«Чувствовалась в нем какая-то духовная возвышенность…»

Прошло сорок пять лет с момента ссылки Иосифа Александровича Бродского в деревню Норенская Коношского района Архангельской области, а коношане и сегодня помнят поэта. Причем круг людей, желающих поделиться своими воспоминаниями, становится все больше. Откуда всплывают сюжеты жизни, связанные с нобелевским лауреатом? Чем запомнился опальный поэт, чем выделился из общей массы высланных?

Коношский журналист и краевед Сергей Николаевич Конин считает, что Бродский запомнился благодаря характерным особенностям, прежде всего из-за витавшей вокруг него ауры таинственности. Сам Иосиф Бродский в беседе с Соломоном Волковым вспоминал об этом так: “Сначала они (жители дер. Норенской. — Авт.) думали, что я шпион. <…> Но потом они поняли, что нет, совсем не шпион. Тогда они решили, что я за веру пострадал. Ну это была с их стороны ошибка, и я объяснил им, что это не совсем так. А потом они просто привыкли ко мне, довольно быстро привыкли”1. Естественно, каждый незнакомый человек в деревне вызывает на первых порах некоторое беспокойство. Деревенские жители, привыкшие к размеренной и, по большому счету, спокойной жизни, поначалу с опаской поглядывают на всякого пришлого.

Иосиф Бродский был не похож на других, высланных, как и он, в Коношский район по статье за тунеядство. Ян Георгиевич Титов, работавший в то время инструктором райкома партии, вспоминает, что в 1960-е годы в районе было несколько десятков “тунеядцев”, но Бродский в отличие от них не имел “тунеядствующего” вида, выглядел “гордячком”. “Впервые я увидел Бродского так, — рассказывает Я.Г. Титов. — Мы ехали с директором совхоза “Даниловский” Георгием Прохоровичем Русаковым по вопросам оказания совхозу шефской помощи в заготовке кормов и уборке картофеля. В Норенской он мне и говорит: “Хочешь, покажу тунеядца?”. Я ответил утвердительно. Директор подъехал к скотному двору и показал на молодого человека в телогрейке и кирзовых сапогах, который там неспешно и неловко возился с уборкой навоза. Ни на спившегося алкоголика, ни на бомжа, каких присылали в то время в наш район на фермы “на перевоспитание”, этот парень не был похож. А похож был на горожанина-интеллигента, для которого сельский труд — дело непривычное”2.

В 1964—1965 годах территория Норенской принадлежала совхозу “Даниловский”. Все трудоспособное население деревни работало кто в поле, кто на ферме. Нелегким был крестьянский труд, не каждый горожанин мог целый день трудиться на колхозных полях. Очевидцы вспоминали, что трудно приходилось Бродскому, тяжело ему давалась работа в колхозе. А Таисия Ивановна Пестерева в беседе с журналистом “Правды Севера” говорила: “Худой молвы о себе не оставил… Говорили, что тунеядец он. Да поглядели бы вы на него в работе! Иосиф-то вместе с деревенскими мужиками да бабами все делал — жерди для изгороди рубил, навоз на поля возил, камни с пожен таскал, картошку садить да убирать помогал. Уставал, видно, с непривычки. Я как-то глянула, а у него на руках мозоль на мозоли. Обходительный был — верно. Я телятницей работала. Как-то занемогла. Так Иосиф взялся телят за меня пасти. <…> Потом Иосиф Александрович на постой в другой дом перебрался. И перво-наперво посадил перед избой черемуху — из лесу принес. Говаривал: “Каждый человек должен за свою жизнь хоть одно дерево посадить, людям на радость”. <…> А однажды Иосиф чуть не всю деревню на ноги поднял, когда его хозяин чем-то отравился. Быстро врача из Коноши вызвал. <…> Как такого человека добром не помнить?”3.

Воспоминания коношан о Бродском в основном позитивные. Таково свойство человеческой памяти: чем дальше от нас уходит прошлое, тем меньше помнится плохое.

