Игорь Черный

"Ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад"

Об авторе | Черный Игорь Игоревич родился в 1960 году в Москве. Окончил Московский историко-архивный институт. Активный участник избирательных кампаний, в 1991 и 1996 годах работал в предвыборном штабе Б.Н. Ельцина, помощником Г.В. Старовойтовой в Конституционном совещании. Член независимой ассоциации политтехнологов.

Веками над историей России тяготеют мифы и штампы. Они настолько укоренились в массовом сознании, что уже практически неотделимы от так называемой исторической правды.

Воистину, у нас страна с “непредсказуемым” прошлым. То мы им исключительно гордимся, то исключительно его стыдимся. Постоянно что-то ищут и находят историки, пишут статьи исследователи, но их открытия и выводы мало влияют на массовое знание истории. А между тем над этим знанием можно как смеяться, так и недоумевать.

Вот, например, давняя легенда, что княгиня Ольга, мстя за убитого мужа — князя Игоря, взяла с древлян дань птицами, живущими в городе. К их лапкам привязали горящую паклю и отпустили их на волю. Птицы прилетели в свои гнезда и спалили все поселение. И хотя много раз проверяли — не летят птицы с горящим огнем на лапах в свои гнезда, — но красивая легенда живет веками.

До сих пор калечит сознание понятие “герой Гражданской войны” (в России). Кого в братоубийственной междоусобице можно считать героем? По каким критериям? Тех, кто особо талантливо уничтожал свой же собственный народ? Да, уже полтора десятка лет о белом движении говорят без былой ненависти. П. Врангель уже не “черный барон”, А. Деникин не “наемник Антанты”, А. Колчак — не “садист-вешатель”. Но при употреблении словосочетания “герой Гражданской войны” именно эти фамилии меньше всего приходят на ум. Это было понятно, когда критерием героизма являлась преданность коммунистическим идеям. Но в современной России она давно уже не котируется. Другой штамп — “видные деятели белого движения”. Если речь идет о полководческих талантах, то чем М. Фрунзе и В. Блюхер, сделавшие головокружительную военную карьеру, талантливей, например, Н. Скоблина (в 1914-м прапорщик, в 1920-м — генерал-майор) и Я. Слащева (в 1920-м в 33 года уже генерал-лейтенант)? Но до сих пор в наших городах есть улицы Чапаева, Ворошилова, Буденного, но нет улиц Колчака, Корнилова, Деникина…

Вся Гражданская война пропитана кровью. В этом виноваты обе стороны. Красный террор был огромен по размаху, слеп и жесток. Сотнями уничтожались ни в чем не повинные заложники и члены семей “представителей имущих классов”, а то и просто “антиллихенты”. Но и вырезанные белыми на спинах, заподозренных в пособничестве красным звезды, обливаемые на морозе водой — не выдумка. И какие тут могут быть “герои”?! Казак С. Буденный — “герой”, а казак К. Мамантов (а не “Мамонтов”, к слову) — кто? Погибший в бою комдив В. Чапаев — герой, а павший также в сражении комдив М. Дроздовский — кто? Думается, надо либо вообще уйти от понятия “герой Гражданской войны”, забыть его, либо хотя бы распределить “героизм” поровну между обеими воевавшими сторонами. (Автор — сторонник первого).

Или, скажем, давний и устойчивый миф, что “Российская армия всегда воевала только мясом”. Для справки: сопоставимые данные о потерях (в тыс. чел.) в Северной войне: Россия — 100—120, Швеция — 150; в русско-турецких войнах XVIII века: Россия — 200, Турция — более 200 (известны данные только по крупнейшим битвам); в Семилетней войне: Россия — 60, Пруссия — 200; в Отечественной войне 1812 года: Россия — 350, “Великая армия” — 500; в Крымской войне: Россия — 153, Англия, Франция и Турция — 156; в русско-японской войне: Россия — 31,5, Япония — 58,8; в Первой мировой: Россия — 1811, Антанта — 5413, Четверной союз — 4029 (Б. Урланис. История военных потерь. М., Полигон. 1998).

Призывы к общенациональной сплоченности так и останутся призывами, если не принять наше прошлое таким, каким оно было, стараясь очищать его от въевшихся мифов и штампов. Можно напомнить старую мудрость: “Кто выстрелит в прошлое из пистолета, в того будущее выстрелит из пушки”. При этом не стоит расчесывать язвы и посыпать голову пеплом — с одной стороны, притаскивать за уши теории типа “Россия весь мир кормила” — с другой. Надо просто опираться на реальные факты, стараться объективно их оценивать и почаще включать при этом логику.

Смею утверждать, к сожалению, что среднестатистический россиянин плохо знает историю своей страны, ограничиваясь набором устоявшихся штампов и мифов. В подтверждение можно привести хотя бы по одному эпизоду из каждого века. Никаким открытием они не являются, но в сумме создают некую мозаику, которая позволяет без иллюзий взглянуть на наше прошлое. Начнем издалека.

IX век. “Россия началась с приглашения варягов на княжение, с Рюрика”. Как будто в голую пустыню их дикари пригласили. Как будто не существовало до этого на Руси своей культуры и множества городов: скандинавское название нашей земли прямое свидетельство этому — “Гардарика” (“страна городов”).

В 1901 году в церковный музей грузинского экзархата поступил пергаментный манускрипт 1042 года об осаде Царьграда русскими в 626 году (логично подумать: могут ли неорганизованные толпы полудиких племен специально пройти тысячи километров только для того, чтобы осадить огромную столицу мощной империи, внушающей ужас всем соседям?). В реконструированной современными учеными “Повести временных лет” первой реальной датой, когда мощный русский флот был у стен Царьграда, считается 852 год. В 838 году византийский император Феофил подписывал договор с послами “народа рос” (где Византия, а где “дикие племена” Руси, как от них мог быть общий посол?).

