Галина Онуфриенко

Мы выбираем, нам выбирают

Мы выбираем,
нам выбирают

Для того, чтобы вкратце охарактеризовать ситуацию с приоритетами в чтении на уровне одного государства или целого континента, достаточно повторить за героиней Светланы Крючковой слова трогательной песенки из отечественного сериала “Большая перемена”, слегка их подредактировав: “Мы выбираем, нам выбирают, как это часто не совпадает...”

Принято говорить, что избиратели “голосуют ногами”, обеспечивая свой приход или неявку на выборы. Соответственно читатели выражают собственное мнение через кошелек, покупая или же равнодушно отворачиваясь от предлагаемой им книги. И то, и другое действие, естественно, предваряют раздумья, то есть работа головой. Хотя, чего греха таить, современный человек все чаще норовит проскочить именно эту стадию, экономя усилия и время. Благо, его всегда выручает реклама — прямая и косвенная, на телевидении и в прессе. Она и направит, и подскажет, и самолюбию польстит: вот ведь не глупее других оказался, купил самое что ни на есть интересное, самое ходовое. А процветающий издатель, поскольку он не альтруист (иначе не был бы процветающим), усердно трудится над тем, чтобы угадать и угодить вкусам как можно более широких масс читателей. Если расчет оказывается верным, а реклама — удачной, книга становится бестселлером, что в свою очередь стимулирует спрос на нее покупателей, иностранных издателей (переводы), и т.д. Жизнь, безусловно, сложнее схемы, и у этого правила есть масса исключений. Однако не подлежит сомнению тот факт, что поток издаваемой массовой книжной продукции рассчитан на усредненный читательский вкус с максимально заниженным порогом доступности.

Вкус, как известно, формируется на раннем этапе жизни человека (семья, школа, вуз). Поэтому профессиональные педагоги, практики и теоретики, обеспокоенные тревожной ситуацией, ломают головы над тем, как его развить на должном уровне у детей и молодежи, чтобы из них вырастали полноценные гомо сапиенсы с богатым внутренним миром, а не зомбированные индивиды или придатки к компьютерам, чье жизненное кредо выражается скорее фразой “computo, ergo sum” (занимаюсь компьютером, следовательно, существую), чем традиционной — “cogito, ergo sum” (мыслю, следовательно, существую).

Составляются различные каноны классической и современной литературы для обязательного чтения, которые должны содействовать интеллектуальному и эмоциональному развитию личности. Разрабатываются образовательные программы минимальной компетентности в данной сфере. Особые трудности испытывают в этом отношении американцы, продолжающие сегодня перетряхивать свои школьные и университетские курсы литературы в соответствии с тенденцией “политической корректности”. Из программ изымаются произведения “мертвых белых европейских писателей мужского пола” (Dеad White European Male Authors), которые, по мнению так называемых деконструктивистов, “сами не понимали, что пишут”. Их место занимают “шедевры” писателей, отобранных на основании внелитературных критериев (представители другого пола, расы, этнических и сексуальных меньшинств).

Однако не все приветствуют вторжение идей социальной инженерии в область просвещения. Яростно борется с “варварами, оккупировавшими ответственные посты в системе американского образования”, известный филолог, написавший не один десяток книг, пожизненный профессор Иельского и Нью-Йоркского университетов Гарольд Блюм. Он отстаивает канон великой литературы с непреходящими ценностями. В своей монографии “Западный канон” Блюм приводит список из 3000 произведений 850 авторов — от “Гильгамеша” до “Ангелов в Америке” Тони Кушнера, — заслуживающих внимания каждого образованного человека. Это, как говорится, программа на всю жизнь. Ее даже при желании осилит не каждый. Но творчество “элиты элит”, считает профессор, американцам знать просто необходимо. К ним он относит 26 писателей: Шекспир, Данте, Чосер, Сервантес, Монтень, Мольер, Мильтон, Джейнсон, Гете, Уордсуорт, Остин, Уитмен, Дикинсон, Диккенс, Элиот, Толстой, Ибсен, Фрейд, Пруст, Джойс, Вульф, Кафка, Борхес, Неруда, Песоа и Беккет. А если и это трудно, то Блюм предлагает последний минимум миниморум — Шекспира как вневременной канон или литературную Библию всех времен и народов.

