Галина Ермошина

Елена Зейферт. Веснег

Когда начинаются процессы разлома и изгнания культуры и Бога как носителя этой культуры, то может умереть все, что до этого существовало в незыблемом единстве. Пожалуй, для Зейферт главное даже не присутствие Бога в мире, а присутствие его в человеке — любом, каждом. Тогда и мир будет целым, единым, тогда и будет возможным создание текста как мира.

Бог исчезает, когда исчезает его голос. И поэт становится поэтом именно в процессе поиска этого божественного исчезнувшего слова, восстанавливая текст как мир, из обрывков, обломков разбившейся речи. Но дело поэта — не собирать стеклышки калейдоскопа, чтобы сложить из них другой, новый мир, а восстановить утраченные связи: между людьми, культурами, голосами, сшивая трещины и разломы своим словом, залечивая раны и разрывы целебным бальзамом (“Из слов — осколков, зернышек и щепок / растет Господь”)…

Елена Зейферт — доктор филологических наук, поэт, литературный критик, переводчик. И ее новая книга стихов “Веснег”, конечно, не могла обойтись без отсылок к литературным именам и сюжетам.

В своей книге Елена ставит перед читателем книжный шкаф, из которого можно достать Библию и русские народные сказки, античную поэзию и стихи немецких романтиков, японские хокку и славянские мифы. Классический стих, сонеты, венки сонетов, верлибры…

По мнению Зейферт, человек остается человеком до тех пор, пока в нем живет культура и Бог.

Хотя для Зейферт понятия взаимодействия и разлома культур достаточно болезненны и познаются на собственном опыте (“Руссланддойче с большой русской буквы”, “рот, вмещающий два языка”). Этот процесс проходит насквозь, разламывая человека, заставляя решать, чего в нем больше — русского или немецкого, — до тех пор, пока понимание нераздельности существования в двух культурах одновременно не станет жизненной необходимостью.

И тем не менее книга Елены Зейферт очень личная, интимная. Это лирический дневник. Зейферт пишет о человеческих отношениях, даже если это отношения людей и животных, вещей и их владельцев, человека и Бога. Она не описывает эти отношения, а проживает их, показывает читателю внутренний процесс осознания себя и окружающего мира, вживание и вживление в себя того, что можно было бы считать чужим, если бы для Елены это не становилось родным в процессе разговора.

Главное для автора — наблюдение и воссоздание. От поэта остается только голос и силуэт в раме окна. Что бы ни случилось, голос остается негромким и спокойным, человек полностью контролирует свое состояние, вбирая в себя происходящее.

Зейферт очень конкретна. Предметы и вещи для нее обладают определенной степенью родства, когда они проживают общую жизнь со своим владельцем. Жизнь вещи — не абстрактное явление, а вполне определенная категория совместного бытия. Поэтому невозможно говорить о пепельнице вообще, банке кофе вообще. Это может быть только определенная пепельница, определенная банка, существовавшие рядом. Вещи преданны, они зависимы от своего хозяина, им не дано права на свободную от него жизнь, на личный голос, поэтому они становятся частью его бытия, принимая на себя часть его вины и любви. Предмет не имеет возможности искать божественное слово, и его голосом должен стать человек.

Стихи Елены Зейферт всегда остаются в определенных границах, выбрав направление, как река русло. Берегами, ограничителями, оберегами становятся внимательность и чуткость к слову, действию, знаку. Но, пожалуй, главное качество стихов Елены Зейферт — то, что мы слышим голос человека, живущего здесь и сейчас, со всеми его страданиями и радостями; голос, создающий свой целостный мир.