Артем Скворцов

Заметки по краю круглого стола

Об авторе | Артем Эдуардович Скворцов (р. 1975) — филолог. Доцент Казанского федерального университета, доктор наук. Автор около ста научных и критических работ. Публиковался в журналах «Знамя», «Новый мир», «Арион», «Октябрь», «Philologica», «Вопросы литературы», «Полилог». Лауреат литературных премий «Эврика» (2008) и «Anthologia» (2011). Живет в Казани.

Положение заочного участника состоявшегося «круглого стола» двойственно. С одной стороны, на поезд он опоздал. С другой — его позиция в чем-то более выигрышна: есть возможность ознакомиться с высказанными в полемике мнениями и обдумать собственную точку зрения.

Примыкая к основной группе участников дискуссии «Поэзия ХХI века: жизнь без читателя?» («Знамя», 2012, № 2), буду следовать за вступительным словом главного редактора «Знамени» С. Чупринина.

«Есть все основания думать, что русская поэзия переживает сейчас пору неслыханного, фантастического расцвета. Никогда еще в стране и за ее пределами не выходило так много стихотворных сборников».

Это высказывание характеризует состояние литбыта, но не качества самих текстов. Нынешний стихотворный бум объясним не только внутрилитературными, но и в не меньшей мере внешними социокультурными факторами.

Вряд ли тридцать лет назад рифмованных и нерифмованных метрически упорядоченных строк и верлибров писалось меньше. Просто львиная доля национального валового печатного продукта изготавливалась от руки или на пишущей машинке и оседала в столах тысяч редакторов по всей стране. С появлением свободы печати и интернета проблема распространения нехудожественной самодеятельности исчезла. Вероятно, сейчас пишут не больше, чем раньше, — но явно больше публикуют: практически все, кто хочет, и все, что хочется. Мгновенная репрезентация написанного и создает впечатление литературного бума.

К тому же если бы авторы только печатали… Нет, они стремительно вводят свои тексты в общеинформационное поле, освоив пространство сети.

Но как оценивать качество продукции? Кто, по каким критериям и для кого должен производить отбор?.. К нелегкой проблеме экспертизы поэтической продукции стоит еще вернуться, а пока продолжу комментарий.

«…Сейчас в русском поэтическом пространстве — куда там Серебряному веку! — одновременно сосуществуют все, кажется без изъятия, мыслимые и немыслимые традиции, линии и векторы движения отечественного стиха — от гиперконсервативного до ультрареволюционного. И каждый из этих векторов представлен отнюдь не только тютькиными, но и поэтами действительно значительными, а иногда и замечательными. Конечно, каждая школа ценит исключительно своих фронтменов в твердой уверенности, что “нас в русском языке от силы десять” (Лев Лосев), но школ этих — опять же куда там Серебряному веку! — сейчас столько, что значительные поэты могут исчисляться десятками, если не вовсе сотнями».

Мысль эта, декларируемая в последние годы нередко, спорна. Есть и другое мнение. И оно тоже неоднократно высказывалось. Вот суждение главного редактора поэтического журнала «Арион»: «Поэзия, как и любое искусство, иерархична, и когда мне говорят, что у нас сотни хороших поэтов, просто все они разные, я отвечаю: ничего подобного. То есть они, конечно, разные, но еще и приметно различаются по качеству». И далее — отвечая на вопрос, сколько сейчас поэтов первого уровня, А. Алехин пишет: «Думаю, как и в другие десятилетия, — не более десяти, а скорее — вдвое меньше. И смею уверить — в основном это люди немолодые. Точно уж не двадцатилетние. Да и тридцатилетние вряд ли в эту сборную попадут. Чтобы выйти на высший уровень в современной поэзии, надо долго работать».

Цитата — из интервью 2009 года¹. О том же, но еще жестче, двумя годами позже в статье о молодой поэзии заявил главный редактор «Вопросов литературы»: «(…) среди тех, кто пишет и публикует стихи, в возрасте моложе пятидесяти имен нет, есть колебания стиля» (курсив авт. — А.С.)². Затем И. Шайтанов сделал едва ли не единственное исключение, назвав имя М. Амелина, — и то с оговорками.

Можно было бы привести и ряд других подобных суждений, вплоть до радикальных. Одно из них принадлежит не редактору и не критику, а поэту: И. Волков в начале прошлого года дал знаменательное интервью, уже сам заголовок которого заставляет оптимиста поежиться — «Почему в русской поэзии не происходит почти ничего хорошего»³.