Собственно, Библию рекомендует читать папа римский Иоанн Павел II. “Превосходная книга на все случаи жизни, — объясняет он неофитам. — В ней рассказывается о группе людей, скитающихся по свету. Обремененные множеством проблем, они постоянно взывают к некоему лицу, называемому в книге Богом, чтобы тот помог им справиться с трудностями. А он каждый раз восклицает: “Если бы только вы меня послушали!” Они же отвечают: “Да, да, ты прав! В следующий раз мы именно так и сделаем”. Но сами его не слушают, и у них вновь возникают проблемы. Именно в этом заключается основная идея книги: делай, что должно, и все будет хорошо”, — завершает свой комментарий глава католической церкви.

Недавно в Дании на международном симпозиуме по культурной политике был составлен общеевропейский канон из десяти писателей, на основе которого должна формироваться личность представителя этого континента. Сорок пять специалистов в области культуры и образования из более чем двадцати стран Европы сошлись в едином мнении о том, что подрастающие поколения европейцев следует воспитывать на творчестве: Шекспира, Достоевского, Гете, Ибсена, Данте, Кафки, Сервантеса, Т. Манна, Джойса и Гомера. Эти имена (помимо национальных писателей каждой страны в отдельности) должны стать общими для европейцев, а следовательно, их книги необходимо перевести на все, даже самые редкие языки континента.

Но каноны канонами, а “голосование кошельком” продолжает выявлять все новые бестселлеры. В Словакии ими стали в категории “Зарубежная беллетристика”: 1) Д. Г. Берман. “Непрошенный гость”; 2) Д. Коллинз. “Рок-звезда”; 3) М. Стирн. “Смертельный диагноз”; 4) А. Кларк. “Остров дельфинов”. В категории “Словацкая беллетристика”: 1) П. Хруз. “Хлеб и кустарник”; 2) Д. Минана. “Маранатка”; 3) М. Руфус. “Старые и новые эпистолы”; 4) М. Ласица, Я. Сатинск. Избранные произведения. “Зарубежная эссеистика”: 1) Г. Киссинджер. “Искусство дипломатии”; 2) П. Кеннеди. “Падение империи”; 3) Б. Льюис. “История Ближнего Востока”; 4) М. Копецкий. “Я — Милош Копецкий”. “Словацкая эссеистика”: 1) М. Леско. “Мечиар и мечиаризм”; 2) “Утаенная правда о Словакии”; 3) В. Минач. “Беседы”; 4) Б. Филан. “69 текстов”.

 

О чем бестселлер?

Совершенно случайно вышло так, что бестселлеры, о которых пойдет речь, имеют непосредственное отношение к России. Это прежде всего роман Д. Фернандеза “Суд чести”, которым в 1997 году зачитывалась вся Франция. Он посвящен Петру Ильичу Чайковскому, точнее, его загадочной смерти. Доминик Фернандез (1929) является одним из самых известных и плодовитых французских писателей старшего поколения. На счету у лауреата Гонкуровской премии 14 романов, 15 книг путевых заметок и 10 сборников эссе. Автор решил опровергнуть бытующую уже сотню лет официальную версию гибели великого композитора от холеры, которой он, согласно легенде, заразился, выпив стакан воды в фешенебельном ресторане Лейнера на Невском. Фернандез, горячий поклонник творчества русского классика, усомнился в достоверности версии и стал проводить свое “литературное расследование”.

Четыре года назад он побывал в Санкт-Петербурге. В архивах, библиотеках и музеях Северной Пальмиры французский писатель искал подтверждения гипотезы о самоубийстве Чайковского на почве гомосексуализма, о которой он узнал из книги жившей в эмиграции музыковеда Орловой. Прямых доказательств писатель не нашел, но ему удалось собрать немало косвенных, свидетельствовавших о том, что Петр Ильич не мог скончаться от холеры (на прощании с покойным гроб был открыт, родные и близкие в последнем поцелуе касались лба усопшего, и т.д.). Во Франции к этому добавились материалы писателя эмигранта русского происхождения Андрея Ляшко, имевшего в свое время доступ к архивам Чайковского.

Фернандез решил написать роман. “Только писатель, то есть человек, обладающий воображением, сумеет воссоздать эту историю в условиях, когда архивы хранят полное молчание”, — говорил он во время работы над рукописью. Доминик Фернандез считает, что именно ему удалось наконец докопаться до истины и разгадать загадку таинственной смерти Чайковского. Его выводы таковы: в 1893 году в Петербурге по приказу царя Александра III был созван суд чести, который вынес смертный приговор известному композитору за попытку совращения 17-летнего корнета из знаменитого Семеновского полка, сына одного из родственников монарха.

