Татьяна Ратькина

Жеральд Сиблейрас. Ветер шумит в тополях

Попытки что-то изменить

Если попытаться в двух словах определить источник и суть таланта Римаса Туминаса, то слова эти будут — “обостренная интуиция”. Есть режиссеры, которые пересоздают литературное произведение по собственной прихоти, вычленяют в нем (а чаще просто “вдумывают” в него) образы и мотивы, творят из его осколков собственную вселенную. Это может быть тонко и умно, однако актерские индивидуальности и своеобразие художественного текста в таких постановках остаются в тени режиссерского замысла. Спектакли Туминаса — совсем другого рода. В них деликатно воссоздана атмосфера первоисточника, переданы притаившиеся между строк оттенки смысла.

В редком умении воспроизводить невысказынное, читать судьбу по движениям губ — секрет заслуженного успеха “Дяди Вани”. В постановке до боли пронзительно отражено особое настроение чеховских пьес — смесь фатализма и стоицизма, легкой иронии и скрытой грусти, отстраненности и пристального вглядывания в житейские мелочи. Сходное ощущение вызывает новый спектакль Туминаса по пьесе современного французского драматурга Жеральда Сиблейраса. И дело тут вовсе не в режиссерском произволе. У невеселой истории ветеранов Второй мировой войны, доживающих свой век в пансионе для престарелых, с произведениями Чехова немало общего — это заметно невооруженным глазом. Однако в полной нюансов чеховской неспешности есть динамика, развитие. Герои Чехова жалеют об упущенных возможностях, потраченном впустую времени, об “убыточной” жизни — но при этом живут! А вот у чудаков Сиблейраса — желчного Густава (Владимир Вдовиченков), деятельного и оптимистичного Рене (Владимир Симонов), потерянного Фернана (Максим Суханов) жизнь кончилась на пороге богадельни.

Ветер постоянно колышет верхушки тополей на холме, но в стены приюта для тех, кто не сумел приспособиться к окружающей действительности, не проникает даже слабое дуновение, даже призрак перемен. Здесь нет прошлого (ближе к концу спектакля выясняется, что Фернан — талантливый пианист, а Густав — герой войны, но для них самих это давно не имеет значения), здесь не может быть будущего. Лишь дурная бесконечность бесцветного настоящего. Мертвенную статичность художественного мира Сиблейраса в постановке Туминаса подчеркивают картинные позы персонажей и их повторяющиеся бессмысленные действия: Рене, например, регулярно поливает искусственные цветы; — монотонная музыка и филигранная сценография Адомаса Яцковскиса. Вместе с Фернаном, Густавом и Рене мы попадаем в мир ненужных вещей, где в предустановленном порядке расположились пюпитры и поломанные стулья, каменная собака, кучка камней, деревянная вешалка… Господствующая на сцене черно-серая цветовая гамма усиливает впечатление безысходной тоски, а огромная луна на заднем фоне напоминает о бескрайней Вселенной, от которой герои спектакля отгорожены своими привычками, страстями и страхами.

Возможно, попытки что-то изменить в этом мире и в себе самом обречены на провал. Скорее всего, мы вечно идем по кругу. Неслучайно здравомыслящий Рене не одобряет мечты своих друзей сбежать из приюта и отправиться на холм, где от ветра качаются тополя. За холмом наверняка откроется долина, как две капли воды похожая на ту, что ветераны видят каждый день. Покинув один приют, они будут вынуждены постучаться в дверь другого. В общем, ничто не ново под луной. С этой прописной истиной трудно спорить, но ее безоговорочное приятие, как показывает Сиблейрас, равносильно самоубийству. Мы живем, пока движемся, пока идем от долины к долине, не размышляя, что ждет за поворотом, пока верим в возможность что-то исправить.

