Николай Востриков

“Арт-Манеж”. Ярмарка современного искусства

Поминки по Финнегану

Недавно в России не было секса и сервиса. Сегодня есть секс и сервис. Хотите с дамой сердца посетить Эрмитаж — никаких проблем. Конечно, лучше сделать это ночью, чтобы лакеи в ливреях носили за вами огромные свечи, а вы наслаждались клавесинной музыкой и салонной живописью.

Мы устали от бездорожья и дураков. Какое “бездорожье” в Манеже? Ковровое покрытие создает ступням комфорт. А какие дураки? Чуден Манеж при тихой погоде! Чудна Манежная площадь, сама история взяла перемирие.

Не так давно отшумел лозунг: чертовски хочется поработать. Манеж поет на все лады: чертовски хочется заработать! Если бы у входа стояла баночка для пожертвований, честное слово, я положил бы туда зарплату, пусть бы мои дети остались без молока — очень уж ласково просят. Ласковое теля, как известно, двух маток сосет. Эти “две матки” составляют словосочетание “современная живопись”, невозможное в принципе. Мы привыкли к тому, что современное искусство агрессивно. Здесь же — ладненькие галерейки распахнуты бакалейными лавками, заходи и бери. Товар отобран и почти упакован.

Современное искусство отбелило зубы и сделалось до умиления ручным. Его можно брать на коленочки, как большого плюшевого Чебурашку, и наслаждаться обвислостью и гибкостью податливых членов. От галерей веет радостью сосуществования. Даже близко подходить не нужно — настолько умиляет общая панорама. В уголках играет классическая музыка. Таких мягких климатических условий для его величества ПОКУПАТЕЛЯ (не путать с потребителем) создано еще не было, это впервые. Нетрудно проследить тенденцию: на Арт-Манеже-2002 будут работать фонтаны и разгуливать павлины.

Меню галерей на сегодня: “Джемпико”, “Калипсо”, “Мирас”, “Асти”… Есть, конечно, простецкие “Елены”, “Визиты”; но есть и “Сенат”, и “Арт Фронда”, и “Кино”, и “Alpenrose” — о вкусах не спорят. От каждой галереи по художнику — впервые такая всеобщая избирательность. У входа — постер Путина в хорошей раме (ну, как хорошей, — нормальной для такого постера и концепции), 100 х 90, всего за 1500 — не у.е., а рублей! В этом крыле я был единственным зрителем, и мне хотелось обнимать галеристов, художников, пропагандистов и агитаторов — настолько дружественной ко мне была атмосфера.

Как ни хотелось запомнить ту или иную галерею — все они идеально равны. Чем и красива данная “ярмарка”, ровная, как газон. Конечно, критическая газонокосилка прошлась по эстетическому уровню: эксперты и кураторы делали отбор — ну да ладно, не будем привередничать.

Вот, например, проект журнала “Огонек”, названный, ни много ни мало, “МУЗЕЙ ХХ ВЕКА”. Нам напоминают о счастье жить в двух тысячелетиях (а то можно было прожить — и не заметить). Как на смертном одре, когда прокручивается перед глазами вся жизнь со всеми ее значениями, мелькают фотографии предметов: неваляшка, деревянные счеты, набор открыток любимых артистов, утюг, слоники, стакан, рейтузы, бигуди, автомат Калашникова, 5 копеек, пенсне, чемодан с жестяными уголками, мясорубка, фуфайка, канцелярская скрепка… Поминки по Финнегану можно бы продолжить: здесь и керогаз, и продуктовая карточка, и… Все это в контексте искусства рассмотрено множество раз — рассмотрим еще раз.

Галерее Леонида Шишкина я предложил тысячу за какой-то рисунок. — Тысячу в чем, в условных единицах? — Конечно, — подтвердил я свою покупательную способность бодрым кивком и пошел дальше, мимо галереи — или художника — или перформанса (Бог знает) под выдохшимся на первом же слове названием “Тайное общество тотального озеленения” (разумеется, ни общества, ни тайны, ни озеленения. Искусство — что с него возьмешь, а уж тем более ярмарочное).

