Елена Зейферт

Караганда: прожилки в кварце

В искусстве живет не только то, что возникает и бытует сегодня, но и то, что было создано раньше, однако продолжает быть актуальным, тогда как в биосфере живет лишь синхронное исследователю. Если Шекспира читают и даже экранизируют сегодня, то, значит, он часть живого литературного процесса. Говоря о литературном пейзаже, важно помнить это.

Сразу оговорю и то, что буду вести речь только о русскоязычной литературе Караганды. Двуязычный критик А. Байгожина рассуждает о казахской и русской культурах в Казахстане как о параллельных мирах: “У меня всегда было странное ощущение при чтении казахских и русских газет, выходящих в нашей республике: знакомый и привычный мир не просто раздваивался — в двух зеркалах было разное его отражение. Это ощущение сейчас, при систематическом чтении, переросло в убеждение, что казахские и русские газеты описывают совершенно разные миры. Или же, соблюдая политкорректность, скажем так: они по-разному осваивают действительность. Это наглядно демонстрируют прежде всего материалы, посвященные культуре”.

Представим себя настоящими пейзажистами. Какой ландшафт описать легче и эффективнее: изнутри — родной, до черточки знакомый или, с позиции стороннего наблюдателя, — незнакомый, поражающий своей новизной? Быть может, родной пейзаж, но с позиции стороннего наблюдателя? По-моему, я сейчас нахожусь, к счастью, именно в такой выгодной позиции.

Выросла внутри литературного пейзажа Караганды. Тихого и благодатного.

Коротко исповедуюсь в тех устремлениях, с помощью которых я, и не замышляя этого, хотела, видно, перевернуть литературный мир Караганды. В двадцать пять лет, вооружившись ученой степенью и первой книгой стихов с символическим названием “Расставание с хрупкостью”, вдруг ринулась помогать молодым литераторам родного города, повинуясь нетерпению сердца. С азартом и совершенно счастливым выражением лица редактировала чужие рукописи, публиковала отобранные произведения в городских газетах, где наперекор отдельным редакторам вела литературные страницы… Постепенно интерес к моей деятельности начали проявлять писатели самого разного возраста. Я продумала макет литературно-художественного альманаха “Дар слова”, всего (!) за два года хождений по мукам заинтересовала руководство родного Карагандинского государственного университета им. Е.А. Букетова в необходимости издания своего детища — итогом стали три выпуска этого авторского альманаха и их web-версии. “Дар слова” стал частью города, но финансирование прекратилось. За компьютерным столиком у меня дома родились макеты трех коллективных сборников карагандинцев, появившиеся теперь уже за счет моих вложений и посильной помощи авторов — “Нервные окончания Караганды. Сборник современных стихов и прозы” (2002 г.), “Влюбленная Караганда. Сборник любовной поэзии и прозы” (2003 г.), “Детский взгляд Караганды. Сборник стихов и прозы для детей” (2004 г.). Они благополучно вышли в печать — с произведениями более пятидесяти авторов. Правда, писатели появлялись рядом нечасто: в основном в период рождения в моей неугомонной голове идеи сборника или альманаха, затем — на этапе правки рукописей этого человека у меня дома или в университете и на заключительном этапе — раздаче готовой продукции. Как и положено, авторы ссорились между собой. Порой кто-то из них вопрошал: почему я уделяю внимание не только ему, но и другим, менее талантливым… Ссылаясь на Божий дар, мои соПЕРники объясняли несовместимость с ним никакой рутинной работы — например, набора или верстки. Были и приятные исключения — смело бралась за правку текстов Татьяна Мельниченко, на определенных этапах активно помогали изданию альманаха Светлана Глушкова и Ботагоз Омарова, были очень неравнодушны к общему делу Катерина Джусупова и Дарико Сагнай... Я была, к счастью, одарена слепотой, любила всех и не могла нарадоваться, если кто-то тянулся вверх, к солнцу истинной поэзии… Моя квартира превратилась в литературный салон.

