|
Михаил Беденеишвили
Тбилиси: до и после
Дежавю, или проект типового проекта
…выпуклая радость узнаванья… О. Мандельштам
Да, до боли знакомо, до слез узнаваемо… Вероятно, потому, что, несмотря на очевидную разницу объективных обстоятельств и авторских призм в предыдущих литпейзажах, обнаруживают себя опорные, часто болевые, точки, не всегда лежащие на поверхности, но, по всей видимости, присущие реалиям более широкого охвата.
Но прежде чем давать ответы на вопросы типовой анкеты самообразовавшейся по ходу развертывания рубрики, напомним, что при рассмотрении грузинской и русской культурных фигур возникает обычный, но не вполне правомерный соблазн механистического их совмещения. Да, налицо такие формальные соответствия, как общие византийские корни, единая вера, долгосрочное чужеземное иго, отстранившее от общеевропейских векторных процессов, несколько запоздалая и поспешная адаптация европеизма. Однако история здесь не отсекла от реальности (и это нам представляется существенным) ни культурную, ни историческую память и не разъяла народ на два несоизмеримых во многих отношениях пласта, оставив национальное тело цельным и в историческом, и в социальном измерениях.
Былое и думы
Прошедшее уже прошло.
Джордж Буш-младший
Тем не менее, при очевидной разнице исторических комбинаций, менталитета, ценностных установок, иногда диаметрально противоположных, странное культурное родство этих неродственных народов, имевшее место на определенном историческом отрезке, остается очевидным и поразительным феноменом. “В русской поэзии есть грузинская традиция... Я бы сказал, что в русской поэзии есть свой грузинский миф, впервые провозглашенный Пушкиным… и разработанный Лермонтовым в целую мифологию…” — пишет О. Мандельштам. Действительно, говоря о предмете, нельзя обойтись без известных лозунгов: “Русской музы колыбель вторая”, “русско-грузинские связи (культурные вообще, литературные в частности, а поэтические — особенно) не имеют аналога в культурной мировой истории” и т.д. И конечно, соблазнительно, пусть пунктирно, пересказать эту историю, пестрящую именами и фактами. Однако любая попытка изложить хотя бы “краткий курс” выливается как минимум в книгу1 .
И все же… Ну, вот Пушкин. Первый иностранный язык, на который он был переведен, — грузинский. Первый русский поэт, переведенный на грузинский, — Пушкин. С Лермонтовым все ясно из школьных учебников, так же, как с Грибоедовым. Здесь долго и добросовестно писал и служил российской короне и грузинскому народу Яков Полонский. Лев Толстой взялся за перо, дебютировал в печати Горький, Гиппиус и Мережковский венчались, Маяковский родился, Гумилев в отрочестве осознал себя поэтом, долго жил Юрий Верховский. Именно из Тифлиса в 1911 году Илья Зданевич, получавший непосредственно от Маринетти его манифесты, “привез, — как он позже напишет, — футуризм на север”, Давид Бурлюк со товарищи дефилировал с раскрашенной физиономией. Каменский издал дебютную стихотворную книгу. Крученых осуществил основной блок своих автографированных книг, которые, по слухам, соперничают теперь в цене с изданиями Гуттенбергов. Мандельштам “умывался ночью на дворе”. Куприн приезжал из Питера похмеляться. В Тифлисе русский дореволюционный авангард подвел под собой черту заумными выкрутасами группы “41о”. Городецкий учредил третий в порядковом исчислении, а Юрий Деген — четвертый Цех поэтов. Игорь Терентьев состоялся как поэт и теоретик и продвинулся как художник. Опальный марксист, профессор математики и поэт Георгий Харазов начал пропагандировать фрейдизм в то время, когда о нем еще смутно слышали в Европе. Паустовский открыл для себя Пиросмани. Долго маялся Булгаков, пока не вернулся в Москву… И еще около сотни персон от литературы, не считая художников, музыкантов, нескольких театральных трупп и прочей гвардии русского Серебряного века, на время осевших здесь в переходный отрезок с 1917-го по начало 1920-х.
Советский период еще более многоголосый и многословный. Ряд антологий стихов русских поэтов о Грузии завершается книгой “Если пелось про это”, составленной Константином Симоновым. Вышла она в 1983 году под редакцией Георгия Маргвелашвили и включает 145 авторов. Разумеется, Брюсов, Городецкий, Асеев, Пастернак, Мандельштам, Есенин, Заболоцкий, Антокольский, Тихонов, Сельвинский, Тарковский, Ахмадулина, Вознесенский, Евтушенко, Левитанский, Самойлов, Межиров, Мориц, Кушнер… Иного же читателя могут заинтересовать Владимир Державин, Александр Кочетков, Михаил Зенкевич, Сергей Спасский или Марина Кудимова и Павел Нерлер. Добавим, что сборник не включает многого, что могло бы его дополнительно украсить. Например, Александр Еременко:
Когда грузинские князья
совет держали за хинкали,
они, как полагаю я,
щепотей так и не разжали.
