “Династии””. В его рамках издаются остро актуальные научно-популярные книги, тщательно отобранные экспертным сообществом. В числе вершинных достижений — “Рождение сложности” и двухтомная “Эволюция человека” Александра Маркова. Среди переводных изданий — труды британского биолога Ричарда Доккинза. Кроме того, Фонд поддерживает серию “Наука для всех” издательства “Век 2”, которая также включена в проект. К ней относится, в частности, выпущенная в 2012 году книга Владимира Решетникова “Почему небо темное. Как устроена вселенная”. “Альпина нон-фикшн” предложила две захватывающие книги японского ученого Мичио Каку “Физика будущего” и “Физика невозможного”. Среди серийных проектов одно из самых заметных мест занимает “Galileo” издательства “КоЛибри”.

Ученый, который занимается популяризацией научных знаний и достижений, должен быть хорошим писателем, умеющим облечь свое повествование в форму детективного расследования или некоего подобия авантюрного романа. Рассказывая просто о сложном, ему необходимо соблюсти тонкое равновесие, позволяющее, с одной стороны, не опрокинуться в попсу, а с другой — не вознестись в заоблачные высоты, доступные лишь специалистам. Не самый продвинутый человек в естественно-научной сфере, гуманитарий, например, по прочтении должен почувствовать себя окрыленным, способным на доступном уровне ориентироваться в актуальных проблемах физики, химии и биологии. Серия “Galileo” предлагает книги, где все эти задачи блестяще решены. А внутри этой серии есть монография, которую вообще можно считать эталонной научно-популярной книгой. Это “Золото, пуля, спасительный яд”. Автор — наш соотечественник, что особенно приятно, доктор химических наук, профессор МГУ Генрих Эрлих. Придраться здесь можно только разве что к названию. Несколько смахивает на “Карты, деньги, два ствола”. С названиями здорово справляются гуманитарии. Любо-дорого: “История смерти”, “История загробного мира”, “История человеческих жертвоприношений”… Не захочешь, а прочитаешь. А здесь более удачен подзаголовок — “250 лет нанотехнологий”.

В 2012 году в рамках серии вышли еще две книги — “В поисках частицы Бога, или Охота на бозон Хиггса” научного обозревателя Иэна Сэмпла и “Империя звезд, или Белые карлики и черные дыры” историка науки Артура Миллера. Обе монографии прослеживают историю решения конкретных научных задач. Вернее, работа Иэна Сэмпла описывает попытки найти ответ на вопрос, который на момент написания книги оставался открытым: “Дело в том, что пока никто не может объяснить, почему вещество имеет массу”. Частица Бога — условное название бозона Хиггса, который в Стандартной модели, описывающей электромагнитное, слабое и сильное ядерное взаимодействия элементарных частиц, отвечает за массу этих элементарных частиц. Английский физик Питер Хиггс в 1964 году предположил существование невидимого поля, без которого “космическая пыль никогда не собралась бы вместе и не сформировала галактики, звезды и планеты” и не возникло бы предпосылок для возникновения жизни. Для прояснения природы этого поля был разработан и создан всем известный Большой адронный коллайдер. “В коллайдере должны создаваться возмущения поля Хиггса, которые являются признаком появления частиц, называемых бозонами Хиггса”. На Большом адронном коллайдере, расположенном в Женеве, работают сотрудники ЦЕРНа — Европейской организации по ядерным исследованиям. В Штатах недалеко от Чикаго расположен второй по мощности коллайдер, где над той же проблемой бьются физики из Национальной ускорительной лаборатории имени Энрико Ферми (сокр. Фермилаб). История весьма жесткой конкуренции ЦЕРНа и Фермилаба составляет сюжетную основу книги Иэна Сэмпла. В июле текущего года появились сообщения о том, что физикам из Женевы удалось найти частицу, похожую на бозон Хиггса. Но пока эта новость сопровождается осторожными комментариями.