Так продолжалось семь лет. Постепенно пришло чувство печальной неизбывности этого процесса. Я давно освоила литературное пространство Интернета, увлеклась крупной прозой, докторским исследованием… Стала недопустимо часто выезжать за пределы Караганды. И постепенно стала смотреть не изнутри, а со стороны на тот фрагмент литературного пейзажа Караганды, который мне посчастливилось создать самой, а заодно и на весь карагандинский литературный ландшафт, изученный и исхоженный вдоль и поперек.

Литературные пейзажи казахстанских городов различны. В Алматы литературная жизнь, к примеру, похожа на ландшафт Коктебеля — это редкое в природе сочетание гор (“живые классики”), моря (писатели “новой волны”) и степи (те писатели, что занимают место между алматинскими “классиками” и андеграундом).

Каков литературный пейзаж столицы Казахстана — Астаны? Становление столицы требует веков. Астана же совсем юная, и на сегодня ее литературный пейзаж таков: пока это пещера, вроде той, по которой блуждают Том Сойер и Бекки, но неподалеку уже слышен шум полноводной Миссисипи, литературные силы, возможно, вскоре хлынут в столицу из других городов Казахстана…

Есть свой литературный ландшафт и у относительно небольших, но славных городов Казахстана. К примеру, у Темиртау, города-спутника Караганды, он пирамидальный. На вершине горы (кстати, в переводе с казахского “Темиртау” значит “железная гора”) совершенно справедливо находятся лучшие участники широкоизвестного в советское время литературного объединения “Магнит”, по скатам — другие литераторы…

Литературный пейзаж родной Караганды я представляю так. Многометровая жила кварца пронизана робкими серебряно-золотыми, свинцово-цинковыми, молибденовыми, вольфрамовыми и прочими вкраплениями… Ни одна из этих тонких прожилок не проникает в кварц насквозь… По ценности и пользе они неравнозначны — золото, как видим, соседствует здесь со свинцом… Из подобных прожилок и состоит литература Караганды. Они тонки, но заметны и в какой-то мере способны изменить вид города.

Даже упомянуть всех литераторов Караганды в этом очерке невозможно. Я ограничусь очерчиванием тенденций. Тем более я не ставлю перед собой задачи осветить контуры литературы всей Карагандинской области… Огромная по территории (428 тыс. кв. км), Карагандинская область включает в себя такие колоритные в литературном плане города, как Темиртау (укажу крупные литературные имена — Григорий Григориади, Виктор Фетько, Любовь Усова) и Джезказган (Юрий Грунин, Зинаида Чумакова)… Я уже не говорю о Балхаше, Сатпаеве, Сарани, Шахтинске и др. Пожалуй, у каждого из них свой литературный абрис, и лакуны (отсутствие крупных писателей) тоже красноречивы…

Караганде — семьдесят два года, иной человек прожил дольше… Город-подросток большой, протяженный, но не цельный — разбит на пять крупных сегментов, отдаленных друг от друга — между ними шахтные выемки, строить жилье здесь нельзя… История громко кричит о Караганде — Карлаг! Сталинский лагерь, куда были сосланы тысячи людей, в том числе деятели науки, культуры, искусства… Нынешняя Караганда — удивительное сплетение менталитетов, культур, религий. Здесь, без всякого преувеличения, — прекрасная школа жизни и письма. Живые типические характеры бродят по карагандинским улицам…

О Караганде как месте знаковой ссылки интеллигенции и доблестном трудовом городе написано немало. Караганда и ее реалии присутствуют в произведениях русских поэтов-классиков: “…И далеко в сиянии зари, / В своих широких шляпах из брезента / Шахтеры вторят звону инструмента / И поднимают к небу фонари” (Николай Заболоцкий. “Город в степи”); “Ах, Караганда, ты, Караганда, / Ты мать — мачеха, для кого когда…” (Александр Галич. “Песня-баллада про генеральскую дочь”) и др. Казахские классики тоже воспели Караганду — Габиден Мустафин (роман “Караганда”), Сабит Муканов (стихотворение “Караганда”), Сакен Сейфулин (очерк “Нура”). Не только к ленинградцам, но и к карагандинцам обратился со стихотворением в военное время неравнодушный Джамбул: “Герои из Караганды! / Фронтовики-богатыри! / Горжусь я вами в дни беды / И шлю привет теплей зари” (“Письмо карагандинцам”).