Остатки нации в горсти
собрать и выжить пред судьбою,
но, если, страх переборов,
открыть ладонь перед собою,
увидишь прямо пред собою
пятиконечною звездою
ее распластанную плоть —
как сквозь время глянул — и назад, и вперед, потому что сказанное о веке XIX-ом в 1980-х ХХ-го весьма громко аукается и в текущем XXI веке, хотя и звучит не так комплиментарно, как того требует традиция (или инерция?).
В послевоенный период2 здесь выходят три русских периодических издания: ежегодник “Дом под чинарами”, сборник “Кавкасиони” и журнал “Литературная Грузия”. Учрежденный в 1957-м, последний сослужил русской словесности скромную, но добрую службу. Здесь дебютировали С. Кекова, Н. Кононов, С. Гандлевский, выходили к читателю М. Кудимова, Н. Генина, В. Широков, О. Чухонцев, А. Плахов, П. Глушко с оригинальными стихами и многие другие. Регулярно журнал, увы, не выходит с 2004 года (последний совмещенный номер (4—6) вышел в 2003 г).
С саморазоблачением бытовавших мифов стало очевидным, что эти культурные браки были взаимно плодотворны, что в полной мере обнаружилось, увы, после их расторжения.
Что касается позиции русского языка в нынешней Грузии, где русских осталось не более 50 тысяч, то она, на наш взгляд, формулируется просто: нация, в значительном масштабе владевшая вторым языком, а вместе с ним выходом на мировую культуру, лишила себя этой привилегии. Ставится ли в качестве национальной цели, вместе с задачей вступления в НАТО, освоить чтение Шекспира в подлиннике, пока различить трудно. “Сейчас в Грузии стоном стоит клич: “Прочь от Востока — на Запад! Мы не азиаты — мы европейцы!..” Как велика наивность грузинской художественной интеллигенции!.. <…> Национальное и политическое самоопределение Грузии, резко распадающееся на два периода, — для грузинской культуры и искусства должны были быть экзаменом верности себе, и культурная Россия, любовно следившая за Грузией, сейчас с тревогой глядит на страну, готовую изменить своему культурному призванию”.
Кто это и когда? Тот же Мандельштам в 1922-м. Что тут добавить?
Литосфера, биоценоз или литературный фрагмент городского пейзажа
Он был во весь отвес,
Как книга с фронтисписом…
Б. Пастернак
Смешение прошлого и нынешнего, “высокого” и “низкого”, возможно, как и органичный эклектизм, — особая черта Тбилиси, способного обобщить разнобой, наделить своим лицом, сообщить цветущую, если угодно, сложность. Считай, постмодернизм в местном колорите.
Один из главных районов города, Сололаки, выходит на центральную (прежде Эриванскую, потом им. Берия, позже им. Ленина, а теперь Свободы) площадь двумя улицами, очерчивающими ее геометрический центр — здание мэрии: имени Шалвы Дадиани — драматурга и театрального деятеля, и Галактиона, разумеется, Табидзе, настолько разумеется, что фамилия сама собой исчезла из ее названия.
Прежде на фасаде дома № 20 по улице Галактиона можно было видеть доску с надписью “Пушкинский дом”. Музейную по своей сути и ценности обстановку знаменитого петербургского салона известной Александры Осиповны Смирновой-Россет перевез сюда ее сын Михаил Смирнов. Его правнук М.Г. Смирнов решает на этой фамильной базе создать Дом литературных взаимосвязей — Пушкинский мемориал, завещая семейное собрание вместе с двухэтажным домом Грузии. Совместными усилиями грузинской и российской интеллигенции это уникальное свидетельство российско-грузинских культурных связей удалось спасти. И чудом, порой на чистом энтузиазме главного хранителя мемориала Александра Сватикова и группы его сотрудников, оно сохраняется по сей день. В 1998 году директор Центра культурных взаимосвязей грузинский поэт и прозаик Наира Гелашвили сумела привлечь крупные европейские фонды для реконструкции здания и реставрации музея, и этот памятник русской, грузинской и европейской культуры был спасен и существует теперь под общим названием “Кавказский дом”.
Поднявшись от угла Галактиона и центральной площади по улице Георгия Леонидзе — грузинского младосимволиста и классика советской литературы — метров на пятьдесят, можно увидеть окна квартиры углового дома, где провел юность Николай Гумилев. Свернув под ними на улицу Ивана Мачабели, публициста и переводчика (в частности Шекспира), задержимся на пересечении последней с улицей Лермонтова под окнами квартиры, в которой в течение последних десяти лет собирался поэтический клуб “Музыка слова”. Через пару домов от него особняк Союза писателей, тот самый, где умывался ночью О. Мандельштам, а бывали… ну все (см. перечни имен выше). Еще через дом — угловой особняк в мавританском стиле, в котором обитал сам нарком тов. Берия, а теперь скромно живет Димитрий Мониава, пожалуй, одно из самых интересных явлений нашей нынешней литреальности. Прямо напротив по соседству живут поэты Наталья Селезнева и Михаил Ананов. Свернем направо и по улице имени жившего здесь поэта ХХ века Ладо Асатиани, пройдя мимо дома поэта Владимира Саришвили, поднимемся до развилки, где Асатиани перетекает в Коджорскую. Оставим по правую руку дом Владимира Панова, а по левую — Степана Ананьева, двух колоритных и знаковых персонажей совсем недавнего литературного прошлого, увы, покойных, и остановимся у дома № 15 с мемориальной доской Есенину. Он жил здесь в 1925 году.