Можно оспаривать существование так и не найденного древнего города Славянска (Словенска), хотя с XVII века известно около ста списков “Сказания о Словене и Русе и граде Словенске”, называющего парадоксальную дату основания Словенска Великого — 2409 год до нашей эры, хотя еще в X веке о содержащихся в “Сказании” фактах сообщали византийские и арабские авторы. Можно искать или не искать подтверждение версии об идентичности Руси и “страны Рош” из ветхозаветной “Книги пророка Иезекииля” (VI—VII века до н.э.). Но как быть с данными раскопок в Новгороде и Пскове, на Севере России, с работами академика Б. Рыбакова, отстаивавшего точку зрения, что славяне минимум дважды подступали к стадии формирования государственности: в VI—IV веках до нашей эры и в III—IV веках нашей. С изысканиями М. Ломоносова (для кого-то наверняка станет открытием, что он еще и историк), пользовавшегося многими утерянными ныне источниками. С выясненной датой основания Старой Ладоги (753 год), что делает этот город древнейшим средневековым не только на Руси, но и во всей Восточной и Северной Европе. С бухарской “Книгой переделов мира” (написана в 983 году по книгам VIII—IX веков), где рассказывается о Руси — стране, изобильной всякими благами, где “часть населения (у русов. — И.Ч.) — рыцарство”, а во главе этой державы, “воюющей со всеми неверными и одерживающей победы над живущими вокруг”, с 839 года стоит “хакан-рус” — верховный глава всей воинственной русской знати, “обширных городов и многих обитаемых стран”. С уже не мифической славянской Гипербореей. Если Рюрик (согласно В. Татищеву и “Иоакимовской летописи” внук новгородского старейшины Гостомысла, потомок местной славянской династии) и сыграл заметную роль, то разве что в качестве военного предводителя русской дружины. Но никак не “основателя славянского государства”!

X век. Один из любимых героев нашей старины — князь Святослав. Прославившийся своей храбростью и честностью последний правитель-язычник. Вся его политика, все его военные походы были нацелены на развитие и распространение государства на юго-запад. Лишь профессиональные историки знают, что этот русский князь свою столицу (столицу Руси!) основал на территории нынешней Болгарии. А в Новгороде — в одном из крупнейших уже в то время городов Европы — ни разу, между прочим, не был. Эта часть страны для него (только ли для него одного?) вроде бы и не была Русью. Говоря современным языком, деятельность Святослава — фактическое подтверждение славянской экспансии в Европу, некая постоянная военная угроза более развитой во всех отношениях Византии. А однозначно считающееся достижением уничтожение им Хазарского каганата — государства, отделявшего Русь от Дикой Степи — сказалось гораздо позже, когда с Востока хлынули орды завоевателей, которых уже ничто перед Русью не сдерживало. Вместе с тем, стоит гордиться личными качествами князя, его честным предупреждением врагам: “Иду на вы”. Этому язычнику, в отличие от “более цивилизованных” современников-христиан, были явно чужды нападения исподтишка.

XI век. Канонизация еще в 1072 году первых русских святых, князей Бориса и Глеба, неоднозначна. История войны между сыновьями Владимира Святого полна загадок. “Сказание о Борисе и Глебе” переполнено бранью в адрес великого князя Святополка Окаянного, включает систематические повторы событий, явную надуманность многих ситуаций, использование сцен из Ветхого и Нового Заветов. Заметим, что именно погибшие братья (а также третий брат, Святослав, согласно летописи также убитый Святополком, но почему-то не канонизированный) поддержали своего будущего убийцу, в отличие от других его братьев — Ярослава и Брячислава. Но начал Окаянный свое правление именно с устранения союзников! Где элементарная логика в поступках убийцы? Между тем давно известны немецкая хроника Титмара Мерзебургского и норвежская “Сага об Эймунде (Эйсмунте)”, датирующаяся 1150—1200 годами, ставящие под большой вопрос историю о столь почитаемых на Руси святых. Если верить этим источникам (а почему бы не верить саге о командире отряда варягов при Ярославе Мудром и независимому немецкому хронисту — только потому, что эти свидетельства расходятся с привычной версией!), то не с иродом-Святополком воевал “правильный” князь Ярослав (будущий Мудрый), а с… братом Борисом, канонизированным святым! А когда разгромленный Борис привел на Русь печенегов, чтобы захватить власть, Эймунд привез Ярославу голову мятежника (ход “спецоперации” по устранению Бориса описан в саге). Затем Ярослав поочередно разбил войска братьев: сначала Ярополка, потом Изяслава, потом Мстислава. Однако перестал платить варягам, которые тогда ушли к еще одному брату, Брячиславу, и позже силой (способствовав захвату сначала Новгорода, а потом и Киева) заставили Ярослава заключить мир с оставшимися к тому времени в живых братьями. За что ж Ярослав стал Мудрым, Борис и Глеб — святыми, а Святополк — Окаянным? Только за то, что при Изяславе, сыне Ярослава Мудрого, попавшем в схожую с отцом ситуацию и победившего в междоусобице сначала собственного отца, а потом старших братьев, были подправлены летописи? Не прав ли большой знаток “Повести временных лет” академик А. Шахматов в том, что “рукою летописца управляли политические страсти и мирские интересы”! То есть, как обычно в истории, победитель судил побежденных, обвиняя их во всех грехах, и обелял себя, создавая очередные мифы о “святых”, “окаянных” или “мудрых” правителях. Но штамп о “невинно убиенных Святополком Окаянным святых отроках” более чем прочен — он еще и церковная догма, а Ярослав увековечен в памятниках и изображениях на современных деньгах.

XII век. Почему фраза князя Юрия Долгорукого “Приходи ко мне, брате, в Москов” в грамоте 1147 года означает дату основания Москвы? Городок-то уже существовал! Если нет, то куда приглашал князь? В место, никому не известное? В чисто поле? К примеру, известно, что в 1108 году Мономах основал город Владимир. Представьте себе его грамоту того же года: “Приходи ко мне, брате, во Владимир” — и по какому адресу ехать приглашаемому? Куда-то на 200 километров восточнее Твери и на 300 — севернее Рязани? Даже по дороге спросить не у кого… Почему видный историк и исследователь князь М. Щербатов уверенно писал, не указывая, к нашему сожалению, источника, что Москва построена князем Олегом в 879—880 годах, накануне похода к Киеву? И что делать с многочисленными раскопками столичных археологов, отодвигающими время действительного основания города на века? Опять-таки это реплика не для профессионалов. Но ведь практически у всех на устах: “Москва основана Юрием Долгоруким в 1147 году”.