Изнанка современной Караганды изображена лауреатом Букеровской премии Олегом Павловым в романе “Карагандинские девятины, или Повесть последних дней”.

Ощущения от жизни в родном городе у карагандинцев различные: от безысходности (Руслан Курамшин. “Я в когтях у этого города…”) до восторженного приятия (Ринат Яфасов. “Мой город! О как ты сегодня хорош!..”).

Я люблю Караганду и очень ценю свою связь с ней. Тем важнее для меня предельная честность оценок в этом очерке.

Парадоксальная ситуация — в городе, куда по сталинской путевке в свое время стеклись лучшие силы мощной страны, так и не было создано достойное литературное объединение и не начал выходить регулярный литературный журнал! Существующее в Караганде официальное литературное объединение — Союз писателей Карагандинской области (председатель Валерий Могильницкий) имеет в общем-то формальный характер. А неофициальные лито зачастую рождаются, как бабочки-однодневки.

На радость землякам активно бардовское объединение “Марианна”, однако самые яркие исполнители авторской песни (Н. Старченков, В. Баранов и др.) давно покинули Караганду. Но все же молодые ребята, свидетели рождения настоящих авторских песен, не могут не стремиться творить…

Золотые прожилки в литературном пейзаже Караганды — это, безусловно, творчество “великих узников”. Караганды коснулись (побывали в Карлаге) волею судеб Михаил Зуев-Ордынец, Александр Чижевский, Лев Гумилев… Как вольнонаемный трудился в Караганде с августа 1944-го и весь 1945 год репрессированный Николай Заболоцкий (в 1938—1944 гг. он отбывал срок в лагерях на Дальнем Востоке и в Алтайском крае). С 1950-го по 1953 год жил и работал в Караганде репрессированный Наум Коржавин.

Каждый из этих крупных писателей пробыл (отбыл) в Караганде разный “срок”. Каждый оставил свой след.

Николай Заболоцкий работал начальником канцелярии на одном из отделений “Карагандашахтостроя”. Возвращаясь с работы домой, поэт до глубокой ночи сидел над переводом “Слова о полку Игореве”. 2 января 1946 г. Н. Заболоцкий по ходатайству Союза писателей уехал в Москву.

Крупный ученый Александр Чижевский (в частности, изобретатель “ионатора (люстры) Чижевского”) в 1942 г. по навету завистливых коллег был осужден на восемь лет заключения, большую часть срока отбыл в Карлаге. Инвалид первой группы, Чижевский и в Карлаге продолжал свои научные исследования. После освобождения в качестве ссыльного жил в Караганде. Несмотря на жизненные тяготы Н. Чижевский в Караганде писал не только научные труды, но и стихи, прозу, занимался живописью. В 1959 г. Чижевский переехал в Москву.

Лев Гумилев, чьим именем назван Евразийский университет в Астане, отбывал часть своего срока под Карагандой. В лагере он продолжал свои масштабные исследования этногенеза.

М. Зуев-Ордынец после освобождения из лагеря оставшуюся часть жизни прожил в Караганде, на тихом и уютном бульваре Мира. Он чудом восстановил навыки художественного письма, ведь в течение всего срока заключения (девятнадцать лет!) ему под строжайшим контролем не давали в руки бумагу и карандаш. Это затем отразилось в автобиографической повести М. Зуева-Ордынца “Дело № 179888”. Живя в Караганде, писатель создал ряд крупных произведений — “Хлопушин поиск”, “Панургово стадо”, “Сказание о граде Ново-Китеже”, “Вторая весна”.

Наум Коржавин, как отмечает карагандинский писатель-документалист Михаил Бродский в своей “повести о друге” “Деревья, как люди, не здесь родились…”, “в Караганду приехал сам — после того, как отбыл трехлетнюю ссылку в сибирском селе”. “Но по своему статусу он не очень отличался от ссыльных, а уж печататься ему вообще было запрещено категорически”. Н. Коржавин написал “карагандинский” цикл стихотворений: “По улице Ленина в гору…”, “Осень в Караганде”, “На-гора”, “Ни к чему”, “За последнею точкой”, “Соловей”, “Мне без тебя так трудно жить…”.