Но Александр Кузьмич Булов, тракторист совхоза “Даниловский”, о котором говорится в стихотворении “А. Буров — тракторист и я, сельскохозяйственный рабочий Бродский…” рассказывает о поэте иначе, видимо, работа с подсобным рабочим Бродским не доставляла особого удовольствия. По воспоминаниям Булова, при работе с таким напарником нельзя было получить премии: “И все через него, лентяя. Пока он с Норенской до работы дойдет три километра — опоздает; потом, если сеялку на поле заклинит, от Иосифа пользы никакой. Мерзнуть будет, лишь бы не вспотеть. Мешки поворочает, сеялку кое-как затарит зерном, а больше ни-ни. <…>

С ним я с год всего проработал, да и то старался, если можно было, не брать его. И скрытный он был: занавески задернуты все время, свечи, машинка печатная. Он, когда я к Пестеревым заходил, свои листочки закрывал или переворачивал…”4.

А в архивном отделе администрации МО “Коношский муниципальный район” имеется приказ № 18 по совхозу “Даниловский” Архангельского треста “Скотооткорм” от 22 марта 1965 года: “За допущенные неоднократно прогулы в 1964 и в 1 квартале 1965 года: январь — 10 дней, феврале — 1, 2, 3, 5, 6, 19, 24, 25 всего 8 дней и 19 марта рабочему совхоза отделения № 3 Бродскому Иосифу Александровичу объявить — выговор. Предупредить в последний раз тов. Бродского Иосифа Александровича, что если еще раз с его стороны будут прогулы без уважительных причин к нему будут приняты более строгие меры взыскания вплоть до увольнения из совхоза без каких-то предупреждений. Ст. рабочему деревни Норенская тов. Пестереву К.Б. выдавать наряд Бродскому, как и всем рабочим в помещении с/с (сельского совета. — Авт.) в определенное время. При неявке за нарядом Бродским И.А. считать прогул без уважительных причин. Настоящий приказ довести до отделения милиции Коношского РИК”5. Раз отправлен на перевоспитание, будь добр — работай и не бунтуй.

Анна Ивановна Щипунова, председатель районного суда, вспоминала о поэте: “Отличался независимостью: вот за это дело возьмусь, а за это — нет, увольте. Телят, говорят, пас охотно, а камни с полей убирать не желал. Совхозное начальство этого не потерпело, накатало жалобу в милицию, и “тунеядца” засадили в коношскую камеру предварительного заключения на пятнадцать суток”6.

Местные жители смотрели на Бродского с интересом: пишет стихи, ходит в джинсах (Нина Михайловна Шабалдина вспоминала, что они всем девичьим составом Коношской типографии бегали смотреть на высланного в джинсах, когда тот заходил в редакцию), верующий, к крестьянской жизни не приспособлен, и что самое удивительное — он вежливый. Не зря Зоя Ивановна Полякова, заведующая магазином в Норенской, отмечала, что Бродский “каждый раз, уходя из магазина, благодарил за покупку”7. А Галина Николаевна Малыгина, библиотекарь Коношской районной библиотеки, говорит: “Хотя видела его мало. <…> Но какой-то пришибленности, связанной с несправедливым судом и ссылкой, у него не улавливалось. В нем были скромность и внутреннее достоинство, интеллигентность. <…>

Про Бродского не знала, что он пишет. У нас он числился как читатель — разнорабочий совхоза из числа высланных за тунеядство. Но чувствовалась в нем какая-то духовная возвышенность. Духовная возвышенность — самое подходящее для него слово. Сопоставляя разные наблюдения, прихожу к выводу, что он держался уверенно в неблагоприятных для него обстоятельствах не только от чувства независимости, а и от товарищеской поддержки Черномордика”8.

Долгое время, а точнее, до 1989 года, о том, что И. Бродский отбывал ссылку в Коношском районе, ни одной статьи, ни одного воспоминания в местных СМИ опубликовано не было. Память о поэте хранилась в сердцах жителей деревни. Напоминанием о Бродском служили и фотографии, сделанные им и подаренные деревенским жителям. Сам поэт вспоминал о тех, с кем провел полтора года ссылки, в письмах к Т.И. Пестеревой.

