Ярослава Муратова

Зов Розенкрейца: Четыре века живой традиции. — ВГБИЛ, 29 ноября—19 декабря 2004

Во Всероссийской государственной библиотеке иностранной литературы им. М.И. Рудомино неутомимо работает Библиотечный выставочный центр (ВЦ). Он буквально фонтанирует любопытными и неожиданными проектами. Здесь удалось найти тот особый выставочный формат, в котором учитывается эстетика библиотечного мира, отличная от эстетики выставок в художественных или исторических музеях. В рамках библиотечного формата главное — передача документальной информации в виде текста, фотографии или иллюстрации. Успех выставки (если этот термин вообще уместен по отношению к библиотечной среде, где зрители пришли прежде всего почитать) зависит от выбранного ракурса или темы. Пожалуй, самой нестандартной в этом плане была выставка “Индия: История в почтовых марках”. Вы пробегаете через библиотечный холл третьего этажа (он же — один из выставочных залов) и замечаете краем глаза маленькие цветные квадратики на выставочных стендах. Чтобы подойти поближе и посмотреть, что это такое, нужно быть или коллекционером марок, или человеком, ошалевшим от чтения и презирающим местный буфет. Но если вы все же подойдете и вчитаетесь в тщательно составленные разъяснения к пестреньким кусочкам бумаги, то перед вами откроется удивительный мир индийской культуры, свернутый в этих неприметных картинках, как джинн в бутылке. Достаточно, например, познакомиться с биографиями известных общественных деятелей Индии XIX — XX веков, изображенных на марках, чтобы понять, что перед нами совсем иной, по сравнению с европейским или русским, тип ментальности. В Индии очень сильна традиция духовного учительства, и карьера многих политиков, вошедших в историю страны, развивалась как реализация их духовных поисков и дерзаний.

Выставка “Старый Гоа” предлагает другой ракурс индийской темы. Красочные фотографии с видами прекрасных католических соборов, роскошных резных алтарей и праздничных религиозных процессий рассказывают о стремительном расцвете португальской колонии на месте древнего индийского города Гоа в XVI веке и о медленном, растянувшемся на несколько веков, угасании этого оплота западной цивилизации на Востоке. На снимках сегодняшний старый Гоа — зарастающие джунглями полуразрушенные колокольни, опустевшие древние монастыри и небольшая община туземных католиков; крестный ход в индийском поселке, возглавляемый индийским католическим священником, — удивительное зрелище!

По-своему любопытна серия фотопортретов Жана-Поля Сартра и Симоны де Бовуар, сделанная известным прибалтийским фотографом Антанасом Суткусом во время их единственного визита в Советский Союз в середине 60-х. Зритель видит пожилого мужчину в элегантной обуви и очках, скрадывающих выпуклость несфокусированных базедовых зрачков, и пожилую женщину с неприметным лицом, одетую так же неприметно, как будто она копирует “стиль” тогдашней советской моды. Вот они сидят в столовой за столиком, вот они выходят из машины, вот они среди белого сияющего песка на берегу Балтийского моря... Все обычно, и сами они обычны, и если бы не некоторая суета вокруг, то было бы трудно заподозрить в этой пожилой чете корифеев европейской философской мысли.

Осенняя экспозиция “Стиль модерн в Латвии” подтверждает, что фотография+ текст выполняет в библиотеке роль универсального средства для рассказа о чем угодно. Отчасти это похоже на страницы из альбома с репродукциями, расклеенные на стендах, — не всякий ВЦ решится на такое. Снимки книжных иллюстраций, графики периодических изданий и архитектуры в стиле модерн в Риге, Юрмале и Лиепае нельзя назвать уникальными, но это интересно. Так, изображения зданий архитектора Михаила Эйзенштейна, которые в своей орнаментальной избыточности превосходят стиль барокко, любопытны сами по себе и, вместе с тем, раскрывают что-то новое и в биографии его знаменитого сына.

А вот обычные выставки живописных работ, которые здесь тоже иногда устраиваются, не очень интересны, поскольку экспонаты, как видно, отбираются по тематическому принципу без учета их художественного уровня.

В декабре 2004 года в ВЦ прошла редкостная во всех отношениях выставка “Зов Розенкрейца. Четыре века живой традиции”. Время ее открытия, 2004 год, приурочено к особенной дате — 1604 год, когда, по преданию розенкрейцеров, была открыта могила легендарного Розенкрейца. На церемонии открытия выставки в ВГБИЛ выступали чрезвычайный посол Нидерландов в России, основатель герметической библиотеки в Амстердаме и генеральный директор ВГБИЛ. Неординарность события усиливается еще и тем, что подобные выставки нигде не проводились в силу специфики самого материала, а в “Иностранке” еще в 1993 году состоялась выставка “500 лет гностицизма в Европе”, которая инициировала ежегодные конференции “Россия и Гнозис”, проводимые в библиотеке. Нынешняя экспозиция подтвердила серьезный интерес к данной теме в России.