Читатель видит происходящие в романе события глазами французского инженера, который приехал в Петербург для строительства моста Святой Троицы на Неве. Случайно он оказывается посвященным в обстоятельства “дела Чайковского”. По ходу сюжета настроение рассказчика, узнавшего о гомосексуализме композитора, радикально меняется: от возмущения и неприязни до сочувствия человеку, павшему жертвой предубеждений. Главный герой решает нанести визиты членам суда чести, которые, за исключением царя, когда-то учились вместе с композитором в Петербургском училище правоведения, чтобы выяснить мотивы, склонившие их к такой суровой каре. Он узнает, что четверо из семи судей не жаждали смерти виновного, решив ограничиться его изгнанием (ссылка в Сибирь). Однако монарх настоял на физическом устранении композитора. Тайным службам было приказано: “Вынудите его принять яд и скажите, что у него нет выбора, что такова воля царя”. В роскошном петербургском ресторане генерал тайной полиции, по иронии судьбы также гомосексуалист, подал композитору яд в стакане воды. И Чайковский яд выпил. “Со времени Сократа, приговоренного афинянами, это был из ряда вон выходящий случай”, — отмечает Фернандез. Человек со скандальной сексуальной ориентацией исчез навсегда, причем весьма пристойно, благо, смерть удалось списать на эпидемию холеры, а произведения музыкального гения и его незапятнанная мировая слава остались жить в веках. По разным причинам “завеса молчания”, покрывшая тайну гибели композитора, устраивала многих: и монарха, и родственников Чайковского, и новую государственную власть в России. Фернандез “Судом чести” пытается эту завесу приподнять. Французские читатели по достоинству оценили его прекрасно написанную и увлекательную книгу. Музыковеды же остались равнодушны: еще одна версия — ни старая, ни новая, просто очередная. Таковой она и будет считаться до тех пор, пока не получит документального подтверждения.

Имя Чайковского, кстати, фигурирует еще в одном бестселлере, книге Пола Рассела “Сто, любивших иначе”. Там он оказался в компании знаменитостей всех времен и народов: Сократ, Сафо, Александр Македонский, Микеланджело, Св. Августин, Шекспир, Байрон, Уайльд, королева Швеции Кристина, Элеонора Рузвельт, Грета Гарбо, Рудольф Нуриев, Фредди Меркьюри, Мадонна и др.

Примечательным явлением стала книга немецких журналистов из “Шпигеля” Ханса-Петера Мартина и Харальда Шуманна “Ловушка цивилизации. Наступление на демократию и благосостояние”. Ее можно отнести к разряду замалчиваемых бестселлеров. За весьма короткий срок (с 1996 года) она выдержала в Германии аж восемь переизданий. Успех, как говорится, налицо. Однако в постсоциалистических странах переводить книгу почему-то не торопятся. Не будем доискиваться причин, а лучше познакомимся в общих чертах с историей создания и содержанием “Ловушки...”

Осенью 1995 года в роскошном отеле Fairmont города Сан-Франциско, одного из самых красивых и дорогих мегаполисов США, состоялась необычная встреча. В ней принимали участие 500 гостей, представлявших мировую элиту в области политики (экс-президент Буш, Маргарет Тэтчер и др.), бизнеса, финансов, социальных наук и информатики. В течение трех дней они обсуждали судьбы мира в ХХI веке. У кого хватило влияния и средств (несколько десятков миллионов долларов) на организацию столь дорогостоящего мероприятия? Ни за что не догадаетесь. У бывшего президента СССР Михаила Сергеевича Горбачева. “Меценаты из США в знак благодарности учредили для него (Горбачева) фонд в Присидио, к югу от моста Голден Гейт, на территории, занимаемой ранее военными и освободившейся после завершения холодной войны”, — поясняют авторы.

“Благодарности? За что? Последнему Генеральному секретарю ЦК КПСС?” — выражая общее изумление, вопрошает известный польский журналист Адам Шафф, пробивающий издание этой книги в своей стране. “Недавно я узнал, — добавляет он, — что благодарные немцы учредили для Горбачева такой же, хотя и меньших размеров, фонд в Дюссельдорфе... Для меня он был человеком, который хотел как лучше, но совершал ошибки. Однако крупнейшая ошибка — принимать такие дары “в благодарность”. Во что он себя превратил? Жаль.”