XIII век. Сколько можно игнорировать многолетние работы Л. Гумилева! Они что, так сильно мешают мифам о глубокой многовековой взаимной ненависти и неприязни Руси и Орды? Сколько можно оставлять на периферии факт, что далеко не последнюю роль в разгроме крестоносцев на Чудском озере (равно как и позже, в Грюнвальдской битве) сыграла татарская конница, бывшая в составе русского войска! Сколько можно поддерживать миф о чуть ли не рабском положении Руси по отношению к Орде! А если учесть, что Золотая Орда в основном располагалась на территории современной России, почему не рассматривать ее как неотъемлемую часть будущего российского государства? Да, нашествие 1237—1238 годов имело место. Так же, как поход 1240—1243 годов, когда войско Батыя дошло до современной Хорватии. Сожженные русские города и разгромленное на реке Сити русское воинство — не миф. И дань, и баскаки, и русские рабы — все правда. Но разве это исключительно российско-ордынская картина? Разве нигде в Европе городов не жгли и в рабство никого не продавали? Тогда чье иго было в Европе? Кто-нибудь слышал об английском “иге” во Франции, к примеру? Батый и его преемники явно рассматривали Русь как одну из областей (улусов) своего государства, которую тоже надо оберегать и защищать от внешних врагов (что и делалось), а не как просто источник поставок рабов. И зачем умалчивать, что Александр Невский в Ледовом побоище побил не просто “немцев”, а несколько десятков тевтонских рыцарей, и прежде всего “чюдь бещисла” (бесчисленное множество эстов-эстонцев). Почему бы не подправить закосневшие мифы! Давняя и хроническая политкорректность?

XIV век. Не дающие многим покоя вопросы Куликовской битвы. С одной стороны, Дмитрий Донской “разгромил” там противника. С другой — уже через год ордынский хан Тохтамыш запросто захватил и сжег Москву, откуда недавний князь-победитель бежал. Нельзя ли хоть термины изменить, чтобы раз и навсегда стало понятно, что наголову разгромленная Орда не могла так быстро отомстить? И зачем Дмитрий сразу же после Куликовского сражения направил послов “со многими дарами к царю Тохтамышу”, добившему вскоре Мамая? И почему это “побежденным” ордынцам в 1383-м Дмитрий Донской отправил по их требованию в качестве заложника своего старшего сына Василия? Может, все проще: совместными усилиями был разгромлен ордынский мятежник, а Тохтамыш вскоре напомнил русичам, “кто в доме хозяин”.

Или вот интересная, сопутствующая Куликовской истории тема великого рязанского князя Олега Ивановича. По отечественной историографии он — один из “эталонных предателей” на Руси, противник общерусских интересов, верный союзник Мамая, Тохтамыша и литовского Ягайлы — словом, всех врагов Отечества. Классический и конкретный пример того, как князья “сдавали” друг друга Орде и торговали Родиной. Очень хочется оспорить этот взгляд. Хорош “предатель”, не тронувший тылы войска Дмитрия в самый ответственный момент и уклонившийся от соединения с войсками Мамая и союзных ему литовцев, находившихся всего в суточном переходе от Куликова поля. Хорош “предатель”, с кем не стал “почему-то” воевать Дмитрий и чьи угодья запретил грабить (не странно ли для нравов XIV века?) и чей сын в 1387 году женился на дочери Донского. Странное отношение сурового московского князя-воина к своему “заклятому врагу”! И почему это Мамай по дороге на Куликово поле свернул с прямого пути на Москву и пошел в вотчину Олега, “не успевшего” привести в помощь Мамаю свое войско на свою же землю. Почему татары с “неофициальным дружественным визитом” пришли пограбить союзника перед решающей битвой. Между прочим, общепризнанный исторический источник — “Задонщина” упоминает о 70 рязанских боярах, павших на Куликовом поле. Бояре никогда не служили рядовыми ратниками и стояли во главе своих отрядов. Значит, многочисленные подразделения ратников-рязанцев бились плечом к плечу с воинами Дмитрия против Мамая — и это без ведома своего князя, у которого со своими боярами ни до, ни после битвы не отмечено никаких противоречий. А двумя годами раньше, в 1378-м, объединенная московско-рязанская дружина уже нанесла поражение вторгшемуся в рязанские земли ордынскому войску. И почему, отходя от Москвы, Тохтамыш “в знак благодарности за услуги” опять же разграбил и пожег Рязанщину? Так не был ли Олег просто молчаливым (или тайным) союзником Москвы, делавшим свое дело без огласки, чтобы лишний раз не “подставлять” свою самую близкую к Орде окраинную область Руси. Ну, не вырисовывается образ “предателя земли Русской”! Официально не поддержал Дмитрия Донского? А зачем кричать об этом на всех углах? “Провел войско Тохтамыша на Москву”? А то татары дороги не знали и в качестве проводника им требовался лично рязанский князь… Олег несколько раз воевал с Дмитрием? А кто тогда с кем не воевал из-за пограничных сел и торговых путей? При чем здесь “измена Руси”, при чем здесь “предатель общерусского дела”? Не проще ли признать, что основная часть сохранившихся летописей писалась с промосковскими настроениями, с приоритетом именно столичных интересов и очернением прочих. О таком взгляде сообщали, например, известные историки М. Щербатов, Н. Арцыбашев, Д. Иловайский, но — без толку. А ведь даже не любящий “предателя” Н. Карамзин называет его смелым, отважным и мудрым!