Сюжет можно пополнять и пополнять… Ну, например, упоминанием о подруге юности Булата Окуджавы и Анатолия Гребнева Элле Маркан, жившей в соседнем с Пушкинским доме, где перебывали чуть ли не все поэты, приезжавшие в город, или преданием о том, что Александр Цыбулевский с “верховьев” района мог, на спор, потайными путями — этими сололакскими архитектурными дебрями — чердаками, переходами, верандами, балконами, подъездами — спуститься, не выходя на улицу, до серных бань Майдана. И так далее, и так далее… Но все же на этом есть смысл прервать прогулку, поскольку и она может затянуться на книгу3 .
Пейзаж после взрыва, или новое русское зарубежье
Основная проблема: отмена регулирующих шлюзов и разлив литературной продукции известного качества. Но главное — это морганатическое и трудно разводимое смешение потоков, профессионального и любительского. Несомненно, этому способствует особый трайбалистический, если угодно, демократизм, выстраивающий отношения не столько по профессиональной составляющей, сколько по целому ряду других, присущих местному укладу положений. И конечно же, возможность самоиздаваться и публиковаться в специальных периодических литературных изданиях за доступную плату — обстоятельство, вынуждающее редактора потакать желанию автора. Но характерно, что практика постоянного венчания булыжника с хрусталем в той же степени присуща и некоммерческим, профессиональным, с позволения сказать, изданиям. В результате под одной обложкой то и дело обретают трудно принимаемое с позиций элементарной вкусовой гигиены и здравого смысла соседство и автоматически уравниваются в правах тексты, вполне достойные лучшей участи, с беспомощной наивностью таких, например, исповеданий: Вот и осень… / Дождь и град. / Пожелтели листья, / Ветки оголят / Зашуршали травы, / Веточки стучат. / Хмурым и понурым / Стал твой взгляд (Альманах “Музыка русского слова в Тбилиси”.)
Подавляющее большинство текстов более чем двухсот авторов, пишущих стихи по-русски и увидевших свои произведения в печатном виде в течение последних десяти лет, следует, не кокетничая, отнести к наивной словесности.
Но если самоизданию противостоять бессмысленно, то для периодики, считающей себя литературной, определенная профессиональная взыскательность является нравственным императивом. И то, что литература вышла из зоны повышенного общественного внимания, не снимает моральных обязательств за ее настоящее и будущее с тех, кто их на себя принимает. В текущем процессе, где русская литература мучительно пытается восстановить себя после известных вивисекций и перелицовок, в ситуации нерегламентированной свободы, хаос может стать нормой. Так это выглядит, по крайней мере, в тбилисском русском литературном пейзаже.
В этой ситуации слепого плюрализма твердый осколок былого — Союз писателей, хоть и бездейственно и молчаливо, но знаменует устойчивость былых ценностей. Пересказать, что происходило с этой институцией за последние годы, не беремся: что-то откалывалось, перетасовывалось, воссоединялось, самоучреждалось и упразднялось. Во всяком случае, тут нет, в отличие от России, двух параллельно действующих профессиональных писательских организаций. Русская же секция СП Грузии, насчитывавшая в годы своего цветения до 50 и более членов, состоит сегодня из семи человек. Ее творчески состоятельная часть могла бы стать здоровым ядром, способным создать вокруг себя пространство реальной профессиональной литературы. Но, по нашим сведениям, за последние 13 лет в ряды Союза был принят всего один русский писатель, хотя налицо целый ряд зрелых авторов, имеющих в творческом арсенале, помимо прочих заслуг, по одной, по две, а то и больше книг.
И конечно же, очень помог бы выправить процесс контакт с метрополией, и прежде всего строгий экспертный взгляд извне на нашу литературную продукцию.
Остается добавить (следуя гипотетической анкете), что на нашем литературном поле нет и не предвидится собственно литературных премий и, соответственно, их лауреатов.
В начале 90-х годов в упомянутом доме-мемориале Смирновых-Россет самообразуется сообщество, назвавшее себя Пушкинским, а впоследствии обретшее имя собственное “Арион”. Номинальным его руководителем стал поэт Михаил Квливидзе, хотя душой объединения долгое время был профессор К. Герасимов. Соединивший в себе черты интеллектуального салона и первичные признаки формирующейся литературной группы, “Арион”, сменив несколько руководителей и мест дислокации, существует и поныне. Заметно утратив свой былой внутренний и внешний статус, изменившись в составе — иных уж нет, а те далече, — он мутировал в культмассовое, гуманитарно-благотворительное сообщество, переоценить значение которого, однако, трудно. Его посетители последних лет, в основном уцелевшие представители русской интеллигенции, в небольшом своем проценте пишущие, обретают причастность к культуре, заметно “надстоящей”, несмотря ни на что, по отношению к нынешнему общекоммунальному культурному сервису.
