Дарья Маркова

Живой журнал (Киев); ШО: смотреть, слушать, читать (Киев)

Сначала был поэт. Вернее, поэты. После, в сентябре 2004 года, появился журнал. А потом, еще через год, второй. Теперь на Украине выходят два русскоязычных журнала о культуре, главный редактор которых Александр Кабанов — единый как минимум в трех лицах: поэт и дважды редактор. Дважды, потому что, похоже, “Живой журнал” (не имеющий никакого отношения к LiveJournal) и “ШО” возглавляют очень разные люди. Цели у них одни и те же, а вот издания настолько разные, что диву даешься.

Появились журналы не просто так: оба, с одной стороны, провокационны, с другой — можно сказать, программны, так как призваны, по мнению Александра Кабанова, формировать “литературно-культурную среду, прежде всего молодежную, и не только в родном Киеве, ведь журналы читают и в Харькове, и в Питере, и в Москве”. (Правда, в Москве их, к сожалению, не так-то просто найти. Проще всего — через Интернет). При этом, если “ШО” — антиглянец, “журнал культурного сопротивления”, то “Живой журнал” — скорее, полуглянец. Кстати, сейчас не совсем понятно, в каком качестве он существует — самостоятельно или как приложение к своему младшему собрату.

“Живой журнал” всем своим видом и стилем вызывает снобистские реакции “стольного жителя”. И самим названием тоже, сколько ни говори — провокация, игра, и прочее, и прочее, а — “позаимствованным”. Издатели нового “ЖЖ” представили свой проект как “международный, литературно-художественный, развлекательный”. Кажется, в данном случае я оказалась не самым подходящим читателем, а может быть, это как раз и связано со “стольным взглядом”: мы не привыкли к такому формату литературных изданий. Инна Булкина еще в 1999 году в статье об украинской периодике (http://www.russ.ru/krug/99-06-04/bulkina.htm) замечала, что в России привыкли считать настоящим литературным журналом “некий, условно говоря, собирательный “новыймир”, что на него не похоже — от лукавого. А журнал-газета, каковым является и этот “ЖЖ”, явно не принадлежит к “канону”, да и не собирается. Он “живой такой, веселый”, “рыжий”, в том числе и в буквальном смысле этого слова, если говорить о цвете обложки второго номера.

“Будь знаменитым!” — призывает он, цель издания — писать “о творчестве по-деловому” (“Как получить премию 6000$? Читайте на стр. 40”). В этих двух фразах и заключена концепция журнала. Провокация, заигрывание, начатые названием, продолжаются. Кто из литературного мира не вспомнит тут же, что “быть знаменитым некрасиво”, что “цель творчества — самоотдача, а не шумиха, не успех”? Кстати, название журнала можно считать полемической репликой не только в сторону электронного LiveJournal, но и Пастернака. Помните финал “Быть знаменитым некрасиво”? “…Но быть живым, живым, и только, / Живым, и только — до конца”. Вот вам и “Живой журнал”. Собственно, и он, и “ШО” занимаются тем, что опровергают представления о непривлекательности успеха и славы: быть знаменитым не только красиво, но можно и нужно, в том числе для развития самой литературы.

В России литературный бизнес, как бы мы к нему ни относились, в каком-то виде сложился и существует; насколько можно судить по высказываниям писателей, поэтов, критиков, издателей, на Украине ситуация иная. “Если в России литературный процесс довольно быстро капитализировался и с удовольствием позволил вовлечь себя в конвейерную “рубку” денег, то в Украине, как это ни печально, литературный процесс пребывает в начальной стадии капитализации, — говорит Александр Кабанов (“Публичные люди”, № 6, 2006, “круглый стол”, участники Д. Быков, А. Кабанов, А. Ульянов). — В России на примерах Акунина, Пелевина, Сорокина, Лукьяненко, Донцовой, Марининой и десятков других разнокалиберных авторов отработано весьма эффективное превращение литературного продукта в денежные знаки. Возникло и укрепилось такое понятие, как литературный бизнес. К чему я веду? А к тому, что это хорошо, когда с подачи массовой литературы возникают и аккумулируются весомые средства, округляются издательства, крупнеют книжные ярмарки, происходит интеграция в кинематограф… Вот тогда-то и можно рисковать, инвестируя в поэзию, в современную авторскую прозу определенные деньги, на поддержку штанов новому Пушкину и Льву Толстому. В России появились прибыльные книги поэзии!!!”. И еще одна цитата — из интервью с Кабановым (“Киевские ведомости”, № 229, 29 октября 2005): “Надо активно привлекать в организации, курирующие отечественную культуру, настоящих кризис-менеджеров, а не актеров, художников и певцов, которые, кроме искренней любви к прекрасному, ничего не соображают в финансах и менеджменте”.

“Живой журнал” и “ШО” как раз и являются такой попыткой объединения работы художника и коммерсанта, поэта и кризис-менеджера, их цель — популяризация современной культуры, что и должно вести в дальнейшем к ее развитию. Но, популяризируя, они не стремятся подстраиваться под аудиторию, не борются за массового читателя, напротив, хотят создать своего, без вмешательства “глянцевых” менеджеров со стороны.

