Мая Ульрих

Martin Walser. Der Augenblick der Liebe (Мартин Вальзер. Мгновенье любви)

Человек не машина

Новый роман Мартина Вальзера адресован тем, кто любит читать вдумчиво, не торопясь, порою отвлекаясь от текста, чтобы осмыслить прочитанное, кого привлекает не столько развитие сюжета, сколько движение мысли. Это интеллектуальный роман, в основе которого — учение французского философа Ламетри о человеке. Главный герой романа Готтлиб Цюрн — ученый, приват-доцент, в прошлом маклер. Живет он с женой Анной довольно затворнически, преимущественно своей внутренней жизнью, все свободное время посвящая изучению творчества Ламетри. И вдруг Цюрн получает письмо от знакомой с просьбой принять аспирантку из Америки, которая пишет диссертацию — тоже о Ламетри. Цюрн с Анной приняли аспирантку в своем доме на берегу Боденского озера. Эта встреча взорвала жизнь Цюрна. Последовавшая после встречи переписка и совместная поездка на несколько дней в Калифорнию для участия в конгрессе, посвященном Ламетри, составляют канву сюжета. Главную же роль играет сочетание фактов.

Вспыхнувшее чувство Цюрна — человека пожилого — к молодой женщине, увлеченной личностью и мыслями ученого, которому Цюрн посвятил жизнь, поначалу воспринимается как продолжение линии великих влюбленных Абеляра и Элоизы, Дидро и Софи Волан, Байрона и Мэри Дафф, наконец, Пастернака и Ивинской. И, может быть, параллель именно с последними ближе и понятнее, так как их отношения одухотворены приматом мысли, общностью духовных интересов. После знакомства Цюрна с Беатой, когда он попал во власть вдохновения, для Цюрна начался новый период жизни. Возникла переписка, и каждый новый обмен письмами выявлял родство душ, общность взглядов не только на наследие Ламетри, а и на современный мир сквозь призму философии Ламетри. В ходе переписки рождается множество вопросов, на которые ищет ответ Беата, в том числе и в работах Венделя Кралля (таков научный псевдоним Цюрна).

Французский философ эпохи Просвещения Ламетри — одна из самых противоречивых фигур в истории философии. Радикальный материалист, он будоражил умы таких мыслителей как Дидро, Маркс, Фрейд, будучи их антагонистом. Известный немецкий социал-философ Фридрих Альберт Ланге писал в 1866 году: “Ламетри — одно из самых постыдных имен в истории философской литературы”. Чем же Ламетри заслужил такую характеристику и почему современный писатель Мартин Вальзер обратился к его учению?

Жюльен Оффрай де Ламетри родился в декабре 1709 года в городе Сан-Мало на севере Франции. Очень набожный подросток, он пятнадцати лет стал воспитанником коллежа иезуитов в Кане, где изучал медицину. Получив звание доктора медицины, с девятнадцати лет начинает практиковать. Какое-то время живет в Голландии и стажируется у одного из ведущих медиков Европы Германа Бургаве. Затем возвращается в Сан-Мало, создает семью, но вскоре оставляет жену и дочь и переезжает в Париж, где служит медиком в армейском корпусе, потом в том же качестве принимает участие в войне за австрийское наследство. Переболев там лихорадкой, Ламетри пишет свое первое материалистическое произведение “Натуралистическая история души”, в котором толкует дух как функцию материи. А спустя два года создает главное произведение жизни “Человек-машина”, отрицая дуализм души и тела и низводя человека до биологического существа, тем самым бросая вызов клерикальному обществу. Начинаются гонения и преследования. С помощью соотечественника Ламетри удается получить приглашение ко двору прусского короля Фридриха II. Но и тут за ним утвердилась слава придворного шута и насмешника. В 1751 году Ламетри умирает от пищевого отравления, став жертвой собственных убеждений: утверждая, что организм — самодостаточная машина, способная починить себя сама, философ всегда отказывался от лекарств.

Вот такую фигуру, знаковую в свете проблем современности, делает Мартин Вальзер краеугольным камнем своего романа. Его главный герой, Цюрн — человек глубоко религиозный, воспринимает учение Ламерти как вызов, провокацию, предлог высказать свои суждения о сути человека, о соотношении материального и духовного в век глобализации, когда опасность механичности человеческой жизни становится реальной. Для Цюрна дух не функция материи, а тайна, воплощение Бога, который непознаваем. По Ламетри, религию, мораль и политику можно использовать утилитарно, философия же должна искать истину. Если философия — учение об общих принципах бытия и сознания, то как она сегодня отвечает на вопрос о желаемом и ложном в контексте этики Ламетри, который исходил из позиций гедонизма, но ведущую роль все-таки придавал общественному интересу, а не чувственным наслаждениям?