Сплав культур представлен в “Fusion Culture Gallery” (владение английским обязательно). Здесь декларируется подражание И.В. Цветаеву, цитирую из листовки-визитки (формат А-4): “Это в смысле музея изящных искусств”. Цель проекта — показать истоки (origin) современного западного искусства. Все три кита лежат на полках: Египет, Греция, Индия. (Почему я не налоговая инспекция и не ФСБ? Подлинники скульптур старейших цивилизаций для ярмарки — несколько странный товар.) Я по-человечески просто спросил: — Подлинники? — Подлинники, — услышал в ответ.

В двух отсеках выставочного пространства я встретил по художнику от галереи “Манеж”. В одном представлен примитивист Владимир Любаров. На столике под картинами — альбом художника, “Издание осуществлено при поддержке Министерства культуры Российской федерации и Международного художественного фонда. Генеральный спонсор “Московский завод “КРИСТАЛЛ”. Наконец-то водка любит художника, а не наоборот.

Отшумевшая “Риджина” с какой-то потрясающей фигней: голые тетки с автомашинами между ног, под сиськами, под мышками — не просто бред, а позапозавчерашний.

Задержимся в “Галерее Валентина Рябова”. Как гласит рекламный листок, “основана в 1993 году. С первых дней работы Галерея объединяет вокруг себя наиболее ярких и заслуженных мастеров, исповедующих (это слово я бы заменил. — Н.В.) различные творческие принципы, и постоянно ведет поиск молодых перспективных художников. “Галерея Валентина Рябова” постоянно (опять “постоянно”. — Н.В.) проводит консультации с ведущими российскими и зарубежными экспертами (крепко. — Н.В.) и дает рекомендации при составлении частных и корпоративных коллекций (круто. — Н.В.)”.

У многих галерей нет ни визиток, ни листовок, ни других документов. Ну и ладно. “Аймак (What is it? — Н.В.)”, республика Башкортостан. Выставлены “Идолы на Гудзоне” (как же без 11 сентября?), картины маслом на холсте. Могли бы быть и побольше — все-таки ярмарка.

“Арт-Союз” выставил аппетитные попки и модно выбритые гениталии хорошо сложенных современных муз.

“Дизайн-студия Татьяны Дюве”: две живые девчонки, оттопырив пальчики, кушали пирожные, возлежа на коврах среди подушек, при свечах... Потекли слюнки, захотелось в ресторацию.

На “Улице О.Г.И.” (большая емкость в центре зала, огороженная целлофаном с надписью: “НЕ СОДЕРЖИТ ИСКУССТВА”), духового оркестра не было, но было пианино “C.M. SCHRЦDER”, я ткнул несколько клавиш указательным пальцем — и никто меня не прогнал. А вокруг — имитация стройки, маляры пьют кефир из советских бутылок (не муляж), в контраст цельному благопристойному интерьеру всей выставки проект “О.Г.И.” передает иллюзию строительной грязи и незавершенки, а в углу зачем-то книжная полочка с Павичем. Здесь же комната отдыха для персон VIP — тоже под целлофаном. Вхожу…

И куда я только не входил за последние десять лет!

В “Дома”, например. Их много: “Дом Нащокина”, “Дом…”, “Дом…”… По инерции речи за “много” просится “разные” — нет, в принципе они все одинаковы: макросалоны со своей вкусовщиной, пристрастиями, прикормленной клиентурой. Некоторые даже с маркетинговой рекламой и годовым расписанием.

В псевдомузеи Шилова, Церетели — к ним не зарастет народная тропа, как к Мавзолею Ленина когда-то.

В галереи — возникающие-закрывающиеся во всех подворотнях московского центра бистро от искусства.

В салоны-магазины, устроенные для развлечения скучающих граждан и гостей города, “Макдоналдсы” от искусства для челноков и их теток, обустраивающих столовые и гостиные в стиле “Евро-Рязань”.

В залы, на выставки корпоративных коллекций — были в Москве подобные утопические оперетты и мюзиклы, не прижились они даже в качестве юмора.

В мастерские художников с заросшими паутиной мольбертами. Десять лет назад заезжему японцу или немцу еще можно было что-нибудь продать: только у большого оригинала сегодня не хранятся работы в частных коллекциях мира, а то и музеях... Это настолько общее место, что вышучивать его — заниматься юродством.

