Сергей Чупринин

P.S.

Литература и филология — сосуды сообщающиеся. Вот мысль, которая, вероятно, возникнет у всякого, кто попытается сопоставить нынешнюю дискуссию со спорами о современной поэзии и прозе, уже десятилетие с лишним идущими в нашей периодике. Совпадают темы и пафос, система доказательств и контраргументы, совпадают даже роли, которые берут на себя диспутанты. И любопытно, что скандалистом вновь оказался Владимир Новиков — тот самый, кто циклом статей “Алексия” на страницах “Независимой газеты” еще в 1992—1993 годах первым сказал, что книги многих и многих российских писателей будто энергетику потеряли и стали, следовательно, скучны, неинтересны читающей публике.

Новикову тогда возразили. Возражают и сейчас — причем иногда, на мой взгляд, очень убедительно, и череда высказываний участников сегодняшнего разговора может быть понята еще и как предъявление широкого спектра научных позиций, каждая из которых вызывает безусловное уважение. Тем не менее, не рискуя ни оценки раздавать, ни солидаризоваться с любой из представленных точек зрения, замечу, что нервный узел проблемы нащупан, кажется, верно.

Русской филологии и сегодня есть чем гордиться. Но сообществу филологов есть о чем и задуматься, от чего встревожиться. Ибо сколько ни перечисляй достижения, какие достойные имена ни называй, а ощущение “простаивания мысли” не покидает почти всех, кто как читатель следит за отечественной литературой о литературе. Вполне возможно, что это ощущение идет не от наличного положения дел, а от непомерной завышенности ожиданий, какие в России привыкли связывать с историко-литературными и теоретико-литературными исследованиями. Но что делать? Мы так воспитаны, на филологии и филологией, которой на протяжении ХХ века не раз случалось становиться властительницей дум читающего сословия.

Вернет ли она себе этот статус? Должна ли она его себе возвращать? Ответом на эти вопросы будут, разумеется, не реплики в споре, даже столь поучительном, а книги, статьи наших филологов. И их открытия, на которые мы, право же, смеем надеяться.