На страницах “ЖЖ” много говорится об известности, успехе, премиях как пути к нему, много до навязчивости, вне зависимости от заявленной темы номера: будь это “Деньги и творчество” (№ 1) или “Зачем живет женщина” (№ 2). Не знаю, как в прочих номерах, а во втором она “пристегивалась” к основному корпусу текстов довольно механически. Берут, скажем, интервью у Кублановского или Рыбчинского, идет-идет беседа, и вдруг: кстати, о женщинах. “В объятиях какой женщины Вы хотели бы умереть?”, “у Вас было много роковых женщин?” В другой рубрике решают рассказать о йоге, и автор на страницу рассуждает об этом учении вообще, о варнах и только под конец возвращается к теме, чтобы сообщить, что “женщина — это, как сие ни покажется многим парадоксальным, сила”. Тоже к женской теме, но явно неожиданно, — статья о пластической хирургии. И все это так грубовато-игриво — с нами не соскучишься! — много воды, штампов, приправленных иронией. “Пробудился самец homo sapiens с очередного бодуна, приволокся кое-как на кухню. Глядь — жена одной рукой ложкой в кастрюле ворочает, второй на лице что-то дорисовывает, третьей ребенка в детсад одевает, четвертой… Ну вот, уже глюки пошли”. Сказано намеренно неумело, как бы наивно — смотрит автор широко раскрытыми глазами на мир и дивится, и веселится…

Такая манера письма отличает большую часть материалов, в том числе самую “женскую” статью “Защита Лузиной” — о писательнице, пребывавшей в уверенности, что феминизм — дело старины глубокой, и сохранившей бы это убеждение, если бы не попытка покорить литературу: “Вся моя прошлая жизнь так убедительно растолковала мне, что проблема полов давным-давно закрыта и канула в Лету, что первые полгода я тупо не могла врубиться: “Че происходит?”. Или: “Но это уж дудки! Чтобы я, заткнувшая за пояс с десяток своих любовников и пронаблюдавшая, как другие мои однополчанки опустили еще сто, впала в комплекс по такому надуманному поводу, мне нужно было, как минимум, сделать лоботомию”. Надуманный повод в данном случае — утверждение: “Женская литература — это вообще не литература”. Статья — опять игра, хотя, видимо, и о “наболевшем”, вернее, месть в игровой форме — все, мол, из-за того, что писатели — не мужчины, так что это мужской литературы не существует.

Публикации, предназначенные для читателей поустойчивее, уже в чем-то роднят “ЖЖ” и “ШО”: это материалы о творческих людях (вовсе не обязательно известных и точно не попсовых; скажем, во втором номере “ЖЖ” это была большая публикация о Нике Турбиной и выдержки из книги ее дневниковых записей “Чтобы не забыть”, подготовленной А. Ратнером), рассказы и стихи, россыпь рецензий на новые книги, на сетевые, музыкальные, литературные проекты. По ощущению — сборная солянка, довольно слабо структурированная, она же концепция, она же, видимо, стратегия выживания.

“ШО” — другое дело, он не только выстраивает для своих читателей информацию о современной культуре по трем основным направлениям: “ШО смотреть: кино, телевидение, видео, живопись, фотография, компьютерные игры, выставки, коллекционирование, туризм; ШО слушать: музыка, звук во всех его проявлениях; ШО читать: литература во всем ее многообразии, книги, журнальные и газетные издания, включая сетевые” (см. о проекте на сайте журнала: http://www.sho.kiev.ua), но за счет этого деления структурируется и сам. Задействованы все каналы восприятия: есть пища для размышлений, посещений, “заглядений” и так далее. Первая ассоциация — путеводитель — немедленно подтверждается авторами журнала: “Читательская аудитория журнала “ШО” — это новая украинская интеллигенция, представители среднего класса, которым уже сейчас необходим авторитетный и незанудный гид, своеобразный и самобытный путеводитель в сфере таких умных развлечений, как литература, музыка, театр, кинематограф, интернет, цифровые технологии, актуальная живопись, коллекционирование, туризм и т.д.”. Это с одной стороны, а с другой — авторам, редакторам, издателям журнала необходима аудитория, которую они же в том числе и хотят сформировать.

Читатели — те самые, которые любят упражнения для тела и для ума, чтобы чувствовать себя в форме и физической, и интеллектуальной — молодые, подтянутые, заинтересованные. “ШО” читаем? Не ширпотреб, не массовые, желтые издания, а “журнал культурного сопротивления”. Приманки расставлены именно для них: от все еще модных слов “деконструкция” и “постмодернизм” — до рекламы техники (“через ШО слушать и смотреть”), которая по соотношению цены и качества принадлежит к верхнему среднему уровню.