Вновь в Коношском районе об И.А. Бродском и о его пребывании здесь заговорили после получения им Нобелевской премии. В средствах массовой информации как местного, так и регионального значения стали публиковать воспоминания жителей Коношского района. Вторым событием, послужившим новым толчком повышения интереса к личности Иосифа Бродского, стало присуждение Коношской центральной районной библиотеке имени поэта (2004 год).

Дискуссия по поводу целесообразности присвоения имени Иосифа Бродского библиотеке, развернувшаяся на страницах местных газет, дала коношанам не только возможность высказать мнение по поводу этого события, но и узнать, каким поэт видится в начале ХXI века. Пенсионерка, известный в Коноше педагог и библиотекарь, почетный читатель библиотеки А.П. Шумихина писала: “Бродский не только поэт, он — мыслитель, который завершил в конце XX столетия тот духовный процесс, у истоков которого стояли великие поэты и философы Серебряного века.

Приобщаясь к творчеству Бродского — нелегкому, но очень интересному и полезному, читая книги его современников о нем, можно многое, очень важное в жизни, понять, оценить, переосмыслить, воспитать”9.

Были и противоположные мнения. Так, например, Л.М. Попырин, ветеран труда, полковник запаса из пос. Ерцево, писал: “Прочитал в “Курьере” (“Коношский курьер” — районная массовая газета. — Авт.) о том, чтобы районной библиотеке дать имя И. Бродского. Я против. Бродский ничего для Коноши и области не сделал. И присуждение ему Нобелевской премии, считаю, вызвано политическими мотивами”10.

Определение “тунеядец” часто слетало с уст коношан, когда они говорили о Бродском в то время. И среди этих людей не было знавших его лично. У очевидцев пребывания Бродского в ссылке всегда находились другие характеризующие слова. Даже А. Булов, откровенно называющий Бродского лентяем, никогда не употреблял слово “тунеядец”. Читая воспоминания, понимаешь, что этот ярлык, приклеенный властями, несоотносим с Бродским. Согласно словарю “тунеядец” — это человек, живущий за чужой счет, чужим трудом, бездельник, паразит, дармоед.

Сегодня можно с уверенностью сказать, что образ поэта, высланного в Коношкий район за тунеядство, уступает место образу поэта, незаконно отбывавшего наказание. И это происходит во многом благодаря деятельности, которая проводится в Коношском районе по продвижению имени поэта и сохранению памяти о нем на коношской земле. Ежегодно 24 мая в Коношской центральной районной библиотеке им. Иосифа Бродского проводятся Дни памяти. В 2006 году в Коношском районном краеведческом музее была организована фотовыставка “Простые лица”, на которой были представлены фотографии коношан, знавших поэта, и их воспоминания. В 2009 году прошла международная конференция “Ссылка в Норенскую в жизни и творчестве И. Бродского”. Результат — появление новых фактов и воспоминаний о норенской жизни поэта. Бродский и его поэзия становятся ближе.

Для того, чтобы память об И. Бродском сохранялась и передавалась другим поколениям, библиотекой выпущен диск “Иосиф Бродский. Ссылка: на страницах и в лицах”, С.Н. Кониным подготовлено уже второе издание книги “Коношане и Бродский”. Газета “Коношский курьер” на своих страницах освещает мероприятия, посвященные поэту, публикует воспоминания коношан. В одном из домов в деревне Норенской в ближайшее время будет создан литературно-бытовой музей, экспозиция которого будет посвящена Норенской и особенностям жизни И. Бродского в ссылке. Помощь в приобретении дома для музея оказали М.И. Мильчик и Фонд содействия созданию литературного музея Иосифа Бродского.

В память окружающих людей врезаются именно те особенности человека, которые отличают его от других. Бродский был не похож на деревенских и высланных, был “белой вороной”. Постоянное обращение к памяти людей о том времени и том человеке способствует появлению новых воспоминаний о ссыльном Бродском. Не все из них точны, и написать истинную норенскую биографию поэта через четыре с половиной десятилетия сложно.