Наталья Кузнецова

Встречи в зале ожидания: Воспоминания о Булате

Встречи в зале ожидания: Воспоминания о Булате. Составители: Я.И. Гройсман, Г.П. Корнилова. Художественное оформление: В.В. Петрухин. — Нижний Новгород: ДЕКОМ (“Имена”), 2003.

Зал ожидания — иногда место встречи, но чаще — расставания. Вокзал шумит, люди приезжают и уезжают. Но в самом сочетании слов “встречи в зале ожидания” заключен парадокс: почему “встречи”? О встретившихся в этой книге составитель Я.И. Гройсман пишет: “Ее авторы — совершенно разные люди: писатели, поэты, литературоведы, музыканты, художники, деятели кино, — не слишком знакомые друг с другом, объединены любовью к человеку, которому посвящена книга, — и далее: У редакции был лишь один критерий отбора: как отнесся бы сам Окуджава к этому изданию?”.

Издательству, выпустившему книгу, посчастливилось непродолжительное время работать с Окуджавой: в 1996 году вышло в свет последнее прижизненное издание книги его стихов с таким же названием — “Встречи в зале ожидания”. Выпуск книг-посвящений становится традицией этого издательства, в 2000 году к 75-летию со дня рождения Окуджавы был издан роман “Упраздненный театр”. Выход в свет этой книги приурочен уже к 80-летию поэта.

В книгу вошли двадцать шесть статей, написанных друзьями, знакомыми и просто близкими поэту людьми, волей судеб разделившими с Окуджавой одну литературно-историческую эпоху. У современников есть одно преимущество перед потомками: им дана сопричастность. Книга, состоящая из воспоминаний, и дарит читателя таинством сопричастности. Е. Рейн пишет: “Он сумел сделать что-то необыкновенное, он выразил, если можно так выразиться, внутреннее содержание моего поколения”. А. Половец вспоминает об одном из последних концертов в США: “Был концерт. Нет, Окуджава не любил это слово — была встреча его с русскими Лос-Анджелеса…”. Не концерт, но встреча, беседа, непринужденное общение нужны были этому поэту и его читателям-слушателям. Художник С. Авакян вспоминает разговор с Окуджавой о живописи: “Он говорил, что портрет — это тоже наша история, которую, к сожалению, мы очень плохо знаем” — в книге помещена цветная иллюстрация: портрет Булата Окуджавы кисти Авакяна…

Из черт и черточек складывается словесный портрет: читатель видит Окуджаву играющим в крокет, заядлым автомобилистом-лихачом, коллекционером: “с детской улыбкой демонстрировал необычную коллекцию колокольчиков: стеклянных, фарфоровых, глиняных…” (А. Приставкин. “Наши маленькие праздники”), кулинаром… Иногда разные авторы описывают одно и то же, но с разных точек зрения, благодаря чему создается ощущение, словно в темном зале несколько прожекторов выхватывают из темноты сцены фигуру с гитарой, и лучи падают по-разному, по-разному ложатся тени и свет, подчеркивая или скрывая присущие человеку движения вроде того, которое запечатлела фотография, сделанная Ю. Белинским (в этой книге вообще много интересных и удачных фотографий), с подписью “На набережной Мойки. Ленинград, 1970-е”. П. Тодоровский: “Писал он только ручкой, никаких машинок не признавал, как часто не признавал и столов: на диване, полулежа, в кресле… А как заразительно смеялся!” И. Медовой: “Во время совместных прогулок часто говорил, что хочет посидеть на скамейке или за столиком кафе… Возвратившись, мы всегда обнаруживали его с рабочим блокнотом… Выросший на Арбате, он был истинным горожанином. Лучше всего, по его словам, чувствовал себя не в парке, а на улице, и толпе, за столиком уличного кафе, где можно было одновременно наблюдать и писать…”.

“Мы были первыми додиссидентскими диссидентами в то время, когда Сахаров был привилегированным засекреченным специалистом, Солженицын — никому не известным учителем, бывшим зэком, а Бродский — школьником”, — свидетельствует Е. Евтушенко. В новое российское время общественная деятельность выявила масштаб этой личности вполне: поэт состоял в комиссии по помилованию при первом президенте России, был председателем комиссии по литературному наследию А.А. Галича... “Я думаю, что если бы с приходом перестройки Булат не принимал близко к сердцу политические реалии, если бы он понимал, что без грязи политическая ломка, да и вообще политика не обходится никогда, его “надежды маленький оркестрик” продолжал бы спасительно звучать в самом Булате” — Вл. Мотыль.

В книге о поэте много стихов, ему посвященных, иногда вместо прозаических воспоминаний — поэтические обращения (Ю. Ким, В. Спиваков). Завершает ее фотоальбом “Арбатские мотивы” с цитатами из стихотворений Булата Окуджавы. Там есть фотография арбатского памятника Булату Окуджаве, где поэт словно хочет уйти прочь со ставшего достопримечательностью для иностранцев блестящего витринами и сверкающего матрешками Старого Арбата, потому что “Арбата больше нет: растаял, словно свечечка…”.

Уже семь лет прошло со дня его ухода. Само время изменилось за это время, изменился и литературный портрет Окуджавы. Л.И. Лазарев, ссылаясь на слова Анны Ахматовой “когда человек умирает, изменяются его портреты”, замечает, как изменился со времени смерти портрет Булата Окуджавы: появились Дом-музей, памятник на Арбате и многие другие внешние атрибуты признания. “И все-таки, говоря о меняющихся “портретах” Окуджавы, я имел в виду не только изменившееся отношение к нему властей, а прежде всего судьбу его литературного наследия”. Представители новых поколений, в большинстве своем обитающие вне поэтической традиции авторской песни, воспринимают его творчество в лучшем случае как часть культурного мира семьи.

А вот Л. Шилов воссоздает другое время: однажды в магазине “Мелодия” на Арбате появились в продаже пластинки Окуджавы, бывшие тогда дефицитом: “…из дверей все выходили люди с пластинками, и так как оберточная бумага уже давно кончилась, они несли пластинки незавернутыми, и на всех были эти крупные портреты Окуджавы. Люди расходились вправо и влево по Большому Арбату, и это выглядело почти как какая-то демонстрация, когда каждый пятый или десятый несет портрет одного и того же человека. Я подумал, что, если бы когда-нибудь мне сказали, что доживу до такого вечера, ни за что бы не поверил”.

Вот почему нам, не встретившимся с поэтом во времени, нужны такие книги в дополнение к сборникам материалов научных конференций, посвященных творчеству поэта, последний из которых — “Булат Окуджава: его круг, его век: Материалы Второй международной научной конференции” (М.: Соль, 2004, редактор-составитель И.И. Ришина.) — вышел немногим позже рецензируемой книги. Книга воспоминаний о поэте дает возможность увидеть не измененный ни временем, ни хрестоматийным глянцем его портрет.