В любом случае точку зрения о современном поэтическом расцвете разделяют далеко не все взыскательные читатели.

«Людей, которые дарят или которым дарят поэтические сборники, я видел, не отпираюсь, а вот тех, кто полез бы в кошелек, чтобы заплатить за книгу современного поэта, я не видел, увы, давненько».

Таких людей относительно немного, но они есть, по крайней мере, в столицах. Существует, например, интернет-статистика продаж «КнигИ» в Билингве по итогам 2010 и 2011 годов: за год в магазине покупают несколько сот поэтических книг. Добавьте к этому продажи «Фаланстера» и ряда других непомпезных лавок, приплюсуйте объемы реализации продукции в гипермаркетах типа «БиблиоГлобуса» — и получится, что в Москве за год продается приблизительно несколько тысяч поэтических книг современных авторов. Другое дело, каких…

«Вот вам и ситуация: стихи пишут, стихи пишут много, стихи пишут в том числе и хорошие, иногда даже замечательные, а читают все меньше, меньше, меньше. Процесс, говорят нам, общемировой, но разве от этого легче?».

Во-первых, трудно со всей определенностью сказать, так ли в действительности обстоят дела или это всего лишь наше представление о реальности. Во-вторых, если это так, следует ли подобную ситуацию воспринимать как катастрофу? Возможно, напротив, в каком-то смысле все в порядке.Поэзия — удел немногих. В том числе — квалифицированных читателей.

Из цитированных утверждений вытекает общий вопрос: «…Нужно как-то обвыкаться, как-то жить в ситуации, для нас беспрецедентной. Как?».

Главной проблемой здесь видится размывание эстетических и качественных критериев оценки. Та самая проблема экспертизы.

Речь вовсе не об универсальном эталоне, взятом из мысленной палаты мер и весов. Речь, например, о конкретной редакционно-журнальной практике.

Одно дело океан сети, где читатель сталкивается с чем угодно, и совсем иное — литературный журнал с солидной репутацией и шлейфом читательских ожиданий и ассоциаций. Потому определенный культурный счет можно предъявить и нашим «толстякам».

В российском культурном пространстве существует немного периодических изданий, посвященных поэзии, с более или менее ясной эстетической программой. Строго говоря, их всего три, и все они появились по историческим меркам недавно, в постсоветское время: «Арион» («мейнстрим»), «Воздух» («актуальные тексты»), «Дети Ра» («авангард и эксперимент»). На практике сплошь и рядом заявленная редакционная политика нарушается: и в «традиционном» журнале можно встретить формально новаторские тексты, и в издании «нетрадиционной ориентации» не столь редко попадается нечто вполне каноническое, а иные авторы публикуются параллельно в разных журналах без ущерба для своей литературной репутации. Но, как бы читатель ни относился к названным изданиям, у каждого из них есть своя генеральная линия. Очевиден договор между редакцией и аудиторией: мы предлагаем вам определенный продукт, а ваше дело — потреблять его или отвергать. Беря в руки свежий номер «партийного» поэтического журнала или открывая его страничку в интернете, читатель, в общем и целом, представляет, с чем он столкнется.

Но на то они и специализированные издания. Совсем другой случай — общелитературные журналы с долгой историей. Парадоксален факт: сейчас ни у одного из них по отношению к поэзии нет внятной эстетической позиции. И потому неудивительно, что уже давно, обращаясь к свежему номеру «Знамени» или «Нового мира», понятия не имеешь, с чем столкнешься в разделе поэзии.

С одной стороны — интрига, что хорошо. С другой — никогда не знаешь, какой уровень стихов будет предложен. А вот это уже не есть хорошо. Предположим, на странице три видишь «Золотистого меда струя из бутылки текла…», но на странице сорок три встречаешь строки «Любви пылающей граната / Лопнула в груди Игната». Не странно ли объединять под одной обложкой нового Мандельштама и нового Лебядкина? Ведь, помещенные в единый контекст, эти текстыситуативно уравниваются в правах.

Конечно, редакторов можно понять. Надо же что-то каждый месяц печатать. А вдруг сам исходный посыл неверен? Что если — не надо?..