В августе 1953 года, года смерти Сталина, Наум Коржавин уехал в Москву.

В Карлаге творили и оставшиеся практически неизвестными широкому читателю карагандинские авторы (Иван Капитонов и др.). О жертвах Карлага много писала карагандинский журналист и публицист Екатерина Кузнецова, она располагает архивом стихотворений узников Карлага.

Какое время было благодатным для литературной Караганды? Пожалуй, в полной мере — никакое. Главная тенденция последних пятнадцати лет — мощная утечка литераторов. В 1990-е годы Караганду сотрясали миграционные процессы. Сейчас ситуация стабилизируется. Но уехали многие писатели. Если восстанавливать литературный пейзаж по местам расселения бывших карагандинцев, то придется разметить на карте многие страны… Израиль (поэт Людмила Лунина), США (недавно умерший прозаик Юрий Герт, молодой поэт Фарид Ханов), Германия (поэты Рейнгольд Франк, Адольф Пфейфер, публицист Артур Герман, написавший, в частности, воспоминания о своей знаменитой племяннице — певице Анне Герман)… Молодой автор Андрей Ильичев уезжает в Беларусь, в Минск. По численности немецкого населения Караганда до массовой эмиграции немцев в Германию могла считаться столицей российских немцев, ведь каждый десятый житель города был немцем. Недаром Караганда попала в текст известной песни Вероники Долиной о судьбе эмигрантов “Караганда — Франкфурт”. Однажды открываю германскую газету “Дипломатический курьер” (Гамбург), а там на весь разворот статья под названием “Вы немец, но Ваша родина — Майкудук”. Майкудук — это отдаленный район Караганды (у барда Виктора Баранова есть песня “Город-герой Майкудук”). Нет, писатели не хотят жить в Майкудуке.

Наблюдается большой отток писателей в Россию — В. Шемшученко (Ленинградская область), Виктор Баранов (Санкт-Петербург), Николай Старченков (Тюмень)… Это легко объяснимо — люди возвращаются к родным корням, в особенности к языковой среде, родной для своего творчества.

Миграция происходит и в пределах Казахстана, писатели, большей частью молодые (к примеру, Ерлан Аскарбеков), уезжают в культурный центр Казахстана Алматы. Родом из Караганды — главный редактор алматинского толстого литературного журнала “Простор” поэт Валерий Михайлов.

Случаев возвращения литераторов в Караганду практически нет. Но вот первая ласточка… В этом году после долгого проживания в Алматы в Караганду вернулся семидесятиоднолетний писатель Владлен Берденников.

Особая плеяда карагандинских писателей — фронтовики (Михаил Балыкин, Семен Аскинадзе и др.). Многих из них уже нет в живых.

В 2000 г. умер Михаил Балыкин — пожалуй, самый известный карагандинский поэт, автор одиннадцати книг лирических стихотворений и басен, повести в стихах о шахтерском труде “Марианна”, переводчик произведений казахских поэтов Сабита Муканова, Касыма Аманжолова, Зеина Шашкина. В 2001 г. умер поэт Аркадий Фридлянд, в 2003-м ушел от нас проникновенный лирик Абдулла Салехов. Важно сохранить наследие старшего поколения…

Вот серебряные прожилки литературного пейзажа Караганды — книги Михаила Балыкина (“Басни”, “Мой белый свет”), Евнея Букетова — универсальной личности, ученого-химика, писателя и переводчика, именем которого назван Карагандинский государственный университет (книги очерков “Человек, родившийся на верблюде”, “Грани творчества”), Юрия Герта (романы “Кто, если не ты?”, “Ночь предопределений”, повести “Листья и камни”, “Первое апреля”), Владлена Берденникова (романы “Корни”, “Теплая земля”), Николая Пичугина (пьеса “Сильнее ночи”, сборник повестей и рассказов “Они вышли на рассвете”), Людмилы Луниной (книги стихов “Огонь в ночи”, “Страна души”), Регины Дериевой (книги стихов “Почерк”, “Узел жизни”) и др.