Примечателен и список организаторов: с одной стороны — серьезные российские библиотеки, известные издательства и Российский архив древних актов, с другой — экзотические Библиотека герметической философии в Амстердаме и “Lectorium Rosicrucianum” (Международная школа Золотого Розенкрейца).

Наконец, самое главное — уникальный материал: одно из первых в Европе изданий текста “Поймандр” Гермеса Трисмегиста (конец XV века) и три манускрипта первых розенкрейцерских Манифестов (начало XVII века) — фокус выставки, да и всего Братства Розы и Креста в целом. С них начинается история розенкрейцеров, которая представлена здесь в виде нескольких сот рукописных и печатных документов: от трактатов самого Иоганна Валентина Андреа, автора Манифестов, до книг современных розенкрейцеров — Яна Ван Рэйкенборга и Катарины де Петри.

Горизонт выставки существенно расширяется за счет того, что розенкрейцерство вписано в исторический контекст и показано не как изолированный феномен, а как часть неувядающей герметической традиции, известной в Европе чуть ли не со времен Пифагора. С корпусом розенкрейцерских работ органично соседствуют изданные в XVII веке труды предшественника розенкрейцеров немецкого мистика Якова Беме, трактаты современников Андреа английского алхимика Роберта Фладда и чешского священника Яна Амоса Коменского, более известного нам своими педагогическими реформами.

Особый раздел выставки — розенкрейцерство в России, хотя это, скорее, повод поговорить о судьбе герметического наследия в России вообще. Есть версия, что труды розенкрейцеров или, по крайней мере, информация о них попали в Россию вскоре после их написания через Венделина Сибеллисту, лейб-лекаря царя Михаила Федоровича, который (Сибеллиста) держал в руках поздние работы Андреа и был лично знаком с их автором. Начиная с Сибеллисты и почти до конца XVII века, когда в Москве был сожжен за ересь розенкрейцерства мистик Квирин Кульман, пост лейб-лекаря русского царя занимал, как правило, человек, хорошо осведомленный в мистических и оккультных областях. Переведенные труды Беме (представленные на выставке) и Парацельса подготовили в России почву для “вольных каменщиков”, которые появились веком позже, но черпали свои идеи и символы из того же эзотерического источника. Понятия “розенкрейцер” и “масон” были синонимичны, поэтому неудивительно, что розейнкрейцерство в России представлено в основном такими вещами, как рукописный томик “Обряда приема в первую степень ученическую свободных каменщиков” (1777), заманчиво открытый на первой странице, где можно прочесть подробное описание церемонии, известной многим до сих пор лишь по эпизоду из романа “Война и мир”, бумаги из архива русского масона И.П. Елагина или настоящий, каллиграфически выписанный на пергаменте Масонский диплом мастера Амстердамской ложи Франца Киница. Несколько загадочно в этом книжном обществе выглядят белые лайковые перчатки великого князя Павла Петровича, подаренные им 17 апреля 1795 года Ф.Ц. Лагарпу на балу в Гатчине. Связь этой реликвии с розенкрейцерами так и остается загадкой. Однако недостаток других возможных элементов масонского облачения — фартуков или молотков — восполняется многочисленными картинками на стенах с символикой Братства: алхимики с колбами, розенкрейцерские серафимы, дерево сефирот и пр.

ХХ век знаменовал возрождение розенкрейцерской мысли. Это видно и по обширному печатному материалу, в котором как будто спрессована вся история Братства: современные переиздания практически всех известных розенкрейцерских и большей части герметических трудов, новейшие ответвления эзотерической мысли, такие как теософия и антропософия, и литература сегодняшних розенкрейцеров. Самый яркий ее образец — Декларация школы “Lectorium Rosicrucianum” 1960 года, где авторы, следуя традиции первых Манифестов, призывают человечество к духовной реформе. Текст декларации висит на стене в центре экспозиции, как будто зов, раздавшийся четыре столетия назад, звучит снова.

Выставка являет собой нечто большее, чем просто обзор герметической литературы, и не случайно в ее названии возникает слово “живая” традиция. Знаменательно также и то, что этот призыв слышится из стен одной из крупнейших российских библиотек. “Иностранка” не ограничивается чисто библиотечным кругом задач, то есть сохранением знания в тиши хранилищ. Под кровом ВГБИЛ разместилось множество международных культурных организаций как из западного полушария, так и из восточного, а также институт Открытое общество (Фонд Сороса) и Институт толерантности; здесь проводятся музыкальные вечера и литературные встречи, в ВЦ наравне с профессиональными работами выставляются работы детей из Центральной детской клинической больницы и детей Беслана. По словам генерального директора Екатерины Гениевой, ВГБИЛ “рассматривает себя как экуменический центр разных культур, отмеченных своими неповторимыми моделями мира”. Возможно, язык розенкрейцеров — язык символов и легенд — покажется в XXI веке непонятным и наивным. Да и само Братство, окутанное романтическим ореолом, выпадает из контекста современной, исключительно напряженной действительности — романтика нынче не в моде. Впрочем, роза никогда не была цветком практическим и на огородных грядках смотрелась не у дел, но ее всегда любили поэты и садоводы.