Анна Генина

Леонид Тишков. Как стать гениальным художником, не имея ни капли таланта

Винсент Ван Гог

Многие — и не без оснований — обвиняют современное искусство в рассудочности, холодности, отсутствии эмоций. На выставке Moscow Breakthrough (“Московский прорыв”), проходившей в Лондоне осенью 2005 года, две работы выделялись именно пронзительной эмоциональностью (равно как и замечательной творческой фантазией и мастерством исполнения). Одна называлась “Частная луна”, другая — “Сольвейг”, и обе принадлежали одному художнику — Леониду Тишкову (“Луна” — в соавторстве с фотографом Борисом Бендиковым). Я ходила по выставке, смотрела работы других авторов, а потом снова вернулась к “Частной луне” и “Сольвейг” — они меня, что называется, зацепили. Поэтому, когда я увидела в книжном магазине обложку со знакомой фотографией — художник сидит у постели простудившейся луны, которую он бережно укутал одеялом и потчует яблоками, я ее немедленно и без тени сомнения купила, тем более что заглавие было заманчивое — “Как стать гениальным художником, не имея ни капли таланта”.

Книгу я прочла дважды (пока). Первый раз — запоем, как роман с увлекательной интригой. Второй раз — медленно, по одной главке на ночь, как сборник афоризмов и мудрых мыслей, как замечательное пособие по обретению веры в себя, в свои творческие силы, в свою уникальность и неповторимость.

У Тишкова редкий дар — ему удалось органично сплавить в одной книге несколько жанров — мемуары, эссе о художниках, почти практическое руководство по разным художественным стилям и приемам, философские притчи. Жанры плавно перетекают один в другой, и читается книга с легкостью, которая должна быть примером и целью для всех авторов, пишущих об искусстве.

Леонид Тишков рассказывает историю о том, как маленький мальчик из уральского поселка Нижние Серги мечтал стать художником и как мечта его стала реальностью. История кажется надуманной, невероятной — но это жизненная история самого Тишкова. Взрослые не одобряли его желания стать художником, и он выучился на врача. Но от своего призвания не убежишь, и без пяти минут врач Тишков начинает карьеру карикатуриста, потом книжного графика, и в итоге медицина заброшена, и спустя несколько лет Тишкова принимают в Союз художников. Он с улыбкой вспоминает о том, как в графе “Какой художественный вуз Вы закончили” он написал “1-й ММС”, а на вопросы о том, что это за вуз, загадочно отвечал: “Есть такой художественный институт, вы не знаете…”.

“Смех расширяет сознание”, — считает автор. Давайте ему поверим. Может быть, именно потому, что он начинал с самого “смешливого” жанра — карикатуры, — его сознание не зашорено, оно открыто любой сумасшедшей идее, любому художественному образу.

Тишков делится с читателями тем, как рождаются в голове художника новые образы, и эти рассказы завораживают. Чего стоит, например, история про Водолазов, или про Даблоидов. А история про Снежного Ангела и полет с Аннапурны! А рассказы о книгах, которые Тишков — нет, не иллюстрировал — творил: “Война с саламандрами”, “Двенадцать стульев”, “Охота на Снарка”; книги эти давно стали библиографической редкостью и украшением коллекций многих ведущих музеев.

Надо сказать, что художники крайне редко в состоянии объяснить, что они хотели сказать своим творчеством, почему они работают в такой, а не иной манере, откуда пришел к ним тот или иной образ. Тишков обладает уникальным даром самоанализа, он умеет без занудства раскрыть читателю свои творческие секреты. Часто они весьма практичны. Вот, например, полезный творческий совет: молодые ростки травы следует писать тонкой кисточкой, чтобы подчеркнуть ее свежесть и хрупкость. А камни следует рисовать густой тушью, толсто и жирно, чтобы показать, какие они тяжелые. Или вот еще: хочешь нарисовать слона — возьми маленький листок бумаги, и слон будет казаться огромным. “А лыжника лучше рисовать на большом листе, и тогда будут видны его растерянность и одиночество на белом поле”.

