Александр Правиков

К востоку от солнца (Новосибирск)

Литературная жизнь России представляется мне в виде электрифицированной карты. Попал в руки очередной альманах издалека — зажглась на карте лампочка. Где огонечек — там, значит, есть связь, есть жизнь. Вот у меня в руках альманах из Новосибирска. Как там с литжизнью? Да нормально, как и везде. Всюду жизнь. И это не сарказм. С чего бы в Н-ске хуже писали, чем в Москве? Они и пишут не хуже. Так же и пишут. Вот только название разит провинциальностью и вкупе с оформлением выдает противоположное подлинной поэзии стремление быть поэтичным. Обложка и название очень поэтичны.

Но пусть вас это не отпугнет. Спешу оговориться, впрочем, что провинциальность и поэтичность ничего общего с удаленностью от столицы не имеют. В моем понимании провинциал — сателлит, последователь, продолжатель, вторитель. Таким образом, провинциализм — понятие не географическое, а психологическое (запросто можно быть столичным провинциалом): это ориентация на средство как на цель. Творчество — установление (ну хорошо, попытка установления) связи с Творцом, к которому творитель относится как к платоновскому первообразу, а вторчество во всех видах — выстрел в молоко, разговор с фантомом или обращение к покойнику. Но — к делу.

Как и всякий альманах, “К востоку от солнца” пестр. Мэтры, их друзья, друзья друзей и просто дебютанты. Впрочем, надо сказать, что откровенно слабых стихов почти нет, общий уровень высок. А есть и просто отличные поэты без всяких скидок на удаленность от столиц, нераскрученность и т.д.

Вот это и удивительно. Не то, конечно, что есть в Н-ске отличные поэты (как это, везде есть, а там нет?), а то, что им незазорно сбиваться в альманахи. В Москве, по моим наблюдениям, альманахи, коллективные сборники — удел в основном молодых. Ну а для нестоличных поэтов выпуски таких сборников, видимо, один из главных способов напомнить (или заявить) о себе более широкой аудитории.

И с моей точки зрения, представителя этой расширенной аудитории, — очень неудобно, когда нет почти никакой информации об авторах. Ну самой минимальной биографической справки. Точнее, такие данные есть, но уж очень скупые и редко у кого.

Открывает альманах В. Бойков, помянувший в кратком предисловии И. Сельвинского и в самом деле опирающийся на опыты конструктивистов: “Тонехоньки рученьки — / Прутики-урючинки, / Из-за дувала выглядывают — / Новости выкладывают…”.

Временной диапазон его подборки — сорок с лишним лет (1962—2004). Стихи хороши сжатостью и напряженной борьбой с силлаботоникой.

Надо сказать, что принцип расположения авторов в альманахе весьма демократичен. Никаких разделов, строго по алфавиту. Как я говорил, сильных авторов много и, назвав трех-четырех, упускаешь еще как минимум столько же. И все же вот несколько имен из тех, кого обидно пропустить (кроме уже упомянутого В. Бойкова). Иван Воробьев: “С утра / хулиганят стрижи, / на штырь / для просушки белья / с разгона, с разлета / удар неизбежен / почти, / еще сантиметр сократи — / сияющий миг поворота”. Владимир Захаров (верлибр, белый стих, посвящения Рейну, цитаты из Мандельштама): “Поэты! / имя вам — легион, / вы — никчемные существа. / Это неправда — творите! / Громоздите Пелионы на Оссу, / возводите вавилонские башни / из текстовок / на будущем ископаемом языке”. Виктор Iванiв (sic!): “Я сегодня с тобой ем и пью / а ведь правда похож на паяца / был завернутый в белую простыню / а ему отрезали яйца”. Виктор Красавчиков (эпиграф из В. Захарова, посвящение Телониусу Монку): “Губная пятница. Стучится лист о камень. / Крапивный фаэтон ночует на скамье. / Какие три пары разговоров? Кто их кончит? / Корявые зрачки остекленевших гончих / и россыпь дробная в полуденной кайме”. И вот кого еще нужно не пропустить, если у вас в руках вдруг окажется этот альманах с тиражом в 400 экземпляров, — затерявшийся в его середине Александр Попов с “былью-повестью” “Зубов”. “Военный строитель, вы помните, Зубов, / деревья любил и людей не боялся, / хоть с виду как саженец был. / Неделю спустя его отметелили / ночью, в казарме. / Били жестоко. / Госпиталь. / Почки опущены, порвана селезенка. / Жив”.

Вообще, если кроме поэзии человек профессионально занят чем-то еще — наукой, ремеслом — это всегда благотворно отражается на стихах. Вот и этому альманаху научная деятельность авторов придает как бы дополнительную перспективу.

Александр Правиков