Еще в 1995 году от “Ариона” отпочковалась группа авторов и учредила поэтический клуб “Музыка слова”, обосновавшийся на квартире его руководителя Глеба Коренецкого. Преимущественно любительское и по составу, и по форме работы, это сообщество, тем не менее, сыграло в самые темные, в буквальном и переносном смысле, годы весьма существенную роль. Через “Музыку” у Глеба прошли почти что все писавшие и пишущие по сей день в Тбилиси по-русски, разглядели друг друга и услышали. Сообщество издавало “на правах рукописи” коллективные и персональные сборники скромного формата, отпечатанные на пишущей машинке, тиражируя их ксероксным способом. Вышло около 20 таких книжек, разумеется, за счет самих авторов. В июне 2008 после некоторого перерыва клуб возобновил работу.
С весны по осень 2003 года в кафе с артистическим названием “Мансарда”, расположенном в самом “увеселительном” районе города, собиралась группа авторов, сложившаяся по принципу взаимной приязни. По результатам работы клуба вышло два выпуска альманаха “Мансарда” в 2004 (редактор А. Шахназарова) и в 2005 (редактор Е. Черняева) годах.
Литературный кружок под началом Михаила Размадзе сбивчиво работал при одном из многочисленных русских обществ “Надежда”.
На базе научного студенческого кружка филфака Тбилисского государственного университета, руководимого (ныне профессором) Татьяной Мегрелишвили, в 2000 году учредилось Общество молодых филологов-русистов Грузии “ЛиК” с одноименным ежегодным научно-художественным изданием. Вышло четыре выпуска. Живое и творческое предприятие, оно работало до 2005 г.
А еще раньше, в 1989—1991 годах, под патронатом профессора Герасимова образуется руководимый молодым преподавателем и поэтом Ниной Зардалишвили литературный кружок при Тбилуниверситете, который со временем преобразуется в студию “Обитаемый остров”, инициированную тем же профессором Герасимовым и соруководимую Т. Мегрелишвили. Студия проработала до 1994 г., оставив после себя весьма любопытный материал в форме периодически появлявшихся машинописных изданий. В 1995 году ветераны этих движений собираются в группу “Ego”, издав как минимум один номер одноименного машинописного журнала. Периодические попытки возродить молодежное лито предпринимаются всю вторую половину 90-х.
После нескольких неудавшихся попыток вызревшая в редакционных недрах журнала “АБГ” инициатива реализовалась. Во всяком случае, образовавшееся три года назад молодежное объединение “Молот О.К.” (молодежное объединение литераторов, обитающих в Тбилиси — о’кей) действует и по сей день.
Помимо обычной в этих случаях регулярной студийной работы, объединение провело более полутора десятка, как правило, аншлаговых публичных мероприятий, в том числе презентации коллективных и персональных сборников, поставленные, как перформансы, серия музыкально-поэтических акций “Форпост”, вечера памяти Высоцкого, Бродского, Гумилева, театральный спектакль в стихах и песнях, написанный, поставленный и сыгранный самими студийцами. Так что, пожалуй, можно говорить о подспудно зреющем внутри объединения поэтическом театре.
Несомненной заслугой можно назвать переводческую работу, принявшую в объединении относительно системный характер. Из объема переведенного, а это более 20 современных авторов, можно составить небольшую антологию новой грузинской поэзии. Последовал и ответный жест: в специальном выпуске журнала “Альтернатива” “Многоликая Грузия” в 2006-м появились переводы 23 местных русских авторов (молодых и взрослых), выполненные грузинским поэтом Бату Данелия, — случай беспрецедентный. Появились и другие публикации переводов и оригинальных стихов молодежи в грузинских литературных изданиях. На проведенном в 2008 г. “Фондом Ельцина” конкурсе на лучший перевод премия в номинации “Молодое перо” была присуждена Дмитрию Лоскутову, а Марина Ламар была удостоена специального приза, оба они — члены молодежного объединения. Последнюю череду фактов следует выделить и как свидетельство начавшегося сближения двух литературных реальностей — грузинской и русской, — существовавших много лет в не совмещавшихся пространствах.
Объединение с 2005 года издает сборник “Молот О.К.”. А кроме того, не шибко, но все же идет серия “Библиотека Молотка” — вышли сборники Юлии Ключниковой, Д. Лоскутова, М. Ламар. В 2007-м появился первый выпуск альманаха избранных стихов — “Девять молодых поэтов Тбилиси”.
В октябре 2007 года заявила о своем учреждении Ассоциация русскоязычных литераторов и деятелей культуры Грузии “Новый современник” во главе с В. Саришвили, а несколько позже — “Ассоциация литераторов АБГ” (председатель правления М. Ляшенко), куда в качестве молодежной секции вошел “Молот О.К.”. Совсем недавно в Республиканском доме журналиста начал работать клуб “Парнас” (ведущая Этери Агаронова).
Особо следует отметить деятельность тбилисского отделения Международного культурно-просветительского Союза “Русский клуб” и его председателя Николая Свентицкого. Помимо издательской практики, организации театрализованных вечеров памяти Пастернака, Гумилева, Высоцкого, “Русский клуб” провел уже два Международных русско-грузинских поэтических фестиваля с участием нескольких десятков русских поэтов чуть ли не со всего света. Среди гостей были С. Гандлевский, А. Цветков, А. Пурин, Б. Херсонский, Е. Исаева, Б. Кенжеев, М. Амелин, Д. Быков, Р. Маркова, А. Макаров, Д. Маркиш, А. Петрова, А. Алева, А. Торес, А. Алехин, А. Грицман, Е. Иванова-Верховская, М. Игнатьева, Ш. Абдуллаев, Г. Шульпяков, Н. Мамедов, Д. Строцев, Н. Тархан-Моурави, С.Тимофеев и многие другие. В 2008 г. фестиваль был приурочен к 115-летию со дня рождения Маяковского и 80-летию — Нодара Думбадзе.