“Империя звезд” Артура Миллера посвящена тому, как были открыты черные дыры, нейтронные звезды, описан процесс умирания звезд, как складывались представления об их внутреннем строении и другим проблемам астрофизики. Книга строится на интеллектуальной дуэли двух ученых — британца Артура Стэнли Эддингтона и гениального индийца Субрахманьяна Чандрасекара. Последнему принадлежит одно из важнейших открытий в истории этой науки, которое он сделал в девятнадцатилетнем возрасте: “Чандра вывел уравнения, описывающие драматическую судьбу небольших плотных звезд — белых карликов”. Ученый доказал существование их предельной массы (предел Чандрасекара). “Любая звезда, масса которой больше этого предела… продолжает бесконечный процесс сжатия под действием собственной гравитации в точку с бесконечной плотностью и нулевым объемом”. Острая и оскорбительная критика, которой подверг теорию Чандрасекара Артур Эддингтон, пользовавшийся в научном мире непререкаемым авторитетом, надолго затормозила развитие этой отрасли знаний. Черные дыры, белые карлики, красные гиганты, рождение Вселенной и галактик, личности масштаба Эддингтона, Чандрасекара, Милна, Ландау не могут не увлекать. Единственное “но”, которое возникает при прочтении, можно отнести к Артуру Миллеру как писателю. Заметно, что автор наверняка ознакомился с каким-нибудь пособием из разряда “Как написать бестселлер” или закончил соответствующие специальные курсы. Он слишком много развлекает, вдаваясь в подробности личной жизни, вплоть до сексуальной ориентации описываемых персонажей, увлекается романтизированными портретами, сообщая, у кого был острый подбородок, у кого крючковатый нос, у кого острый взгляд, стараясь таким образом сделать своих героев максимально кинематографичными. Автор не чужд таких выражений, как “райский уголок”, лишенных, увы, иронии. Это привносит в местами по-настоящему вдохновенный рассказ налет искусственности.

Книга Генриха Эрлиха абсолютно чиста от подобного рода пластмассы. Здесь повествование нанизано на развенчивание мифа о нанотехнологиях как ультрановом прорыве. Автор возвращается на 250 лет назад к Бенджамину Франклину, которого провозглашает одним из отцов-основателей нанотехнологий. Почему именно на 250? Это “хорошее, круглое число, долгая история придает солидности народам, партиям и наукам”. За этой отправной точкой следует вихреобразный, эмоциональный, полный юмора рассказ об ученых и научных разработках, постепенно продвинувших те самые нанотехнологии до открытия новой формы углерода — фуллерена, совершенного американскими исследователями Ричардом Смолли и Робертом Керлом, и синтеза нанотрубок, которые сегодня является символом самих нанотехнологий. Когда говорят о нанотехнологической революции, обычно имеют в виду потенциальное применение нанотрубок в энергетике, а также надежды, связанные с созданием с помощью нанотехнологий безотказных методов борьбы с раковыми клетками.

Включенные в книгу Генриха Эрлиха краткие жизнеописания ученых никак не служат развлекательной “музыкальной паузой” между научными статьями. Драматурги и авторы серии ЖЗЛ найдут здесь богатейший материал. Стремительные, динамичные, полные внутреннего напряжения, с безошибочной расстановкой акцентов, эти биографические очерки преследуют цель восстановить справедливость в отношении тех ученых, чей научный труд остается недооцененным: “В истории науки множество примеров того, как вклад в науку одних ученых был непомерно раздут, а их современники, куда более заслуженные, были попросту вычеркнуты из поминальника”. Такова, к примеру, судьба Тобиаса Ловица, открывшего явление адсорбции. Но и те исследователи, чьи заслуги были оценены по достоинству или даже раздуты, все равно не избалованы общественным вниманием. Великие писатели, композиторы и художники известны гораздо в большей степени, чем ученые. По крайней мере, их имена. А среди ученых всеобщей известностью пользуются разве что Ньютон и Эйнштейн. У нас, возможно, Ломоносов и Менделеев. Не более того. Поэтому книга Генриха Эрлиха, включающая краткие жизнеописания Тобиаса Ловица, Агнесс Покелс, Кэтрин Блоджетт, Петра Ребиндера, Фредерика Сенгера, Лайнуса Полинга, Роберта Меррифилда, Владимира Ипатьева и многих других, хотя бы отчасти восполняет этот гигантский пробел.

Генрих Эрлих не скрывает, что решает в том числе и воспитательную задачу, предлагая ученых-подвижников, отказавшихся патентовать свои изобретения, отдав их в безвозмездное пользование людям, в качестве примеров для подражания. Воспитание — тонкий лед. Чуть перегнешь, повеет назидательностью — и тебя никто не станет слушать. По этой скользкой дороге Генрих Эрлих прошел очень уверенно, ни разу не поскользнувшись, благодаря тому, что тон повествования сочетает пиетет перед выдающимися учеными и подчеркнутое уважение к читателю.

Заниматься популяризацией науки сегодня, наверное, дело не самое благодарное. Но от него не в последнюю очередь зависит, не провалимся ли мы вообще в какие-нибудь темные века. Девиз Ричарда Смолли звучит, возможно, несколько пафосно, но очень злободневно: “Будь ученым — спаси мир”.