Самые разные новые литературные прожилки образуются и углубляются в кварце… Какие-то из них останавливаются на полпути. Уходят из жизни относительно молодые карагандинские литераторы. Трагически оборвалась судьба тонкого лирического поэта Игоря Шишканова, ушедшего в сорок с лишним лет. Он оставил крохотное наследие, рождал стихи медленно, с особым тщанием…

Конечно, не только смерть останавливает поэзию. В силу разных причин уходят из активного литературного процесса карагандинцы.

Одна из причин — работа, необходимость выживания в быту. С головой уйдя в работу, чтобы прокормить семью, в ранней юности отходит от литературной деятельности ныне 34-летний Мади Тюлемисов. А ведь писал славные прозаические миниатюры в стиле Хармса…

По религиозным убеждениям, став священником и переехав в Астану, перестает писать светскую лирику ярко одаренный поэт Кирилл Дроздов. В 18-летнем возрасте, в 1994 году, он издает свою первую и, по всей вероятности, последнюю книгу стихов “По лезвию соприкосновений”.

Кирилл (теперь отец Модест) изредка еще пишет стихи, теперь уже духовного характера, несколько раз он присылал мне их по почте.

Литературная жизнь в Караганде все же худо-бедно течет.

Издала ряд своих поэтических книг (“Сиреневый сад”, “Разнотравье” и др.) Фира Пичугина (псевдоним Эсфирь Белицкая-Пичугина), вдова карагандинского прозаика советской эпохи Николая Пичугина. Активно публикуются в областной периодике Вениамин Михалев, Виталий Балашов, Иосиф Брейдо. “Экспериментальную”, или, как сказали бы раньше, “андеграундную” прозу пишет Юрий Яндоло.

За годы ведения литературных страниц в газетах я бы отметила как достойные, хотя и разнокачественные, поэтические опыты Александра Котлярова, Оксаны Степкиной, Юлии Чучеловой, Дениса Быкова.

Рождаются вполне милые произведения для детей (Виталий Сибирцев, Дарико Сагнай).

Активна и “массовая” литература (Константин Семенюк, Владимир Новиков, Наталья Евтухова).

В отличие от казахской филологической среды русское университетское филологическое сообщество в Караганде на удивление индифферентно к местной литературе и в своих рядах практически не числит поэтов, прозаиков и даже литературных критиков. Приятно попасть порой в казахскую литературную среду — обнимут и приголубят, казахский народ вообще очень уважает “акынов”.

Нет литераторов и в издательской среде. Зато журналистское сообщество в Караганде активно порождает писателей.

Журналистов-литераторов Караганды можно разделить на несколько категорий. Здесь очевидна зависимость между возрастом и творческой активностью.

1. Старшее поколение, 50—70-летние журналисты, активно работает на ниве литературы.

Прозаик и публицист Владимир Литвинов в свое время вел на областном радио передачу о замечательных карагандинцах под названием “Земляки” и другие культурные проекты. Выйдя на пенсию, он сразу же активно принимается за литературную деятельность, преуспев заодно и в успешном поиске спонсоров, и в рекламном продвижении своей продукции. Создатель автобиографической повести “Босоногие”, рассказов (в том числе для детей), очерков, обзоров телепередач, рецензий, Владимир Литвинов редко выходит в своих художественных произведениях за рамки пережитого им личного опыта. Но можно отметить его щедрый вклад в краеведение Караганды.

Еще один пример писателя, занимающегося журналистской деятельностью, — Андрей Пухальский, работавший одно время заместителем главного редактора областной газеты “Индустриальная Караганда”. Он автор аллегорических рассказов (сборник “День без числа”), фантасмагорической прозы с ярко выраженными религиозными мотивами (повести “Вариант бытия”, “Sepultura”). Творчество А. Пухальского представлено не только оригинальными произведениями, но и переводами с польского, чешского и словацкого языков.

В жаное бардовской песни работает журналист Валерий Савин.

В этой тенденции не без исключений. Несостоявшаяся литературная судьба — у журналиста Петра Жуковского. Начав в молодости с очень талантливых опытов в прозе, опубликованных в свое время журналом “Нива”, Петр Жуковский полностью растворился в журналистике и в указаниях юным литераторам на их бесталанность.