Толстые и тонкие
Пусть поет сто соловьев, пусть соперничает сто
поэтических школ.
(местная восточная мудрость)
Соловьев в Тбилиси увы, не больше, чем белых медведей. Со школами примерно так же. А вот литературная периодика водится и плодится. Помимо уже упомянутых изданий, назовем журнал филологов-русистов “Русское слово”, учрежденный Министерством образования Грузии в 1988 году. Стараниями его главного редактора Игоря Аванесова и ответственного секретаря поэта, драматурга, публициста В. Панова журнал с 1993 года расширил свой формат и наряду с научно-методическими, стал осуществлять общественно-публицистические и литературные выпуски. Закрепив за собой название “Русское слово-бис”, издание выходит героическими усилиями редактора И. Аванесова и ответственного секретаря Э. Агароновой. В качестве приложения к журналу вышло два выпуска литературного альманаха “Мтацминда”, почти “толстых” по формату и жанровой широте. Издается и библиотека журнала, с некоторых пор под девизом: “Русская поэзия ближнего зарубежья”, насчитывающая пока восемь авторских сборников. Инициатива в целом, увы, страдает общим, уже описанным, недугом.
В 1998 году вышло два выпуска билингвистического альманаха “Альманах”, включавшего стихи и прозу. Издание предложило нескольких авторов, пополнивших местную русскую литературную общность.
С 2001 года реализовано 10 выпусков журнала русской поэзии в Тбилиси “АБГ”, соредакторы-составители Анна Шахназарова и Михаил Ляшенко. Издание имеет сетевую версию.
2005 годом датирован пока единственный, изданный при содействии Посольства РФ, выпуск альманаха “Музыка русского слова в Тбилиси”, включивший пятьдесят четыре автора. Тут смущает, прежде всего, сам замысел — оглядываясь на количество участников, можно было ожидать, что проект станет антологией (хотя бы малой). Но нет — там не оказалось авторов, без которых картина не может считаться состоявшейся. Ну, и главная проблема, о которой уже так много сказано, — эклектика, соседство профессионального с самодеятельным, вкусовая неразбериха…
Весной 2005 г. вышел первый выпуск альманаха “На холмах Грузии”. Прежде всего издание отличается от прочих тем, что исправно финансируется Посольством России в Грузии. При тираже в 500 экземпляров и завидной регулярности альманах стал заметной частью текущего литературного процесса. Отметим ряд очевидных его удач — републикацию стихов Булата Окуджавы из фронтовой газеты, вероятно, предпринятую впервые4 , с живой вступительной статьей редактора издания о тбилисском периоде жизни поэта, регулярные стихотворные и прозаические публикации тех, кого можно отнести к лучшим авторам Тбилиси. Особого внимания заслуживает предлагаемая здесь драматургия, зачастую играющая обычную для подобного издания роль крупной прозы. Упомянем и полтора десятка новых имен, введенных в читательский обиход, некоторые из которых следует отнести к нашим маленьким внутренним открытиям. А еще сотрудничество с альманахом университетских филологов.
Но в издании устойчиво присутствует и то, что мы мягко обозначили наивной словесностью:
Жестоко поэта терзали
Коварство, притворство и зло.
Добились того, что желали.
К чему это все привело!
От тяжких душевных мучений
Поблекнул мечты идеал.
Усталый, затравленный гений
“нет счастья на свете” сказал.
Галина Федотова. “Пушкину”.
Из подобных образцов можно составить антологию досадностей. И контраст тут, пожалуй, самый разительный, да и объем девальвации предмета, что называется, “в особо крупных размерах”. Некоторое недоумение коллег, скрытое, а порой и явное раздражение вызывают постоянные устные и печатные заявления, например, такие: “Русскоязычные литераторы Грузии получили свою трибуну впервые после того, как перестал выходить литературный альманах Союза писателей Грузии “Дом под чинарами”. А произошло это 20 лет назад” или “Это единственное издание в стране, которое рассказывает о творчестве русскоязычных авторов”. Дополнительную пикантность ситуации сообщает то обстоятельство, что все приведенные цитаты заимствованы из многотиражки, также редактируемой М. Айдиновым, редактором (кстати, и единственным литературным сотрудником) альманаха “На холмах Грузии”. Остается неразгаданным адресат заявлений этого ряда, поскольку приобщенные к тбилисской литературной реальности народные массы достоверно знают настоящее положение дел.
Подводя черту, подчеркнем, что альманах “На холмах Грузии” беспощадно отражает существующую картину. Это именно то, что пишется в Тбилиси по-русски, полагая себя литературой (правомерно ли полагает — это вопрос отдельный), и, несомненно, несет на себе беспристрастность прямого оттиска, чего никак не удается, например, кураторам журнала “АБГ”. С сожалением следует констатировать, что желаемого полного оттиска, по целому ряду причин, не получится и в альманахе.
