Светлана Кекова. Тени летящих птиц. Стихи. Светлана Кекова
Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
№ 12, 2024

№ 11, 2024

№ 10, 2024
№ 9, 2024

№ 8, 2024

№ 7, 2024
№ 6, 2024

№ 5, 2024

№ 4, 2024
№ 3, 2024

№ 2, 2024

№ 1, 2024

литературно-художественный и общественно-политический журнал
 


Светлана Кекова

Тени летящих птиц

Об авторе

                     Светлана Васильевна Кекова родилась 21 апреля 1951 года в городе Александровске Сахалинской области. Среднюю школу закончила в Тамбове, потом училась на филологическом факультете Саратовского государственного университета. Защитила кандидатскую диссертацию, посвященную поэтическому языку Николая Заболоцкого. Публиковаться начала с 1989 г. Автор сборников “Стихи о пространстве и времени” (1995), “Песочные часы” (1995), “По обе стороны имени” (1997), “Короткие письма” (1999), “На семи холмах” (2001), “Восточный калейдоскоп” (2001). Живет в Саратове.

                     * * *

Это — моё прощенье, это — мой дар тебе:
эхо в пустом ущелье, отблеск луны в воде,
шелест листвы осенней, тени летящих птиц,
это — моё спасенье — помнить одно из лиц,
то, где любовь гостила, словно в реке вода…
Да, я тебя простила, да, я простила, да.

Славила милость Божью, тайной судьбы узор,
и осквернённый ложью, ведомый всем позор.
Помнишь, что мир, как танец, рос в глубину и вширь?
Баловень, иностранец, прыгал в снегу снегирь.
И очевидец тайны, брат моего греха
вдруг обрывал случайно тонкую нить стиха.

Да, не могу понять я — кто ты и что с тобой,
Ангел меняет платье в вечности голубой.
Старая ткань слиняла — лёгкий покров души.
Помнишь, как я меняла жизнь на твои гроши?
Стало тепло на свете, ландыши расцвели,
плачут тихонько дети в разных концах земли…

                     * * *

Буду птицей, в светлом тумане реющей,
иль осокою, щеку пространства бреющей,
то лисицей хитрой, то резвой белкою,
на твоих часах — часовою стрелкою.

Опустилась ночи завеса плотная,
закричала в воздухе выпь болотная,
за свою свободу от сети ратуя,
сом в осоку спрятал лицо усатое.

Затихает к вечеру ветер дующий,
брошу я кольцо в океан бушующий,
чтобы быть причастной земной материи,
стану каплей крови в твоей артерии.

Вместо звёзд горят над землею факелы,
вместо птиц парят над водою ангелы,
без больших надежд на своё спасение
буду мёртвым, чающим воскресения…

                     * * *

                     1

Я ушла далеко по дороге, заросшей бурьяном,
миновала пустырь, где репейник торчит Д’Артаньяном,
заглянула в окно низкорослой последней избушки —
на стене крепостной в это время палили из пушки.
Тополь рядом с избушкой был светом пронизан багряным,
а в зелёной листве соловей заливался Бояном,
было самое время мне вспомнить о Чёрной Каяле,
но меня зазывали купцы и манили бояре,
и задумчивый князь мне рассказывал детские сказки,
что купцам и певцам не страшны половецкие пляски.

                     2

Я плыла по реке, по реке я плыла в половодье,
загоняли коней или в воду бросали поводья
то потомки Трояна, то Велеса юные внуки,
из зелёной воды я тянула прозрачные руки,
с ожерельем на шее, с браслетом на левом запястье
воздух я целовала — и это считала за счастье.
А волна на волну набегала прозрачною кровью,
чтобы в шуме прибоя любовь рифмовалась с любовью.

                     3

В доме, брошенном мною, пелёнки над печкой сушились,
а в зелёной траве муравьи и жуки копошились,
и в саду за забором, под старой мичуринской сливой
с толстым томом подмышкой сидел мой отец молчаливый.
Как ребёнок большой, он рассматривал ложки и вилки
и гранёный стакан сквозь стекло от зелёной бутылки.
Мама резала хлеб (о, как сердце усталое сжалось!),
и сестрёнка моя за подол материнский держалась.

                     4

Я не знаю сама — фарисея прощает ли мытарь?
Блудный сын Святослава, ты, птиц убивающий Игорь,
или воин безвестный, умерший с улыбкою детской, —
русским золотом выстлано ложе реки половецкой.
Все богатства мои спят на дне окаянной Каялы,
чьи огромные волны бывают черны или алы.
А волна на волну набегала прозрачною кровью,
чтобы в шуме прибоя любовь рифмовалась с любовью.
Я пространство земли за холмами теряю из вида —
и выходит из вод не блудница, а дева Обида.

                     5

А отец мой, уснув на высокой кровати из тиса,
держит в правой руке, как жемчужину, зёрнышко риса,
чаша с синим вином на квадратной стоит табуретке,
а в пространстве ином над могилой качаются ветки.
Нужно ночью вставать, одеялом детишек укутать,
задремать и очнуться, окончательно всё перепутать,
колыбельную петь так, как листьями плещет осина,
на старинный мотив “возвращения блудного сына”…

                     * * *

Жизнь опять очнулась, надела гиматий синий.
Что мне делать с телом — этой тёмной ночной рабыней?

Бить её бичами, смотреть на неё в печали,
задавать вопрос: для того ль нас с тобой венчали,

чтоб рабыня эта опять госпожою стала,
завернулась в шёлк — как похож он на блеск металла!

Мой вопрос, я знаю, сегодня звучит, как вызов,
не случайно ночь приближается в чёрных ризах,

что же делать мне — не в моей это, видно, власти
на чужом кресте распинать молодые страсти.

                     * * *

                     1

Искать любви — и смерть найти в углу.
Она, во всём подобная объятью,
то затевает с будущим игру,
то прячется, как кошка, под кроватью.
То прыгает — и время рвёт в клочки…
(Мы слишком близко подошли друг к другу.)

И вот зелёно-узкие зрачки
подобно стрелкам бегают по кругу.
Не странно ли во сне открыть секрет:
есть и во тьме сияние Фавора.
И озаряет ночь зелёный свет
невинного, как ангел, светофора.

                     2

Почему-то осенью не спится,
виден в небе ангела портрет,
над могилой лиственной струится
светофора ярко-жёлтый свет.

Смотрит мать на нас с улыбкой кроткой,
и в лампадах не иссяк елей,
и летит над спящею слободкой
пара нумидийских журавлей.

                     3

Мы ищем путь во тьме и плачем — но порой
набросится на нас докучных мыслей рой:
рабы и пришлецы, отшельники и воры,
всё тот же с ними дух и те же разговоры,
что нас влекут туда, где нам спасенья нет.

Но чувствует душа, что тьма скрывает свет,
как дверь на улицу скрывают коридоры,
а там — тишайший снег, хрустально-чистый лёд
и в небе россыпь звёзд — и человек идёт
на красный свет ночного светофора.

                                                               Саратов



Пользовательское соглашение  |   Политика конфиденциальности персональных данных

Условия покупки электронных версий журнала

info@znamlit.ru