Здесь имеет смысл вернуться к редакционным принципам сугубо поэтических журналов. Казалось бы, трудно найти бо'льших антагонистов, чем уже упомянутые «Арион» и «Воздух». Последний и возник-то относительно недавно в пику первому. Тем не менее — есть нечто, что их объединяет. Например, ни в том, ни в другом не могут появиться тексты вроде продукции В. Полозковой. И сколько бы десятков тысяч френдов ни появилось в блоге у бойкого версификатора, уважающие себя поэтические журналы при всем их отличии друг от друга ее не напечатают. Потому что журналы эти моделируют пространство русской поэзии так, как они ее понимают (а понимают они ее очень по-разному), но автор указанного типа, с точки зрения любого из них, находится по ту сторону литературы. Во всяком случае, пока.

Теперь — о конструктивных предложениях редакциям литературных журналов. При нынешней лавине стихов очевидно назрела необходимость ужесточить правила их отбора для периодики.

Есть два простых варианта. Например, помещать не три—пять больших стихотворных подборок в номере, а одну—две. Или печатать прежнее число имен, но с одним-пятью стихотворениями. Удельный вес поэтического слова при любом из подобных подходов неизбежно повысится. Да и читатель внимательней отнесется к строкам, прошедшим жесточайший отсев.

У способного, но неопытного автора на десятки сырых текстов сплошь и рядом приходится не более двух—трех цельных произведений. И поэты со стажем не каждый день выдают шедевры. Так пусть все, что им заблагорассудится, авторы включают в свои книги или выкладывают в сеть в жж и на литсайтах, благо их сейчас предостаточно на любой вкус. А журнальная публикация должна проходить на серьезной конкурсной основе. Из потока, ежедневно поступающего в редакции, десять—двадцать удачных стихотворений в месяц выбрать можно.

И напоследок — нечто вовсе экстравагантное.

Когда-то давным-давно, например, в конце ХVIII века, в литературных журналах печатались не столько Иванов, Петров, Сидоров, сколько оды, елегии и послания. Не авторы, а стихи. Авторы предпочитали пользоваться скромнейшими псевдонимами либо вообще помещали свои сочинения анонимно, даже такие знаменитости, как Державин. Нынче не то. Говорят, Пригов про любые новые стихи спрашивал: кто автор? То есть сам текст неважен, главное — кто написал. Культ института авторства в современной русской поэзии привел к тому, что авторов с их стратегиями, имиджами и презентациями сейчас пруд пруди, а талантливых, качественных текстов по-прежнему дефицит.

Итак, предложение. Почему бы не вернуть практику анонимной публикации стихов? Пусть текст отвечает сам за себя. Хотя бы в одном журнале и хотя бы на нескольких страницах. Вот и посмотрим, как в этом «незащищенном» тексте обстоит дело с жанром, композицией, темой, словарем, стилем, образностью. С индивидуальной интонацией. Со знанием традиции и смелостью новаторства. С талантом, наконец. В идеале современной российской словесности не помешал бы целый журнал — «Аноним», но сейчас это утопия. А в реальности вполне можно выделить такую рубрику в том же «Знамени».

Что это даст? Очевидно, далеко не каждый литератор рискнет отдать свой текст в подобную рубрику. Причин много, и приводить их здесь все не имеет смысла, но вот едва ли не самая важная: за имена в литературе сейчас часто держатся как за палочку-выручалочку. Но если автор любит не себя в искусстве, а искусство вообще и в себе в том числе, он вполне может время от времени сыграть по таким экзотическим, а в сущности, классическим, правилам.

Пусть будет чистота эксперимента. Пусть читатели раз в месяц видят стихо-творный текст как таковой — без костылей и подпорок имен, репутаций и внелитературных ассоциаций. Будет неважно, кто написал, а важен сам артефакт. Тем более что полную анонимность в наше время сберечь надолго не удастся.

Предложенный проект «Аноним» — лишь один из возможных каналов строгого эстетического отбора. И он, разумеется, несовершенен. Но, кажется, чем больше будет таких каналов, тем лучше для всех интересующихся поэзией.

Ошибаться в оценке стихов могут все: авторы, читатели, редакторы, критики, филологи (и они делают это с завидной регулярностью). Но чтобы снизить процент попадания пальцем в небо, имеет смысл расширить и дифференцировать способы укрощения стихового потока. Пусть будет десять поэтических журналов и пятьдесят поэтических премий, но с ясными и предъявленными публике критериями отбора, своими индивидуальными правилами игры. Иными словами, пусть каналов распространения поэтической продукции будет много больше, чем сейчас, но они должны быть у'же. В конце концов, не в количестве путей вхождения в литературу дело, а в их качестве.

И только в ситуации внятного плюрализма можно будет узреть более или менее адекватную картину состояния дел в современной русской поэзии.

 3 http://rus.ruvr.ru/2011/03/24/47903407.html