Глянцевый культурологический ежемесячник “Русский клуб” (редактор А. Сватиков), регулярно выходящий с конца 2005 г., периодически публикует стихи и популярные литературные статьи, как правило, весьма содержательные.
Прошел вполне проверенный слух о том, что ассоциация “Новый современник” намеревается реанимировать ежегодник “Дом под чинарами”. Обнадеживающая инициатива.
Genius locI
По части жанровой статистики скажем с восточной щедростью и точностью, что поэтов у нас много, по крайней мере, в разы больше, чем прозаиков. И речь в этом случае о тщательно отобранных авторах ненаивной словесности.
Об особенностях нынешней русской тбилисской прозы говорить сложно. Прежде всего прозы, особенно большой, мало, и найти ее легче в сети, чем на страницах бумажных изданий. Но главное и обнадеживающее — это ощущение, что она готовится вот-вот о себе заявить. По крайней мере, нам известно о двух написанных и ждущих публикации романах разных авторов и об одном пишущемся…
Наталья Гвелесиани, автор ряда повестей и рассказов, этико-философских эссе, и как минимум одного романа, в 2007 г. получила премию им. Марка Алданова за повесть “Уходящие тихо”, опубликованную в “Новом журнале”. В местной периодике не найдем ни строки этого автора. То же можно сказать и о Мерабе Ломиа — известный в сети (к сожалению, не располагаем сведениями о его премиях и наградах, которые, вероятно, есть), автор бумажного сборника “Кимберлитовая трубка” вне виртуальной реальности неуловим. Зримо присутствующий в пейзаже Гурам Сванидзе, автор сборника рассказов “Городок” (2002), публикуется и в интернет-изданиях, и в литературной периодике ближнего и дальнего зарубежья. Второй сборник рассказов готовит к изданию Диана Баласанян. Заслуживают внимания “исторические” сюжеты Владимира Грдзелидзе, появляющиеся в альманахе “На холмах Грузии”. Обещает быть интересным прозаический сборник Елены Черняевой, готовящийся к изданию. Обещают и прозаические опыты выпустившей вторую стихотворную книжку Марины Ламар. Надо вспомнить и недавно ушедшего из жизни, что называется, в расцвете творческих сил, сугубо тбилисского прозаика Карена Абгарова. По преданию, его роман-притча “От Лукавого” выдержал в бурные 90-е два издания в Москве. Довольно неожиданно заявил о себе прозой сложного, близкого к фэнтези жанра Александр Элдридж (это, разумеется, псевдоним), и примерно в том же ключе выдержана вышедшая совсем недавно книжка Дины Бабий.
Более осязаема наша русская драматургия. Здесь лидирует семейный соавторский тандем Инги Гаручава и Петра Хотяновского, не только активно пишущих, но и реализующихся на местной и российской сцене. Инга Гаручава периодически публикует и прозу, и стихотворные подборки. Следует назвать и драматурга Александра Мейпариани, опубликовавшего в последние годы внушительный корпус своих вещей. Местная пресса сообщает о двух готовящихся по его пьесам постановках — в Театре Романа Виктюка и в Театре на Малой Бронной. Мы же знаем о нескольких масштабных киносценариях, которые тоже не грех было бы напечатать. Есть драматургические произведения и у В. Саришвили, и у Сусанны Арменян, а опыты в этом жанре Ирены Кейскюлль-Кочаровой удостоены пары почетных международных премий.
О тбилисской русской поэзии можно сказать несколько больше, прежде всего потому, что она есть. Есть у нее и некоторые отличительные черты.
Начнем с несколько вольного предположения, что в тбилисской русской поэзии недавнего и нынешнего времени можно разглядеть тенденцию, которую подмывает определить как тбилисский неосимволизм.
Из Серебряного века здесь в обиход берется обращение к “незыблемым ценностям”, выход на обширные культурные пространства, весьма импонирующие местному духу патетика и орнаментальная риторичность. Эта, казалось бы, давно и окончательно исчерпавшая себя практика, грешащая и тут заметной искусственностью, условностью и известной долей нарциссизма, в лучших своих образцах обретает неожиданную живость и предлагает вещи выразительные, состоятельные, реальные (чтоб не сказать, реалистические), вызывая порой эффект некоторой аберрации.
Приложим сюда и такие факторы: упорное невнимание к текущему литературному процессу или внимание специфическое, очень избирательное, которому все же предпочитается книга из разноудаленного прошлого; довольно устойчивое и по сей день увлечение эзотерикой. К этому можно прибавить общий культурный консерватизм хорошего, скажем, тона, поскольку сопрягается с позитивной верностью традиции как таковой. Кстати, черта, автоматически укладывающая нас в основное русло традиции “классического” русского зарубежья.
В целом же выделим основную парадигму — некий средний тбилисский мейнстрим, который можно, злоупотребив приставкой “нео”, обозначить весьма расширенно трактуемым понятием неоакмеизм. Во всяком случае, вполне допустимо говорить об очевидном приоритете сугубо городской, “книжной” поэзии.
Димитрий Мониава:
Гравюра
Погасли свечи, окна и дома,
Умолкли скрип колес и кривотолки,
И только хлябь, и сторожа, и волки,
И факелы, и оспа, и чума.
