Ольга Бугославская

Ал Гор. Неудобная правда. Глобальное потепление. Как остановить планетарную катастрофу

Лучшее, конечно, впереди

На фоне нарастающей экологической проблемы обобщенный современный человек предстает в таком виде, который не оставляет места для гордости. Уже тот факт, что на данном этапе развития мы вынуждены обсуждать возможную гибель жизни на Земле в результате нашей деятельности, сам по себе достаточно красноречив.

“Земля — планета людей”, “Лисы, белки, соболя — звери полезные. Они могут давать людям мех”, “Коров разводят ради молока и мяса” — что-то в этом роде нам рассказывали в далеком 82-м году на уроке природоведения. Продолжая цепь этих рассуждений, те существа, которые человеку не дают ничего и которых незачем разводить, вообще лишние на этой земле. Еще один тезис из того же ряда, сохраняющий до сих пор свою актуальность: “Природу загрязнять нельзя, потому что от этого, в конечном счете, страдает человек”. Иными словами, будь у нас фантастическая возможность отравлять окружающую среду без вреда для самих себя, мы и вовсе могли бы ни о чем не думать, и только боязнь бумеранга заставляет нас задаваться какими-то вопросами. Хотя это тоже происходит далеко не всегда, поскольку обычно те, кто загрязняет, и те, кто потом наслаждается результатом, — совершенно разные люди, и первым не очень свойственна забота о вторых. На правах “самого совершенного создания природы” и “венца творения” человек воспринимает все, что его окружает, как свой ресурс, которым он может распорядиться как угодно, вплоть до полного истребления. Наши отношения с природной средой выстраиваются таким образом, что о “венце творения” говорить становится как-то все более и более неловко. На эту тему весьма резко высказался Милан Кундера: “Скорее, похоже на то, что человек выдумал Бога, чтобы власть над коровой и лошадью, узурпированную им, превратить в дело священное. Да, право убить оленя или корову — единственное, на чем братски сходится все человечество… И право это представляется нам естественным лишь по той причине, что на вершине иерархии находимся мы. Но достаточно было бы вступить в игру кому-то третьему, допустим, гостю с другой планеты, чей Бог сказал бы: “Ты будешь владычествовать над тварями всех остальных планет”, как вся бесспорность “Бытия” стала бы сразу сомнительной”.

Альберт Гор в своей книге, посвященной климатическим изменениям, вызванным деятельностью человека, призывает “сделать моральный выбор: изменить свою политику и поведение — иначе мы не оставим нашим детям, внукам и всему человечеству ничего, кроме деградирующей, гибнущей, чужой планеты”. Однако апелляции как к совести, так и к страху представляются на сегодняшний день в равной степени бесперспективными.

В фильме “Двенадцать” Никиты Михалкова персонаж Михаила Ефремова — присяжный № 8 — горячо возмущается по поводу того, что сегодня решительно все: цунами, землетрясения, беспризорные дети, сама жизнь и смерть — вызывает у людей смех. При всей явной неадекватности подобную защиту от страха тоже можно понять. В школе всем рассказывали, что когда-нибудь, очень нескоро, погаснет Солнце и по этой причине жизнь на Земле прекратится. Слышать это было неприятно, однако временная удаленность и естественность процесса позволяла с этим как-то смириться. И вот теперь тем же самым людям сообщают, что у них есть хорошие шансы стать свидетелями конца света, причем ими же и устроенного. Осознать это крайне трудно, а попытки всерьез это сделать травматичны для психики.

С другой стороны, экологическая катастрофа — не первая апокалиптическая угроза на памяти современников. Сравнительно недавно гораздо более активно нагнетались ожидания ядерной войны — еще одного рукотворного “конца света”. В тот раз обошлось, и реакция на перспективу глобального уничтожения отчасти притупилась.

Экология, таким образом, встает в один ряд с другими, неподвластными рядовому человеку проблемами и угрозами. Неизлечимые болезни, экономические кризисы, военные конфликты, криминал и прочее одолевают нас со всех сторон. В этой ситуации нельзя не почувствовать парализующие волю бессилие и обреченность. Относительно экологии очевидно, что меры по спасению ситуации, предложенные Альбертом Гором, применимы на практике исключительно где-нибудь в Швейцарии и на подобных ей островках благополучия. У тех же стран, перед которыми стоит задача осуществить экстренный экономический прорыв и промышленный подъем, защита природы в повестку дня никак не помещается. Людям элементарно не до этого. У нас, например, если вы решите отказаться от автомобиля в пользу велосипеда, станете экономить электроэнергию и реже пользоваться самолетами, вашу инициативу оценит и поддержит разве что академик Яблоков. Все остальные удивятся и не свяжут ее с вашей заботой об экологии. В наших условиях подобные индивидуальные усилия бесполезны. Что же, искать единомышленников? Пытаться повлиять на сильных мира? Выступать против интересов транснациональных корпораций? Все это в сегодняшних условиях смешно. Получается, что каждому в отдельности остается только хвататься за опровержения прогнозов, сделанных экологами и изложенных в книге А. Гора.

Опровержения сводятся к нескольким основным моментам. Первый — расчеты неверны, и дела на самом деле не так плохи. У планеты есть еще некоторый запас прочности, поэтому мы можем продолжать производить грязь и отходы, не снижая ни темпов, ни объемов.

Второй подразумевает тот же вывод и упирает на то, что человек — существо пусть и вредоносное, но, по счастью, мелкое, а потому его деятельность ощутимого урона планете нанести в принципе не может. Это опять же к вопросу о “венце творения”. Благодатной почвой для таких рассуждений являются представления о том, что глобальные катаклизмы по-хорошему вообще не могут находиться в зоне нашей ответственности, а относятся к ведению неких высших сил. Соответственно, что бы мы ни делали, приблизить или отдалить “конец света” мы не в состоянии.

Третий — экологи ничем не лучше остальных, и они тоже, как и все, просто хотят денег: “Одним из отработанных приемов борьбы с мерами по преодолению климатического кризиса является постоянное, настойчивое обвинение ученых, пытающихся предупредить нас об опасности, в нечестности, жадности и ненадежности, в манипулировании научными фактами ради получения исследовательских грантов”.

Все это служит для публики некоторым поверхностным утешением. В результате из всех моделей поведения в ситуации опасности мы коллективно выбираем самые, мягко говоря, неэффективные и становимся похожими на непослушных пациентов. Так иногда опасно больные люди отказываются обращаться к врачам. Или считают хорошими только тех врачей, которые говорят им то, что они хотят слышать.

Постепенно экологическая проблема становится нормой нашей жизни. Гор пишет, что климатический кризис нам проще не замечать. Однако вряд ли найдется кто-нибудь, действительно уверенный в том, что с экологией дела обстоят благополучно. Мы чувствуем, что происходит что-то не то, и догадываемся, что “не то” происходит не без нашего участия. Точно так же все знают, например, что в секторе Газа всегда идет война, в Ираке — бесконечные теракты, и так далее. Таяние ледников в Арктике и голод в Африке стали такими же привычными условиями нашей жизни, как снег зимой. Хотя о снеге зимой как норме, возможно, скоро мы будем говорить в прошедшем времени…

Ольга Бугославская