2. Среднее поколение (30—40-летние журналисты), к сожалению, не развивает свой богатый поэтический потенциал. Так, редакторы карагандинских СМИ Ольга Орешникова (литературный псевдоним Оля Риоль), Ольга Моос, обладая большой литературной одаренностью, за недостатком времени или по иным причинам практически оставили художественную деятельность.

3. Молодое поколение 20-летних также загружено в основном журналистской работой, хотя многие имеют литературные способности — Наталья Коблова, Светлана Глушкова, Фархат Кинжитаев, Ботагоз Омарова, Анастасия Плеханова… Яркая звездочка на этом небосклоне — искрометная Оксана Степкина.

Оксана Степкина — исключение не только на фоне поэзии журналистов. Беда всей молодой карагандинской литературы — непрофессионализм. Показательный пример: молодой литератор Алексей Астахов пришел ко мне, чтобы посмотреть правки, внесенные мною в его готовящиеся к печати в сборнике рукописи… Просматривая редактуру с монитора, Алексей вернул в текст все свои прежние варианты (неровность метра и пр.)… Пришлось убеждать молодого автора, что текст не сходит готовым с небес и его нужно редактировать. Или другая ситуация: месяц звоню Людмиле Лущиковой с просьбой… забрать тетрадку с ее рукописями, ведь автору их не восстановить, но она, увы, не находит времени…

Молодых поэтов и прозаиков, тех, кто, порой невольно, стал участником неформального литературного общества “Словомир”, начавшего зарождаться вокруг альманаха “Дар слова”, было много… Но как же обидно, что практически ни о ком нельзя сказать — как он вырос за последние три, пять, семь лет… И как же мечтается, что эти строчки сподвигнут молодых карагандинцев на продолжение творческой работы — на то, к чему не удалось подтолкнуть помощью и дружеским участием.

А ведь есть потенциал. “Исторические легенды” сочиняет Василий Эм. Катерина Джусупова пишет проникновенные стихи и прозу. Философические афоризмы выдает Евгений Танков. Ищет истину жизни в простых ситуациях Татьяна Мельниченко. Играет интертекстом Ирина Исаева. Социальную фантастику создает Дмитрий Пахомов. Молодые филологи, музыканты, юристы, экономисты пытаются отобразить в слове свои чаяния, поиски истины бытия.

Среди молодых карагандинцев, конечно, есть и студенты Литературного института им. Горького (например, Ольга Брейнингер, творчества которой, впрочем, в Караганде никто не знает). Учился в Литературном Александр Костюк, молодой талантливый Сашка Костюк, умерший в 1994 г., на втором курсе…

Какова Караганда читающая? Итоги моего опроса продавцов в самых бойких книжных точках противоречивые. С одной стороны, в то время как вообще читатель книги (редкий и слабый подвид человека) путем естественного отбора вытесняется любителями TV, пользователями Интернета, карагандинская читательская особь вполне жизнеспособна. Видно, российские светила, сосланные в Карлаг и затем, в период “оттепели”, вернувшиеся в свои родные пенаты, успели оставить в Караганде стойкую поросль. Высокое место в рейтинге продаваемых книг занимают, к примеру, и “Словарь живого великорусского языка” В. Даля, и “интеллектуальный бестселлер” Й. Хёйзинги “Homo ludens”, и “Роза мира” Д. Андреева. Но с другой стороны, книжные фанаты, как и везде, с энтузиазмом раскупают фабульные вещи — пересказы “мыльных опер”, детективы, приключения, исторические романы.

“Литературную газету”, а также литературные и филологические журналы в Караганде выписывают, пожалуй, лишь несколько сотен человек. Но покупают “Литературку” бойко. А за толстыми казахстанскими журналами “Нивой” и “Простором” охотятся в основном авторы и их немногочисленные поклонники.

…В городе-спутнике Караганды, названном в честь великого Абая, живет 11-летняя Алена Киселик. В ее детских строчках — проблески поэтической души. Наблюдая за этим росточком, я думаю: литературной Караганде еще жить… И я как могу помогу ей. Хоть я и не садовник этого литературного пейзажа…

P.S. На авторском поэтическом вечере в Алматы на вопрос, где можно приобрести мои книги, я ответила: “В Караганде”. Ответ был воспринят как шутка. Ведь имя Караганды уже давно живет в шутливых поговорках…