Совет про слона — на самом деле поучительный рассказ о том, как бездумно купленная бумага огромного размера подсказала идею одной из самых интересных его серий. Это были не просто рисунки слонов, а истории про ЖВХ — живущих в хоботе; и так как это были истории, Тишков снабдил рисунки подписями, создав свой собственный каллиграфический стиль. Буквы в этом стиле расползались вкривь и вкось и вызвали негодование известного каллиграфа Евгения Ганнушкина. Но он быстро успокоился, услышав объяснение автора: “Знаете, это написал не художник, а живущий в хоботе. У него не совсем получается, у него руки-то в хоботе, он в зубы взял кисточку и стал писать”. Для Ганнушкина это прозвучало убедительно; убедительно звучит и для читателей, хотя вряд ли художник отдавал себе в этом отчет, когда выводил на огромном листе бумаги косые и кривые буквы.

Важный совет — развивать воображение и фантазию. Не могу удержаться и не привести целиком цитату из книги. “Матрос прогуливается по берегу моря. Волны, волны, волны ходят по морю туда-сюда. Мы представляем, что волны живые, но какая тут фантазия? Волны действительно живые. А если так? Одна волна выпрыгнула из моря и босыми ножками пошла по песку. Матрос тут же подскочил, познакомился с этой волной. И они начинают танцевать! Рядом с ними нарисуем для убедительности заводной граммофон…” Заметим, что для обычного человека допущение, что волны живые, — это уже фантазия. А для художника — “какая же тут фантазия? Волны действительно живые”. Может быть, секрет искусства — в том, что считать фантазией? Фантазия художника на порядок фантастичнее, наверное…

Не менее важен совет развивать свое, особое видение мира, ибо “настоящий художник всегда множит мир в его великолепии, но не повторяет его. У каждого художника свой взгляд на мир, и этот взгляд сам становится частью мира, обогащая его, как стали частью мира пейзажи Левитана, над-реальные работы Дали, инсталляции Кабакова. “Откуда возникает такой необыкновенный взгляд? Он вырастает, как цветок, в бутоне которого расцветает глаз, а корни этого цветка распространяются вокруг сердца… Это внутренний взгляд, минующий простое считывание изображения на сетчатку глаза. Он состоит из сопереживания художника тому, что он видит, интуитивного чувствования предмета или события. И потом, когда он переносит, что он узрел внутренним оком, на холст, бумагу, воплощает в глине или объекте, это видим и мы”.

Попутно Леонид Тишков рассказывает массу увлекательных историй про самых разных художников — древних японцев и китайцев, европейских мастеров эпохи Возрождения и Просвещения, великих мастеров ХIX и ХХ веков, наших современников — все занимательно, увлекательно и поучительно, с огромным уважением и любовью к своим персонажам.

Но самое удивительное и трогательное в книге — это доверительное общение с читателем. Автор обращается к нему на “ты”, как к давнему другу, и на каждой странице взывает: не погуби свой талант, не зарывай его в землю! Не бойся своего таланта, не отказывайся от него! Найди свой стиль, открой свое неповторимое “Я”, поверь в себя!

Свой собственный стиль Леонид Тишков определяет как “поиски стиля”. То он строит инсталляции из макарон, то вяжет своих героев из цветных тряпочек, то из обычной соли создает снег и северное сияние, то зазывает луну в гости, и она удобно устраивается у него на балконе, на зависть соседям… Выдумщик Тишков дает жизнь всему, к чему прикасается волшебная палочка его воображения. Взгляд на мир у него, как у ребенка, — открытый, светлый, готовый удивляться и удивлять. Он так творит как художник, он так пишет как литератор.

Завершает книгу “одобряющий совет: перестать принимать что-либо как само собой разумеющееся. С любопытством взглянуть на себя — на очень странное, наполненное чудесами, драгоценное существо. И точно таким же взглядом окинуть знакомых и незнакомых прохожих”.

Мне очень хочется верить, что хотя бы один из тех, кто прочел или прочтет книгу Леонида Тишкова, сумеет последовать его совету. И тогда в мире появится еще один гениальный художник.