Содержание книги полно откровений сильных мира сего. Вопреки распространенному в США обычаю, пресса на заседание допущена не была, кроме трех пользующихся доверием журналистов, в числе которых оказался Х-П. Мартин. СМИ вообще обошли встречу молчанием, что само по себе удивительно. Таким образом, приглашенные VIP-ы захотели и смогли поговорить открыто, без недомолвок о сложных мировых проблемах.

Глава богатейшего компьютерного концерна “Сан”, например, открывая дискуссию на тему “Технология и труд”, сообщил, что вместо 16000 работников в ХХI веке ему понадобится всего шесть. Аудитория приняла это как должное, без эмоций. Для участников встречи известие о грядущей гигантской армии безработных давно уже не новость. “Прагматики из Fairmont, — констатируют авторы, — воспринимают будущее по формуле: “20 на 80” плюс “tittytainment”, т.е. как общество, в котором 20% населения будет иметь работу, а 80% — превратятся в лишних людей. Изобретенное Збигневом Бжезинским и сразу получившее широкое хождение словечко “tittytainment” (комбинация слов “entertainment” — развлечения и “tits” — соски женской груди на сленге) — обозначает почти то же самое, что “хлеб и зрелища” у древних римлян. Развлечения и “молоко матери” (еда) должны будут удерживать фрустрирующее население планеты в хорошем настроении.

Авторы книги цитируют эффектное заявление корпорации “Сименс”: “Вихрь соперничества превратился в бурю, но настоящий ураган еще впереди”. Руководствуясь здравым смыслом, Мартин и Шуманн указывают на опасные для демократии тенденции, произрастающие на этой почве. Они утверждают, что человечество попало в ловушку, которую уготовили ему технический прогресс и глобализация мировой экономики. “Только наивные теоретики, — пишут авторы книги, — и близорукие политики считают, что можно из года в год, как это ныне делается в Европе, лишать миллионы людей их рабочих мест и социальных гарантий, не поплатившись однажды за это... в демократических обществах нет “лишних людей”... Проигравшие имеют право голоса и они им воспользуются... вслед за социальным потрясением наступит политическое... все большее количество избирателей принимают всерьез стереотипные формулировки сторонников глобализации. Не мы, а иностранная конкуренция всему виной, слышит обыватель из уст тех, кто должен был бы представлять его интересы. От этого — экономически ложного — аргумента остается лишь малый шаг до неприкрыто враждебного отношения ко всему чужому. С некоторых пор миллионы лишенных социальных гарантий граждан из средних слоев общества ищут спасение в ненависти к иностранцам, в сепаратизме и отказе от глобализации рынка. Оказавшиеся за бортом платят им той же монетой.”

Мартин и Шуманн предостерегают: современная политика неолиберальной глобализации ведет к социальным конфликтам. Основную задачу представителей демократии на пороге нового тысячелетия они усматривают в восстановлении примата политики над экономикой. “Если этого не произойдет, то устрашающе скорое объединение людей с помощью техники и торговли превратится в свою противоположность и доведет до глобального столкновения. У наших детей и внуков останется только воспоминание о золотом периоде 90-х годов, когда мир казался упорядоченным, а смена курса была еще возможна.”

Книга немецких авторов содержит множество малодоступной информации, в том числе и в области глобализации финансового капитала. Мартин и Шуманн — прекрасные диагносты: они чутко улавливают и четко формулируют грядущие проблемы, прогнозируют возможные негативные последствия, если мировое сообщество их, эти проблемы, проигнорирует. Но немецкие журналисты “не лечат”, то есть не предлагают реальных путей выхода из сложных ситуаций, которые угрожают человечеству. Авторы только фиксируют “подводные камни” на пути в будущее. А чтобы оно не было таким пугающим, каким рисуется в “Ловушке...”, людям придется самим искать верный курс. Вот тут-то без знания “камней преткновения” не обойтись. Следовательно, книгу немецких авторов стоит читать. Остается только подождать, пока ее захотят перевести и издать в России.

Вот, собственно, и все на сей раз.

Галина Онуфриенко