XV век. Оттесненный на периферию отечественного “знания” истории князь Иван, “почему-то” прозванный Великим, как позже Петр I и Екатерина II, совершил некое малопонятное деяние — “стояние на Угре” (термин, кроме смеха, ничего у школьников не вызывающий), после которого кончилось иго. Здесь, можно сказать, штамп умолчания. И мало кто из россиян скажет хоть что-то внятное об этом веке возрождения российского государства, строительства и укрепления Руси. Может, кто-нибудь еще вспомнит “шемякин суд”, ставший российской параллелью суда Линча. Похоже, это “ненужный век” в отечественной истории…

Век XVI практически весь поделен между эпохами трех правителей — Василия III, Ивана Грозного и Федора Иоанновича. То, как этот период отражен в массовом сознании, можно считать анекдотическим: про первого вообще никто ничего не знает, про второго — что был много раз женат, невероятно жесток, взял Казань и ввел опричнину, а про третьего — что М. Мусоргский о нем оперу написал. Разнообразие вносят лишь идеи “новооткрывателя” Н. Фоменко о том, что Ивана Грозного на самом деле не было, а были минимум три совершенно разных правителя (!), и вялые споры, был ли Федор Блаженный, сын Грозного, ненормальным или просто незлобным. Хороша картина столетия. К слову, эталонно “невероятно жестокий” Иван Грозный за период своего правления погубил порядка 3,5 тысячи человек. Это много. Но в те же годы английские Генрих и Елизавета запросто угробили соответственно около 70 и 89 тысяч, французы перерезали от 30 до 100 тысяч гугенотов, их король “вселенский паук” Людовик XI был более чем щедр на пытки и казни. Но штамп “самого ужасного”, “самого жестокого”, тем не менее, носит именно Ivan-the-Terrible. Зато за пределами внимания остается факт, что именно тогда люди побежали из городов. И недавнее превращение холопов в наемных рабочих сменилось их обратным превращением в рабов. Экономические и социальные процессы, ведшие к вполне логическому подъему России, не просто остановились — со второй половины века они начисто исчезли, на глазах разрушилось крупное производство. Почти каждый десятый русич погиб или был уведен в плен крымскими татарами, бывшими лишь осколком ранее разгромленной Орды. Справедливей было бы назвать Ивана IV не Грозным, а Разрушителем или Опустошителем (А. Янов).

Иногда вспоминается и Ермак, у которого знают отчество Тимофеевич (кстати, наличие отчества, а не величание как Тимофеева сына, говорит о княжеском или боярском происхождении, что противоречит очередному мифу — о “простом казаке”). Но почему не называют фамилию великого человека? А по-настоящему его звали Василий Тимофеевич Аленин, Ермак — прозвище. И никакое это не открытие, а факт из “Сказания Сибирской земли” — давно известного источника XVII века. В каком учебнике об этом можно прочитать?

Взятие Казани, Астрахани и покорение Сибири расширили страну в пять раз и вдвое увеличили численность населения. Отток крестьян на окраины, не спровоцированный перенаселением ядра страны, в свою очередь вызвал последующее их прикрепление к земле и череду ответных бунтов. По мнению академика П. Семенова-Тян-Шанского, русские земледельцы за преждевременное стремление к колонизации поплатились своей свободой и замедлением развития страны (схожее наблюдалось, к слову, и в Испании с Португалией). Почему же стойко живет штамп о “безусловном благе” для тогдашней Руси приобретения Сибири? Потому что “приросли” огромными и неосвоенными до сих пор пространствами? И ничем не поступившись? Не заплатив вековой отсталостью?

XVII век. Устойчивый миф о “детоубийце” Борисе Годунове и замалчивание его роли предтечи Петра I с прозападной ориентацией, стремлением реформирования России, приглашением иностранных специалистов, первой посылкой дворян в Европу для изучения наук и языков, с возвращением при нем в результате войны со Швецией северных российских земель. А где Стенька Разин (мельком отметим упоминаемое сжигание повстанцами на Волге боевого корабля “Орел” — мало кому приходит в голову, что сжигается-то он за полвека до знаменитого “первого русского корабля”, ботика Петра Великого, с которого якобы “берет начало история российского флота”!), сложный процесс вхождения Малороссии в состав России? Спросите у среднестатистического “просвещенного” россиянина про этот век — что скажут? Скорее всего: “Был Годунов, потом Смута (поляки—Лжедмитрий—Минин—Пожарский), потом (вспомнят ли?) первый Романов, потом Стенька Разин”, потом — Петр Первый. Спрашивается, куда исчезли труды В. Татищева, Н. Костомарова, Н. Карамзина, С. Соловьева, В. Ключевского, С. Платонова, С. Бахрушина, Р. Скрынникова? Остались только для самих историков, да для специально интересующихся.

Век XVIII — один из самых растиражированных в литературе и искусстве. К сильно мифологизированному образу Петра Великого добавим существенный штрих. Царь Федор Алексеевич умер в апреле 1682 года, назначив наследниками на троне 16-летнего брата Ивана и 25-летнюю царевну Софью. Причем, никак не оговорив судьбу 10-летнего Петра, царь тем самым фактически лишил его права на престол. То есть появляются, между прочим, серьезные основания поименовать Петра I “самозванцем”. А весь век — ярчайшее подтверждение уже упомянутой традиции оплевывания своих предшественников: Елизавета вычеркнула из какого бы то ни было позитива период правления между ней и Петром, Петр III стал ломать все елизаветинское, Екатерина не пожалела грязи для убитого по ее же приказу супруга, Павел боролся со всем екатерининским, а уже в начале XIX века Александр — со всем павловским… Для одних — вдоволь черной краски, для других — белой.