Если “ЖЖ” кричит: “Хочешь быть знаменитым? Будь им!”, то “ШО” уже действительно реализует стратегию кризис-менеджмента: он стимулирует, развивает, создает. Его материал — короткие яркие рассказы, рецензии и интервью, интересные фотографии, немного поэзии, немного рекламы, немного кроссвордов — тоже тематических (литература, искусство). В целом ярко, цепляюще, действительно интересно и разнообразно — от театральных обозрений Юлии Пятецкой до “Книжного дозора” Юрия Володарского. Тоже необязательно об известных, непопсово и не о попсовых, а если уж о них, то с пританцовываниями и подмигиваниями читателю — так написана, например, рецензия на книгу Робски: “Извините, пожалуйста, я тут прочитал один роман Оксаны Робски. Только один. Больше не буду, честное слово. Просто я по долгу службы обязан знать, как пишет Оксана Робски, не возражаете?”.

Авторы этого издания преследуют идею выпуска на Украине “правильных” книг и журналов, она не раз проговаривается здесь прямо. В июльском номере за 2006 год публиковалась беседа с одним из учредителей нового киевского издательства “Перископ”, сказанное о его целях верно и для “ШО”: “Первое наше желание — это издавать украинские книги, которые не стыдно брать в руки. Потому что в современном отечественном книгопечатании сложилась такая незавидная ситуация, когда все наперебой говорят о том, какие мы обездоленные, и что наших книг никто не покупает. При этом иногда возникает ощущение, что не предпринимается никаких попыток, не прилагается никаких усилий, чтобы украинская книга успешно продавалась. Зачастую книжки выходят с непрофессиональным дизайном; когда попадаются даже хорошие тексты, то сверстаны они плохо, издания стоят дешево и выглядят, как дешевки… Мы решили попробовать изменить эту ситуацию, хотя бы на примере одного отдельно взятого издательства. То есть сделать действительно яркий и большой проект. Вложить в него много души и времени, сил и денег. Чтобы никто не сказал, мол, хотели как лучше, а вышло как всегда…”.

В уже упоминавшемся интервью “Киевским ведомостям” Кабанов подчеркивал, что “украинское, особенно язык, культуру, надо делать модным! Но не впадать в типичную для славян крайность: моду на украинский язык нельзя делать “на крови” русского, татарского, грузинского... Нужно понять, что словосочетание “русскоязычный поэт” звучит мерзко, второсортно”. Как же это отзывается! Особенно учитывая, что сейчас в России болеют именно этим: постоянно занимаются “сплочением нации” за счет всех остальных. А в “ШО” ни первых украинских слонов не ищут, ни первых русских слонопотамов и прочее зверье не пинают. О себе — да. О других — тоже. О поляках, белорусах, французской весне, радующей Украину, японском аниме, о поэтическом фестивале “Киевские лавры”, джазе, рэгги, панках, о Райкине, Германе, Шабурове, Жадане, Быкове…

У “ШО” (по сравнению с “ЖЖ”) уже есть шансы достичь своей цели. “ЖЖ” производил впечатление воплощающего амплуа “grand naif”: самодельный, рыжий, крайний, якобы провокация, так как на самом деле — завлекалочки и игралочки. “ШО” интересен уже не только друзьям и знакомым издателей, и вопросы в интервью в нем уже задаются не “из жизни женщины” — в тему. “ШО” корректнее, хотя и в нем местами есть несколько раздражающее заигрывание с читателем, и действительно “правильнее”, в том числе грамотней. В “ЖЖ” было довольно много ошибок, чудо-фраз вроде: “весьма авторитетный на Украине журнал “Радуга” выступил одним из инициаторов нового литературного конкурса имени Юрия Долгорукого, призванного определить лучшие книги прозаиков и поэтов, живущих в Украине и пишущих на русском языке”. Юрий Долгорукий как эксперт — это впечатляет.

В апрельском номере “ШО” (2006) Аркадию Драгомощенко задали вопрос о существовании поэзии: что это — “незыблемая объективная данность или написание стихов сейчас призвано не развивать поэзию, не отыскивать для нее новые способы выражения, а обозначить один только факт ее существования”? Позволю себе привести значительную часть ответа: “Мне достаточно того, что существует язык, который постоянно незаполняем, постоянно несвершаем, постоянно испытывает свою собственную недостаточность, и благодаря этой недостаточности и существует литература. Если бы язык был совершенен, если бы он мог быть заполнен каким-то окончательным смыслом, если бы он стремился к плероме и обретал себя в этой плероме, то никакие движения в нем не были бы возможны”.

Так что, пока существует язык, поэзия — “незыблемая объективная данность”, как и — в нашей сегодняшней жизни — реклама “справжнього пшеничного пива” на обложке журнала. “ШО” как раз и показывает: друг без друга они уже едва ли могут существовать — если, конечно, писать не в стол и не только для узкого круга друзей и соратников. И в данном случае мы имеем дело не только с интересным журналом, но и со своего рода акцией кризис-менеджмента, так сказать, вливанием в поэзию средств от продажи “справжнього пшеничного пива”.

Дарья Маркова