И рыцари толпой у кабака,
Глаза их налиты вином и кровью,
Немой тоскою по Средневековью,
Которое не кончилось пока.
И молодой автор Анна Лобова:
Два облака впадают в горизонт,
вне поезда подвижное глотая
пространство. В продырявленный озон
струится Зевса сперма золотая.
А в эпицентре этой красоты,
в зрачке стрижа, распятого над тенью —
прозрачный тамбур, хрупкие мосты
и памятью отснятое мгновенье.
Паола Урушадзе, возможно, самый типичный по всем параметрам тбилисский поэтический персонаж:
Из цикла “На книжных развалах”
Думают: если вдруг быть беде,
Что будет с ними, без нас… потом…
Книги теперь отдают, как детей,
В более сытый и радостный дом…
Родная! Там будет тебе хорошо —
Тот дом и светлее и краше…
Дай-ка, поправлю тебе корешок,
Дай-ка, обложку приглажу…
Найдем и отдаленные признаки того, что принято было обозначать как философскую лирику.
Елена Черняева:
Почти совсем уже понятно,
Почти готов уже ответ,
Каким там яростным и внятным
Рисуется нездешний свет,
И как бы выдвинуть за рамки
Все эти “здесь”, “зачем”, “когда”,
Чтоб окунуться без оглядки
В ничто, в нигде и в никуда,
Чтоб раствориться, рассветиться,
Отринув этот вещный плен,
Да друга жаль — ему не спится
Почти совсем.
В последнее время становятся явственно различимыми нотки весьма жесткого реализма с бескомпромиссной социальной подоплекой, так нам не свойственные. Отметим их у Людмилы Орагвелидзе, Владимира Головина или у В. Саришвили:
Атака кончена. Отбитое село,
Отбитое село лежит, как отбивная,
И мальчики, куда девать не зная
Тупое время, горько пьют и зло.
И пятится, и прячется слеза,
Когда поймают взгляд их после пьянки
Остекленевшие зеленые глаза
Шальною пулею прошитой мусульманки.
Противоречиво выглядит то, что некоторое влияние открытого пространства, ветра с севера, заметно сегодня у молодых, что в нашем случае автоматически означает уклон влево или, по крайней мере, заявленную вольность в отношении местного условного канона, тогда как исторические и географические обстоятельства — неуклонно нарастающая центробежность — полагали бы противоположное. Объяснить это возможно наличием Интернета, что верно, но только отчасти, поскольку сеть остается малодоступным удовольствием, а симптомы обнаружены задолго до ее появления. Логичней предположить влияние на молодежь русского рока. Вероятно, эта субкультура становится заменой некоторой части реальности — языковой, ментальной, обиходной и прочей субсредой, отсутствующей в повседневности. Но есть тут и обратная сторона — интерес к стихотворному творчеству у нашей молодежи начинается, по преимуществу, не с актуального и обращенного непосредственно к уму и сердцу “конца”, а с “начала”, т.е. с хрестоматийного освоения азов.
И все перечисленное выше отчасти органично и объясняется самим положением языка и его носителей на иной ментальной и языковой площади.
Тбилисскую традицию протеста против традиции (а тут есть и это) обнаруживает наличие в безнадежно традиционалистическом пейзаже стойких принципиальных одиночек, и если начать с Пиросмани или с Терентия Гранели, то выстроится галерея любопытных персонажей. Упомянем здесь поэта Виктора Цхварадзе (1951—2003), творчество которого можно принять как перманентный эксперимент — редкую птицу в тбилисском литературном пейзаже5 . Неожиданно обнаруженный нашим главным культурным героем прошлого, критиком Г. Маргвелашвили (1923—1989), он, оказавшись за пределами распадающегося литературного пространства, продолжал упорно работать и немыслимыми усилиями выпустил три сборника стихов, притом последний из них, “Подмости”, в Москве в 2003-м, за месяц до кончины. Все книги, увы, так и остаются незамеченными читателем, критикой, и тбилисскими и московскими.
А есть ли у нас читатель? Можно вспомнить известный тезис: одному пишущему вполне достаточно одного читающего. Это, вероятно, про нас. А вот покупателя нет — выпускаемый книжный самопал реализации через специальные магазины не поддается.
А еще напрочь нет сколько-нибудь системной критики. (Мы наивно полагали, что хоть в этом-то оригинальны.) Конечно, появляются рецензии на выходящие сборники, репортажи с поэтических площадок, отчеты о проделанной работе… Порой вполне адекватные, все они разбросаны в основном по непрофильным газетам (а профильных и нет). При этом рецензенты деликатно объезжают болевые точки и не обременяют себя аналитикой, хотя в потенциале налицо более десятка заточенных на это перьев. Как исключение можно назвать М. Размадзе, но и его, иногда существенные, выкладки проходят дальним эхом, в том числе и ввиду отсутствия необходимой для того конкретной печатной площадки.