Затронем хотя бы того же Петра III. И по канонической истории, и даже уже по кинематографу — это запойная пьянь, придурок и бездельник на троне. Миф! Это правитель, который упразднил Тайную канцелярию, наводящую ужас на всех в стране (Екатерина II восстановила секретную полицию уже под названием “Тайная экспедиция”). Объявил свободу вероисповедания для своих подданных: “Пусть они молятся кому хотят, но — не иметь их в поругании или в проклятии” — почти немыслимый для того времени шаг (Екатерина, подруга французских просветителей и “философ на троне”, отменила этот указ). Запретил церковный надзор за личной жизнью (после его смерти церковный шпионаж возродился). Прекратил, реализуя принцип свободы совести, преследование старообрядцев (при Екатерине гонения на них возобновились). Объявил о введении гласного суда (Екатерина II отменила гласность судопроизводства). Дозволил дворянам беспрепятственный выезд за границу (после смерти императора “железный занавес” был восстановлен). Назначил “собственное жалование” для содержания духовенства и объявил об освобождении всех монастырских крепостных. Издал указ о “бессребрености службы”, запретив преподносить сенаторам и чиновникам подарки крестьянскими душами и государственными землями — для поощрения высших чиновников предназначались только ордена и медали (Екатерина вернулась к прежней практике). Кроме того, были подготовлены указы о необязательности службы в армии, о необязательности соблюдения религиозных постов, об ограничении личной зависимости крестьян от помещиков… И все это — менее чем за полгода царствования! Каков “хронический алкоголик”, “полное ничтожество”, “слабоумный дурачок” и “прусский солдафон”. А ведь его реформы явно опережали свое время. Но есть штамп, и Петр III — по-прежнему “пьяница и тупица”.

Очень сложно с XIХ веком. Он слишком противоречив, что так мешает официальной историографии! Скажем, через 25 лет после войны 1812 года придворный историк А. Михайловский-Данилевский впервые назвал ее “Отечественной”, создав легенду о единении чудо-народа вокруг чудо-трона. Потом еще Лев Толстой добавил насчет “дубины народной войны” — и штамп готов. И это в рабской стране, где крестьяне рубили себе пальцы, только чтобы не идти в армию! Где большинство населения вообще было не в курсе того, что происходит, кто и куда наступает! Как могла быть “всенародной” война, которая велась очень узким фронтом практически только вдоль Варшавско-Московского тракта. Были крестьяне-партизаны и ополчение. А подобных отрядов на двести лет раньше, при польском нашествии, не было? Между прочим, по итогам войны Россия — “освободительница Европы” осталась должником Англии и Голландии за кредиты, и этот долг окончательно был выплачен лишь в 1898 году. Победители 86 лет оплачивали свою победу. Готовившаяся крестьянская реформа была благополучно отложена на полвека. Так что победа оказалась весьма близка к пирровой.

Вот “неприкасаемый” М. Кутузов — известнейший полководец, соратник А. Суворова и победитель Наполеона. Не секрет, что не так уж много времени два русских полководца провели рядом. Военные историки предпочитают называть суворовскими учениками П. Багратиона, М. Каменского, М. Милорадовича, но не Кутузова. Давно известно, что практически все битвы с французским императором он проиграл, включая, естественно, Бородинскую, и сдал Москву, потому что ошибочно рассчитал потенциал своей и вражеской армий. Перед сражением Кутузов имел 125,5 тысячи солдат и 640 орудий, Наполеон, соответственно, 135,5 и 587. В ходе сражения русские потеряли 38,5 тысячи человек, а атаковавшие французы — 58,5 тысячи. Получается, что после боя 87-тысячному русскому войску противостояло 77 тысяч французов. Надо ли было отступать и сдавать Москву? А все просто — Кутузов думал, что у врага перед боем было 185 тысяч солдат и 1 тысяча орудий, а погибло всего около 40 тысяч. “Великому полководцу” мерещилось вдвое больше врагов, чем их было на самом деле! Давно развенчана и “гениальность” известного Тарутинского маневра, к которому Михаил Илларионович отношения не имел. Можно ли слыть “победителем” после приписок, просчетов и поражений? В России — можно!

Декабристы. Почему “главными” считаются именно пять повешенных? Заурядный поэт К. Рылеев на Сенатской не был, да и на роль вдохновителя явно не подходит, к тому же с самого начала следствия начал активнейше выдавать соратников. Убийца заслуженного генерала М. Милорадовича П. Каховский — вообще человек практически случайный. П. Пестель не принимал участия в восстании и был арестован задолго до мятежа, а поручика М. Бестужева-Рюмина наказали практически за “сопротивление властям”. От всей эпопеи с декабристами в головах остается только странно пассивное стояние восставших войск на Сенатской площади, повешение пятерых и “жены-декабристки”. В советское время им всем отводилась исключительно роль “страшно далеких от народа”, “разбудивших Герцена”. А сегодня? Спросите случайного прохожего — что это было? Уверен в ответе-штампе: “восстание”. А восстание было на самом деле на юге, силами полка С. Муравьева-Апостола, действительно интересного человека (по характеристике Николая I — “одаренный необыкновенным умом, получивший отличное образование”), который достоин вхождения в историю хотя бы из-за своей предсмертной фразы. Когда при повешении декабристов веревки оборвались и три человека полчаса ждали повторной казни, полковник Муравьев-Апостол, глядя на суету с сооружением нового помоста и лихорадочным поиском новых веревок, съязвил: “Бедная Россия! В ней и повесить-то нормально не умеют”. Остались на обочине событий действительно заслуженные люди — М. Лунин, С. Волконский, И. Сухинов, Д. Завалишин, М. Орлов, братья Бестужевы… С понятием “декабристы” ассоциируются исключительно Рылеев, Пестель, Каховский… Почему? Очень просто — потому что именно их повесили.

Еще один штамп: Николай I — “эпоха реакции”. Однако это он после смерти Пушкина выплатил из собственных средств все немалые долги поэта, это при нем началось железнодорожное строительство. Это он за беспрецедентный случай сдачи туркам русского боевого корабля издал указ, запретивший его командиру жениться и иметь детей, “дабы не плодить трусов”. Наказание до самой Цусимы отбило у российских моряков даже мысль о капитуляции и закрепило фундаментальное понятие русской воинской чести. Кстати, воспетый в истории подвиг “Варяга” вполне сопоставим с подвигом брига “Меркурий”, сумевшего на глазах у турецкой эскадры выиграть в 1829 году бой с двумя турецкими линейными кораблями. Представьте: 18-пушечный кораблик против двух огромных, 110- и 74-пушечного. И не погибнуть, как “Варяг”, а выиграть четырехчасовой бой, нанеся туркам сильнейший урон! Но живуч штамп: “главный” подвиг совершил и “пример на века всему флоту” показал крейсер “Варяг”… Настолько прочно въелось в сознание, что ничего героического не могло быть во времена “тирана и сатрапа”.