Таков итог невеселых раздумий, порожденных историей живых трупов, драмой, выдающей себя за комедию (в 2006 году “Ветер…” получил премию Лоуренса Оливье в номинации “Лучшая комедия”). Впрочем, комические, ернические нотки в пьесе все же есть — в разговорах странноватых одиноких мужчин средних лет без них трудно обойтись. Тонкие наблюдения и изящные остроты Сиблейраса в сочетании с замечательной, одновременно гротескной и психологически точной актерской игрой нередко вызывают в зале взрывы смеха. Все персонажи спектакля многоплановы и символичны. Режиссер и писатель дают каждому из нас возможность разглядеть в колоритной троице что-то свое. Допустим, три отношения к миру и собственной судьбе: безоговорочное приятие (Рене), категоричное неприятие (Густав) или болезненный разлад между желаемым и действительным, личными интересами и не согласующимися с ними обстоятельствами (Фернан). Отдать предпочтение кому-то из героев или актеров довольно трудно — они равны и по значимости ролей, и по профессионализму их исполнения. Однако с задачей увеселения публики колоритный Максим Суханов, без сомнения, справляется лучше остальных. Неслучайно именно ему режиссер доверил кружить по сцене в балетной пачке.

Тем не менее, ни остроумные диалоги Сиблейраса, ни любимые Туминасом абсурдистские нотки не рассеивают давящей, угнетающе статичной атмосферы спектакля. Подобно мрачному облаку, она, ненадолго приподнявшись, снова окутывает зал. “Ветер…” вызывает противоречивые ощущения. С одной стороны, постановка подкупает утонченностью и профессионализмом. Пьесу Сиблейраса по-другому, пожалуй, и нельзя было перенести на сцену. С другой стороны, на протяжении нескольких часов созерцать мертвенный мир приюта физически тяжело. Такова оборотная сторона таланта Римаса Туминаса, его обостренной интуиции. Таков итог писательского стремления рассказать об остановившейся жизни. Таковы последствия совмещения несовместимого — театрального зрелища и абсолютно бесконфликтного произведения. В основе театральной постановки лежит действие, динамика, порожденная внутренним противоречием, столкновением интересов. А у Сиблейраса нет даже внутреннего, психологического конфликта, даже намека на него.

Зритель быстро понимает, что в судьбе героев ничего не изменится. Самое страшное, что это понимают и сами герои. Они ссорятся, строят планы, фантазируют и вспоминают, но это лишь пустое сотрясание воздуха. У Рене, Фернана и Густава не осталось ни веры, ни даже мечты. В этом, пожалуй, заключается самое значимое отличие пьесы Сиблейраса от “Полета над кукушкиным гнездом”. Ассоциации с романом Кена Кизи возникают невольно и неизбежно. О нем напоминает страх Фернана перед вездесущей сестрой Мадлен, возмущение мелочной регламентированностью приютской жизни, бесконечные разговоры о побеге, да и сама тема “комедии” — судьба людей, не вписывающихся в стандартное представление о норме и потому выкинутых за пределы общества. Как и герои “Полета над кукушкиным гнездом”, чудаки Сиблейраса человечнее и мудрее тех, кто предпочел забыть об их существовании. Но если Макмерфи и Великий Вождь борются за свое право быть свободными и счастливыми, то Фернан и Густав об этом только говорят. Формально являющаяся развязкой “Ветра…” смерть сестры Фернана, скорее, придает произведению эстетическую завершенность, чем проясняет его смысл. Единственная тонкая нить, связывавшая обитателей пансиона с внешним миром, оборвалась задолго до этого печального события. Недаром Фернан даже не читал писем сестры…

Жеральд Сиблейрас, по сути, создает блестящую пародию как на роман Кизи, так и на пьесы Чехова. Пародию без насмешки, в более старом значении искусного подражания. Он демонстрирует прекрасное знание принципов и законов, по которым создавались произведения, сегодня приобретшие статус классики. Но, скрупулезно следуя этим принципам, писатель в последний момент словно вынимает из своего текста стержень, обездвиживает его. Пьеса, а вслед за ней и спектакль уподобляются собственным персонажам, для которых жизнь превратилась в медленное умирание. Что делать свидетелям этого “умирания”, то есть зрителям? Конечно, можно (и нужно!) сопереживать, анализировать, сопоставлять. Но хочется уподобиться единственному другу ветеранов — каменной собаке — и завыть на луну.