И о переводах. В былые времена этим процессом заведовала руководимая Отаром Нодия субстанция под внушительным названием — Главная редакционная коллегия по художественному переводу и литературным взаимосвязям Союза писателей Грузии. Заведения этого больше нет, но мало кто вспоминает о нем и о его руководителе без ностальгии. Образовавшийся вакуум заполняют бескорыстно работающие подвижники: Гина Челидзе, Глеб Коренецкий, Инна Кулишова, Анна Григ, Ирина Данелия, Мария Фарги, Анна Шахназарова, Гугули Кебурия, Михаил Ананов, другие одиночки и с десяток студийцев из лито “Молот О.К.”, о которых сказано выше.
Государственной премией Грузии за переводческую работу удостоен Натан Базов, основные переводы которого собраны в изданной в 2004 г. “Антологии грузинской поэзии 20-го века”, включившей 230 авторов. (Любопытная деталь: только легендарного “Мерани” Н. Бараташвили он перевел 57 раз.)
Книгу переводов “Грузинская поэзия” опубликовал в 2003г. В. Саришвили, а в 2008-м он стал и главным лауреатом конкурса переводов, организованного “Фондом Ельцина”.
Небольшие, но регулярные переводные публикации появляются в альманахе “На холмах Грузии”, посущественней — в журнале “АБГ” и сборнике “Молот О.К.”. Ясно, что всего этого далеко не достаточно, и новая грузинская поэзия все еще остается неведомой для русского читателя.
За горизонтом
Помимо упомянутых публикаций там, за горизонтом, в периодике дальнего и ближнего зарубежья, регулярно печатаются Инна Кулишова, В. Саришвили, Д. Мониава. В последние годы в журнале “Дружба народов” прошли две подборки оригинальных стихов П. Урушадзе и переводы М. Фарги сонетов Лии Стуруа, в журнале “Москва” — стихи Николая Дорошенко. Сусанна Арменян дебютировала в “Вавилоне”, ряд публикаций за рубежом и международные премии есть у И. Кейскюлль-Кочаровой, публиковался в России Гагик Теймуразян, вошедший, вместе с Д. Мониавой и В. Цхварадзе в антологию русского зарубежья “Освобожденный Улисс”.
А за горизонтом нашего повествования остаются занимательные подробности гастрольных и фестивальных наездов русских поэтов и заметный отток из Тбилиси литераторов, несомненно, составивших бы ядро нынешнего тбилисского пейзажа6 . А кроме того, сценарий заключительного тоста и необязательные разглагольствования о судьбах литературы, и что “смысл творчества…”. Впрочем, это общеизвестно, а об остальном, возможно, в другой раз…
P.S. Предложенный материал дорабатывался в дни августовского грузино-российского конфликта, когда казалось, что какое-либо продолжение русской литературной жизни в Грузии будет выглядеть, по меньшей мере, неуместным. Однако уже в октябре в тбилисском Грибоедовском театре прошла презентация коллективного сборника участников второго Международного русско-грузинского поэтического фестиваля “За четырнадцать дней до войны” (фестиваль завершил работу за две недели до конфликта). В книгу вошли и тексты, написанные под впечатлением августовских событий в Грузии. Презентацию, как и проведение фестиваля в дальнейшем, благословил Патриарх-католикос Грузии Илия II.
Следом в Кавказском доме состоялась презентация выпуска грузинского журнала “Многоликая страна”, в трети своего объема отданного русским поэтам, зарубежным и местным, и презентация 8-го выпуска альманаха “На холмах Грузии”. В обществе “Арион” прошла презентация вышедшей в Москве книги бывшего руководителя этого сообщества профессора Марии Кшондзер, живущей теперь в Германии. Вечером памяти местного фантаста Владимира Осинского открыла свои публичные выступления Ассоциация “Новый современник”. Продолжили работу клуб “Музыка русского слова” и лито “Молот О.К.”. У Ассоциации “АБГ” готов к выходу новый проект “Литературно-аналитический лист О.К. АБГ”. Этой же осенью в Тбилиси и Цинандали (на родине вдовы поэта) прошли дни памяти А. Грибоедова.
1 Интересующихся можно отослать к труду группы авторов (И. Богомолов, М. Филина, Б. Пирадов, Р. Прилипко и др.) “Русские писатели в Грузии”. Вышедшая в 1983 году в Тбилиси книга не включает, однако, по известным причинам, всего, что можно рассказать по этой теме, например, период с 1917 по 1921 год или события последних 30 лет.
2 Периодика досоветского и предвоенных периодов опять же требует монографического масштаба. Укажем на книги Татьяны Никольской “Фантастический город”, М., 2000, и “Авангард и окрестности”, СПб., 2002.
3 Подобное издание “Литературные места Тбилиси”, разумеется, отражающее предмет по-советски неполно, выходило в Тбилиси в 1989 году.
4 Во всяком случае, в сборник серии Большой библиотеки поэта: Булат Окуджава. Стихотворения. СПб., 2001, эти тексты не вошли.
5 Подборку стихов В. Цхварадзе можно найти в сети по адресу: abg.boom.ru выпуск № 8, рубрика “Раритет”.
6 Например: Армен Зурабов, Глан Онанян, Сергей Алиханов, Юрий Милорава, Даниил Чкония, Наталья Соколовская, Анна Бердичевская, Мадлена Роземблюм, Юрий Юрченко, Денис Гуцко, Михаил Гиголов, Константин Гвин… разумеется, всех не перечтешь.
|