Различные повороты сюжета в романе выявляют и различные уровни осмысления учения Ламетри. При первом обмене мыслями с Беатой обнаруживается не только общее, но и различное в их подходах к Ламетри. Беата делает в своей диссертации акценты на проблемах этики в контексте гедонизма Ламетри. Цюрн сосредотачивается в работах на теологических аспектах. Беате близки мысли Ламетри о природе, которая способна делать всех счастливыми: от червя, ползающего по земле, до орла, парящего в облаках. Цюрн увлечен сущностью духовного в человеке как невещественного, нематериального. Однако оба считают, что понятие “наслаждение” связано не только с чувственной стихией, но и с внутренней жизнью человека. Идеал здесь — достижение определенного равновесия между двумя его полярными слагаемыми: чувственной материей и духовно-эмоциональным содержанием. Возвращение Беаты домой в Америку знаменует новый поворот сюжета. Телефонные разговоры, письма молодой женщины с вопросами, будоражащими ум и душу, стали причиной внутреннего разлада Цюрна с самим собой. Он вдруг остро ощутил свое интеллектуальное одиночество и стал скрупулезно анализировать брак с Анной. С Беатой интересно, с Анной привычно. Эта констатация — вечный спутник любовного треугольника. И вдруг — приглашение на конгресс в Калифорнию, посвященный памяти Ламетри. Возможность встретиться с Беатой отодвигает на время все угрызения совести.

Сам конгресс — кульминационная точка романа, событие, которое повлекло за собой, казалось, абсолютно непредвиденные последствия. Цюрн-Кралль начинает готовить доклад, должный стать ответом на вопросы Беаты и на вопросы к самому себе.

Текст доклада представляет собой полемику Цюрна с авторами работ о Ламетри. Для Цюрна Ламетри — больше врач, чем философ; больше естествоиспытатель, чем мыслитель. Он недоумевает, как Ламетри мог все, что относили к творению Бога, приписать природе. Недоумевает потому, что для него, Цюрна, религия связана с моралью, с нормами нравственности, с формированием личности в человеке. Надо сказать, что доклад Цюрна рассчитан на очень подготовленного читателя, в нем теологические рассуждения о душе соседствуют с пассажами о молекулярной биологии и молекулярной генетике, о соотношении макро- и микрокосмоса — универсума и человека, о достижениях кибернетики и других наук. Ход его мыслей логически приводит к риторическому вопросу, связанному с трудом Ламетри “Человек-машина”: а не превращает ли современная техника, созданная разумом человека, самого человека если не в машину, то в придаток машины, в придаток кибернетического робота. “Нужно иметь мужество, — напоминает он слова Ламетри из его “скандальной” книги, — высказывать правду хотя бы для малого числа людей, которые хотят думать и могут думать”.

При открытии конгресса прозвучали слова Ницше: “Вера в тело имеет более прочные основания, чем вера в душу”. Возникновение веры в душу связано с ненаучным взглядом на агонию тела (душа — это то, что покидает умирающее тело). Произнесенные известным американским ученым в контексте учения Ламетри, согласно которому духовная деятельность человека определяется его телесной организацией, Ницше дал участникам конгресса возможность корректировать этот постулат с позиций сегодняшнего дня. Если Бог абсолют, то совершенствование человека с помощью Бога или Абсолюта приобретает в наши дни особую значимость — такова мысль Мартина Вальзера, красной нитью проходящая через роман. Его герою Цюрну духовное и физическое влечение к привлекательной женщине доставляет и много мук, и много счастья. Но когда он предлагает Беате отвлечься от подготовки чтения доклада на английском языке и съездить на три дня к морю, Беата это отвергает. Только работа. Но и после удачно сделанного доклада Беата соблюдает по отношению к Цюрну то расстояние, которое позволяет ей держать его около себя, но не разрешает ему переходить черту. Два раза Цюрн меняет авиарейсы на Франкфурт. Но возвращение неминуемо, и в аэропорту при встрече с Анной Цюрн произносит: “Я люблю тебя снова, как никогда”.

Вся логика внутреннего и внешнего поведения Цюрна после возвращения из Калифорнии — ожидание писем и звонков от Беаты, назначение им самому себе сроков, когда он может позвонить ей, постоянные думы о ней — свидетельствует, что он в признании жене слукавил: ему не хватает интеллектуальной ауры, которая исходит от Беаты.

Развязку Мартин Вальзер делает внезапной, неожиданной, резко прерывающей действие на ноте фатальности: Цюрн получает от Беаты письмо с извещением о ее замужестве. Она связала свою жизнь с профессором, также участником конгресса, также посвятившем свою научную жизнь изучению наследия Ламетри. И таким образом осталась внутри интеллектуальной сферы общих интересов. Через некоторое время Цюрн вместе с Анной отправляется в трансатлантическое плавание на паруснике “Ниобея”. Когда он вступает на палубу, капитан замечает ему: “Вы забыли надеть спасательный жилет”… Не раз автор использует в романе образ царицы Ниобеи — персонажа одного из самых трагических греческих мифов. Потерявшая детей и окаменевшая от горя Ниобея — метафора внутреннего оцепенения, тяжелого душевного кризиса. Однако интонация последних страниц книги, описание моря, воздуха, безбрежного простора как бы высвечивает иной подтекст: мгновение любви — причастие божественному, и никакой машинерией этого не объяснишь.