|
Григорий Марк
Ореол
Об авторе | Григорий Марк родился в Петербурге. Начал печататься в 1987 г. Выпустил три книги стихов (“Гравёр”, Effect Publishing, New York, 1991; “Среди Вещей И Голосов”, Hermitage Publishers, New Jersey, 1995, и “Оглядываясь Вперёд”, Фонд Русской Поэзии, Петербург, 1999) и три книги прозы (“Имеющий Быть”, Росспринт, 1996; “Возомнившие”, Водолей, 2005, и “В?с?ё?”, Алетейя, Петербург, 2010). Печатался в журналах “Арион”, “Время и мы”, “Грани”, “Дружба народов”, “Звезда”, “Континент”, “Новый журнал”, “Новый мир”, “Октябрь”, “Слово”, “Юность” и др. Предыдущие публикации стихов в журнале “Знамя” — № 9 за 1993 год, № 3 за 1995, № 11 за 1998, № 9 за 2001 и № 9 за 2003. В настоящее время живёт в США.
Григорий Марк
Ореол
* * *
Рано утром кружок продышу на стекле.
В нём, шатаясь от ветра, шагают с ночлега
тени сонных деревьев на чёрных ходулях.
Их пушистые шапки свисают к земле.
В синем доме напротив за кружевом снега,
отороченным нитями света в сосульках,
серебрится подол замерзающей крыши,
валит пар из трубы, стены медленно дышат.
Рано утром в конце декабря надо мной
облака проплывают в дыре ледяной
сквозь рассвет, перемешанный с звёздною пылью.
Там небесные лыжники белою стаей
вниз со свистом несутся, сложив за спиной
окроплённые солнцем прозрачные крылья.
И у каждого весть на ладони благая.
Открывают границы. Для всех. Половины
наших жизней сольются теперь воедино.
Наяву, не во сне, повидаться с отцом,
посмотреть, как он там, с ним побыть, мертвецом,
и сюда возвратиться. Никто не исчезнет.
Те, кто с неба пришли, — они посланы всем.
И для всех на ладонях их вести горят.
Начинается день. Ни врачей, ни болезней,
ни границ между светами — этим и тем.
Я уйду рано утром в конце декабря. 8—9 дек. 2010
Палимпсест
Столб прожектора — гладкий, поваленный ствол
светоносного дерева. Мощная крона
прорастала в экране листвою зелёной.
Там над каждым листочком мерцал ореол,
будто был он безликой, живою иконой.
Летний домик, где крышей пророс виноград.
Стол. Пустые тарелки. В них плещутся звёзды.
Трутся запахи, листья, тяжёлые гроздья
голосов вдалеке. Трётся ветвями сад.
И от тренья вокруг согревается воздух.
Набухает в квадрате окна лунный диск,
титры в небе под ним полосой серебристой.
Но прочесть не успел — они слишком уж быстро
уплывали за холм. Сноп сияющих брызг
распустился над садом, как будто со свистом
в диск луны вдруг всадили огромный топор.
Он рассыпался, и в серебристом тумане
снова титры, плывущие в листоплесканьях:
режиссёр, сценарист, оператор, актёр...
Поневоле один во всех лицах и званьях. 27—29 июня, 2010
* * *
...и сгустившийся свет приобрёл понемногу
очертанья младенца. Тяжёлые волны
расстилало покорное море под ноги.
Пересыпанный всплесками крошечных молний,
Он шагал над водою, согнувшись от груза
новой жизни. За Ним, словно белые пятна,
поднимались со дна, плыли к небу медузы,
набухали младенческим пеньем невнятным
облака, их края серебрились... Но берег
там, где ждали Его, уходил в темноту... 31 июля, 2001
|