Не менее противоречива и заштампована эпоха Александра II, при котором быстрыми темпами пошли вперед российские наука и техника и отменено наконец крепостное право. Но именно в то же время Россия отказалась не только от Аляски, но и вообще от всех открытых отечественными мореплавателями земель. Только “либеральный” Александр cмог решиться на такую сделку, “реакционерам” же — отцу, Николаю I, а уж тем более — сыну, Александру III, и в голову не могла прийти мысль торговать русской землей, что оказалось исключительной прерогативой “самого прогрессивного” Александра II. Это при нем можно было запросто попасть на каторгу только за чтение антиправительственных прокламаций и газет. Это именно тогда слово “интеллигент” стало вызывать неприязнь. Ничего себе “светлое время”!

Да и противники тогдашнего строя получили впечатляющую амплитуду в умах: от трогательных “революционеров-мечтателей, жертвовавших жизнями ради народного блага”, в советский период до нынешних “нечесаных озлобленных бесов”. Крайности воспринимаются проще?

Не обошелся без штампов и период царствования Александра III. Тут и “совиные крылья Победоносцева”, и “гатчинский узник — горький пьяница”, и лубочно-карамельная жизнь а-ля михалковский “Сибирский цирюльник”, и “подавление гидры революции”. Остается только робко поинтересоваться: если все было плохо, как же Россия оставалась в ряду великих держав, наращивая промышленное и сельскохозяйственное производство? Или, если все было исключительно хорошо, почему так активно плодились революционеры и террористы? Только не надо в очередной раз предлагать надоевший тезис о “мировой закулисе, издавна борющейся с великой Россией”…

Про XХ век более-менее объективно писать, кажется, практически невозможно. Тут воистину разгул “непредсказуемой истории”, хроническое замалчивание неудобных то для одних, то для других фактов. Первое, что приходит на ум (по хронологии), — террористы. Здесь и Каляев, и Сазонов, и Савинков, и Камо, и Красин, и Канегиссер, и Каплан, черносотенцы и анархисты всех оттенков… Столько вокруг каждой фамилии понакручено! Может, определимся! Скажем: “Любой террор — красный или белый, революционный или царский, — это плохо. Неужели снова “нам можно, им — нельзя” (когда-то — белым, ныне — красным). И опять-таки не надо исторические фигуры делать плоскими. Скажем, тот же Иван Каляев: дважды подходил с бомбой к Кремлю, но уходил, поскольку рядом с целью — братом царя Сергеем Александровичем — находились его жена и дети. Хорош штамп “озверелого беса”, рискующего своей жизнью (соратники уже были готовы убить “труса”, а в случае ареста ему грозила минимум пожизненная каторга), но не желающего пролить кровь ни в чем не повинной семьи “кровопийцы”. Не лучше и советский штамп “страдальца за народ”. Террорист есть террорист — ведь с третьей попытки он взорвал-таки великого князя, за что и был увековечен в названиях улиц советских городов. К слову, то, что вдова, великая княгиня, после беседы с осужденным с глазу на глаз простила его и просила императора помиловать убийцу мужа, — тоже нерядовой факт, противоречащий и советскому штампу “жесткого противостояния классов”, и современному “никто этого революционного отребья не любил и не жалел”.

Груз легенд несет на себе и русско-японская война 1904—1905 годов. Ну, не было “внезапной” атаки на порт-артурскую эскадру 27 января 1904 года. С 17 января эскадра готовилась к нападению, 25-го узнала о разрыве отношений с Японией, наконец, 26-го вице-адмирал О. Старк отказался от заграждения сетями, “могущего задержать движение эскадры при необходимости экстренного снятия с якоря”. Таким образом, “по уму” были сняты последние помехи для беспрепятственной атаки врага на русскую базу. Напоминает канун 22 июня 1941 года, не правда ли?

И не затапливали канонические “два неизвестных героя” миноносец “Стерегущий” (которому стоит прекрасный памятник в Санкт-Петербурге и подвиг которого приравнен к “Варягу”), открыв в машинном отделении кингстоны: героический израненный корабль утонул сам — так утверждали и Историческая комиссия, готовившая материалы по русско-японской войне, и Морской технический комитет, и авторитетный военно-морской историограф Е. Квашнин-Самарин. Кингстонов затопления в машинном отделении миноносца просто не было! Но миф и памятник — есть!

В последние годы всеобщее искреннее восхищение вызывает фигура П. Столыпина. А как вам такое мнение: “Столыпин обладал крайне поверхностным умом и почти полным отсутствием государственной культуры и образования. По образованию и уму… Столыпин представлял собою тип штык-юнкера”. Или: “Пока ум и душа его не помутились властью, он был человеком честным”. Это сказал С. Витте, не менее уважаемый в тогдашней и современной России. “Пишу Вам об очень жалком человеке, самом жалком из всех, кого я знаю теперь в России… Человек этот — Вы сами… Не могу понять того ослепления, с которым Вы можете продолжать Вашу деятельность, … губящую Ваше доброе имя… пока будет история, имя Ваше будет повторяться как образец грубости, жестокости и лжи…”. Это уже из письма Столыпину Л. Толстого. К чему эти цитаты? Да к тому, что не стоит создавать новые штампы, безоговорочно делая П. Столыпина образцом всего светлого и умного, не замечая отрицательного мнения о нем не менее уважаемых его современников. Или никак не получается без иконы, без нового и красивого мифа?

Сколько можно писать о “штурме” Зимнего или “залпе” “Авроры” в 1917-м, чего и в помине не было! Зачем постоянно показывать в различном контексте кадры из постановочных советских фильмов с этими придуманными событиями?! И не пора ли вообще забыть про словосочетание “Октябрьская революция”, которую сами большевики называли честно — “октябрьский переворот”? Примечателен и один из давних мифов, что в Гражданскую “красные командиры без военного образования победили царских генералов”. Известно же, что красным служили, в частности, 3 бывших военных министра, бывший начальник Генштаба и 9 царских командармов. Только бывших генштабистов было 10 из 20 командующих красными фронтами, причем 7 — генералы, еще 7 — бывшие боевые офицеры, а из 25 начальников штабов фронтов — 22 (из них 4 — генералы). Вообще же около трети офицеров Генштаба царской армии служили Советской власти: 82 процента командармов и 83 процента начштабов красных армий были военспецами (подавляющее большинство — кадровыми). Это они внесли основной вклад в победу Красной армии. Почему на первом плане до сих пор ворошиловы-буденные-чапаевы? Понятно, что в стране “рабоче-крестьянской” власти иного и быть не могло, но уж сейчас-то? Одним было трудно признать “классово чуждых” кузнецами своей победы, тем более что они практически поголовно оказались “врагами народа”, а другим ныне проще вообще ничего не объяснять, а брать советские штампы и менять достоинства на недостатки и обратно: мол, нельзя было малочисленному и благородному белому воинству победить вал безродных ничтожеств.

Свои мифы и штампы есть и в освещении Гражданской войны, и эмиграции, и периодов нэпа, коллективизации, индустриализации… Но “нельзя объять необъятного”, поэтому пропустим.

Сталинский террор — страшнейшая страница нашей истории, вызывающая постоянные споры о числе жертв. До сих пор, к сожалению, многие верят в существование тогдашних “врагов народа” (пусть с оговорками) на основании доводов типа “Тухачевский сам все признал” или “Аварии были, — значит, и вредители были”. Спорить на эту тему надоело. Но можно заметить, что многих жертв жалеть как-то не хочется: к примеру, Белу Куна, залившего в 1920-м отвоеванный Крым кровью тысяч безоружных людей, или С. Косиора, одного из организаторов голода начала 1930-х на Украине. Воистину революция пожирала своих детей, а в борьбе, скажем, сталинцев с оппозицией “один гад съел другую гадину”. Чью память действительно стоит почтить — так это погибших в тюрьмах и лагерях крестьян, рабочих и военных, попавших туда ради выполнения планов по разоблачению врагов народа, да интеллигентов, которые просто по определению всегда не нравились Советской власти.

Богата мифами и штампами Великая Отечественная. Это вообще отдельный материал для десятков исследовательских работ. Чего стоит только пантеон героев!

Здесь и Н. Гастелло, никогда не совершавший приписанного ему подвига, и полностью выдуманные истории о подвиге 28 панфиловцев и поджигательницы крестьянских домов З. Космодемьянской, и других статусных “героев”. Ложь вокруг этих имен давно развенчана, но мифы живут и поныне.

Здесь и “неудобные” на протяжении многих лет настоящие герои, такие как легендарный подводник А. Маринеско, танкист З. Колобанов, который 19 августа 1941 года сжег в течение часа 22 фашистских танка, и малоизвестный летчик И. Федоров, сбивший, по разным данным, от 95 до 135 вражеских самолетов (у трижды Героев Советского Союза И. Кожедуба и А. Покрышкина соответственно 62 и 59).

Здесь и неизвестные или благополучно забытые герои — такие как последние (до весны 1942-го, когда даже московское сражение отгремело!) защитники Брестской крепости, и десятки тысяч брошенных на произвол судьбы (то есть приговоренных Ставкой и адмиралом Ф. Октябрьским к немецким и советским лагерям) участники обороны Севастополя, и малоизвестный герой битвы за Москву генерал М. Лукин, и участники отчаянного восстания в концлагере “Маутхаузен” в феврале 1945 (не могли же считаться героями попавшие в плен и выжившие там люди!). Пленные — значит, изменники. Неоправданно живучим штампом оказался приказ наркомата обороны № 270, объявивший всех попавших в плен трусами и дезертирами. Правда, если погиб человек, то он мог считаться героем (генерал Д. Карбышев, солдат Ю. Смирнов, партизанка З. Портнова), но если выжил… Сколько лет ушло, прежде чем воевавший почти месяц в развалинах Брестской крепости майор Петр Гаврилов или летчик Михаил Девятаев, угнавший из плена фашистский самолет, были признаны сначала достойными людьми, а позже наконец героями! Сколько лет под подозрением в неблагонадежности находились уже упомянутый генерал Лукин, советские разведчики, схваченные немцами, или летчики, сбитые за линией фронта. Им пришлось годами доказывать, что они не сдавались врагу, что не стали предателями и изменниками.

Зато на слуху погибший “к дате” — 23 февраля — А. Матросов, у которого, между прочим, было не много ни мало — 44 невозвеличенных предшественника, также закрывших собой амбразуры вражеских дотов. И ныне почему-то не вызывает удивления, что 5 из погибших подпольщиков “Молодой гвардии” — Герои Советского Союза, а их командир И. Туркенич, погибший не вместе со своими ребятами, не удостоен этого звания. Непонятно, за что получали “Героя” угробившие тысячи солдатских жизней генералы и маршалы, военное искусство которых измерялось количеством пролитой солдатской крови.

Нельзя пройти мимо подтасовок фактов. Например, отсчет “навечно зачисленных в список части” ведется в нашей официальной истории от А. Матросова. Это как бы советское ноу-хау. А ведь эта традиция появилась более чем за сто лет до Матросова, осенью 1840 года, когда первым был навечно зачислен в списки рядовой Тенгинского полка Архип Осипов, взорвавший себя вместе с пороховым погребом укрепления Михайловское на Кавказе, в районе Геленджика 22 марта 1840 года.

Мифические панфиловцы продолжают ходить в героях (их даже воспевает гимн столицы!), в то время как почти неизвестным остается подвиг старшего сержанта Николая Сиротинина. Он добровольно (!) остался один (!) с 76-миллиметровым орудием прикрывать отход своей части. И в бою у села Сокольничи 17 июля 1941 года в одиночку уничтожил 11 танков и 7 бронетранспортеров из танковой колонны Гудериана и погиб только в рукопашном бою, обменяв свою жизнь более чем на полторы сотни немцев. О его подвиге не раструбили газеты, как в случае с панфиловцами, Матросовым или Космодемьянской, соответственно имя не попало на глаза вождю и, не получив “монаршего благословения”, не упоминалось в политической пропаганде. В отличие от “статусных” героев подвиг Н. Сиротинина не получил путевки в вечность. Нет санкции — нет героя.

Кому, кроме военных историков, известно имя танкиста Дмитрия Лавриненко, успевшего до своей гибели в декабре 1941-го подбить 52 фашистских танка. Его результата никто так и не превзошел!

164 дня в окружении сражался гарнизон на о. Ханко. С поля боя эвакуировали практически всех защитников благодаря распоряжению балтийского генерала С. Кабанова. Вот чем надо гордиться, а не 73-дневной осадой Одессы и трагической обороной Севастополя, где черноморским адмиралом Ф. Октябрьским были брошены на произвол судьбы тысячи бойцов.

Согласно приказу наркома ВМФ СССР № 294 от 8.10.1943 к званию Героя Советского Союза должны были быть представлены все командиры подводных лодок, потопившие три вражеских транспорта водоизмещением 15 тысяч тонн. Однако П. Грищенко потопил два боевых корабля, одну подлодку, один танкер и десять транспортов, но “Героя” не получил. Как и подводник А. Маринеско дождался этого звания лишь посмертно, уже в постсоветской России. Или анкеты у них “не подошли”, или характер оказался не по нраву начальству — вот что было важнее, чем то, как воевали эти люди. Разве не мифотворчество, что если герой — то ангелоподобная личность.

Западная историография тоже вносит изрядную лепту в мифотворчество. Возьмем для примера ту же Великую Отечественную. Советский солдат представляется там трусом и неумехой, офицеры — сплошь пьяницами и бездарями, генерал А. Власов — героическим борцом за свободу России. Своей победой в войне наша страна обязана якобы исключительно страху воинов перед заградотрядами и стимулу в виде “ворошиловских” 100 граммов в союзе с “главным победителем” “генералом Морозом”!

Развенчаем и еще один миф. Весной 1942 года начальник ГРУ РККА Ф. Голиков передал И. Сталину докладную записку о том, что в Вермахте сформировано 100 штрафных рот из солдат и 10 штрафбатов — из офицеров. Они лишены званий и наград, за ними следуют отряды заграждения, чтобы расстреливать самовольно оставляющих позиции или старающихся сдаться в плен. В знаменитом приказе № 227 Министерства обороны СССР “Ни шагу назад” есть ссылки на немецкий опыт. Сталин заявил, что “эти меры возымели свое действие”, и призывал “поучиться в этом деле у наших врагов”. То, как “поучились”, напоминать не надо. По подсчетам, опубликованным журналом “Родина”, через штрафные подразделения прошло свыше 1,5 млн. человек. И их вклад в Победу — особый, самый кровавый. Почему не признать тут приоритет немцев? Вспоминаются сходные публикации перестроечных лет о “придуманных Советской властью” концентрационных лагерях (кто ж тогда мог кинуть камень в огород “либеральных” и “демократичных” англичан, освоивших данную практику еще в англо-бурскую войну). И сюда же, “до кучи”, дутые сенсации о якобы засекреченных первых советских космонавтах-смертниках, предшественниках Гагарина: ну как же признать, что СССР с первой попытки достиг невероятного успеха.

Черно-белый взгляд на события сохраняется в памяти. Одним трудно смириться с тем, что одноглазый японец С. Сакаи в войну сбил 64 самолета противника, а безногий англичанин Д.Р.С. Бейдер — 20. (Ведь наш А. Маресьев сбил всего 11 фашистских самолетов). Другие не понимают, почему П. Кожедуб или Н. Гулаев признаются лучшими летчиками Второй мировой — по соотношению боевых вылетов, боев и сбитых самолетов противника, а не немецкие асы, сбившие гораздо больше самолетов и имевшие больше вылетов. К тому же асами были и японец Нисизава — 103 победы, финн Ютиляйнен — 94, румын Кантакузен — 60. А как “портит” привычную картину статистика знаменитой эскадрильи “Нормандия-Неман”, сбившей на Восточном фронте 268 немецких самолетов и потерявшей при этом всего 51 свой. Что поделать, если французы не уступали немецким асам.

Справедливости ради надо признать, что вклад в мифологизацию с нашей стороны на порядок выше, чем Запада. Наша история является огромным скопищем мифов, воздействующих на менталитет. У нас продолжают гордиться тем, чего надо бы устыдиться. То проигранным Бородинским сражением, то невзлетевшим самолетом А. Можайского, то непригодившимися расчетами ракетчика Ю. Кондратюка, то невостребованными знаниями А. Чаянова, П. Сорокина, Н. Кондратьева, то числом погибших в сражениях… Но самое страшное, что мифы прочно оседают в учебниках истории и тиражируются в средствах массовой информации. Многие люди, выросшие при Советской власти, умели читать между строк и делать прямо противоположные навязываемым выводы. Одновременно жили и продолжают жить отголоски веры в “доброго царя” и “злых бояр”, в “доброго дедушку” Ленина и “предателя светлых идей” Сталина, во “вражеское окружение”.

После того как рухнула коммунистическая система, открылись архивы и границы, на волне “разоблачений прошлого” родились новые мифы — от на редкость благостной дореволюционной “России, которую мы потеряли” до заговора военных в 1937 году. От фоменковского сокращения истории России лет так на 500, от исключительной роли варягов — носителей культуры “славянским дикарям” до “реформаторов”, которые де были в руководстве КПСС.

Почему так получается? Наверное, просто удобно, привычно. Подобно горожанам из знаменитой пьесы Е. Шварца “Дракон”, многие даже не стараются убивать “дракона” в себе. Каждое поколение оценивает прошлое “со своей колокольни”, с позиций современной ему логики и знания истории.