В комнаты, где обитают частные коллекции, — как правило, в качестве хобби научно-технической интеллигенции. Не станет же уважающий себя нувориш сентиментально влюбляться в искусство?

В галерею “Дар”, где ручеек самодеятельных художников, роднички мои серебряные, иссякли, отзвенели...

И вновь я посетил это милое общество галерей на территории крытой ярмарки, которое становится все милее. Ох и весело мне было!

“Арт-Манеж” — это салонное искусство, которое объявляет себя современным. Приставка “арт” сегодня везде и всюду. Таким всепроникникающим недавно был “поп”... Бренд актуальности. Если “арт-” — то и вопроса нет, это уже современно. Так будет всегда, потому что нельзя ничего доказать.

Современное искусство — это коварно-привычное словосочетание означает монополию на реальность. Но современное искусство не структурируется. Любой эксперт — мошенник. Критерии имеют вид обратной перспективы. В прямой перспективе ничтожествует ничто: автор умер, живопись умерла, сама идея о том, что живопись умерла, — умерла; игруны-остроумцы наигрались смертями — а как теперь воскресить настоящее? Например, живопись? Можно ли в полной темноте заниматься смешением красок?

Современного искусства нет как факта: рисунка, картины, скульптуры… Но это не значит, что его нет как процесса. Оно вроде бы есть — если есть современность, — но его нельзя понять в перспективе развития, на нем нельзя заработать. Отсюда всеобщее разочарование арт-критиков. Какой кураторский сговор и как (какой небывалой страстью, каким неземным интеллектом) мог бы навязать свое мировоззрение, свою идеологию — культуре? Престиж солидных художественных музеев не позволяет им опускаться ниже ватерлинии здравого риска. Социальный и политический инстинкт удерживает их от сомнительных сделок и компрометирующих связей: нет такого статуса как “специалист по современному искусству”. Нет такой специальности как “современный художник”.

Современное искусство изготавливается в условиях непостижимых сценических площадок. Не так уж давно жил-был Центр современного искусства, где художники лаяли и кусались. Можно построить выставочные Дворцы и хрустальные Музеи современного искусства, которые будут выглядеть не хуже храма Христа Спасителя, — а где взять начинку? Купить за границей? Кажется, кураторы отказались от пошлости постмодернистских псевдоскандалов, накушались глупости и успокоились. Теперь, когда новая глупость еще не родилась, никто не хочет брать власть в свои руки, невыгодно — поэтому вместо современного искусства подставляется живопись.

Сама идея современной живописи несостоятельна — отошло в традицию это искусство. Живопись — это грибок, плесень, и, чтобы она завелась, нужна питательная (именно для живописи, а не чиновничьего и кураторского произвола) среда. В той современности, какую мы имеем, живописи питаться нечем. Если будет возможно, она сама найдет вас, художники. А пока она наглядно умирает на выставках и ярмарках, не успев зародиться: ей негде взять питательную среду, кроме как у реальности; но у реальности, с которой мы имеем дело, нет культурной сущности. У нее есть эстрада, мода, дизайн, реклама, политика, экономика. Все “высокие” виды искусств перешли в разряд исполнительских. Вот почему так развился салон.

Салонное искусство — изначально привлекательное, потому как узнаваемое, обогащенное (косвенно) ретроспективой, академически устойчивое, возвращенное, самоуспокоенное. Проще зарабатывать деньги, подворовывая идеи у искусства прошлого. “Современным искусством” на “ярмарке современного искусства” не пахло. Весь “Арт-Манеж” состоит из живописи, за редким исключением, беспомощной — а может ли она сегодня быть другой? Живопись давненько не именуется ни жанром, ни видом искусства — живопись не именуется ничем. Она не адекватна реальности, которая позиционирует себя в акциях и инсталляциях. А на “ярмарке современного искусства” почему-то продается (на ярмарке ведь все продается?) именно она. Живописные языки устали и исчерпали себя — так говорит “современное искусство”: театрализованное, жестовое, скорее танцующее, нежели говорящее. А “Арт-Манеж” в своей беспомощности подтверждает: живопись попросила тайм-аут, ей надо отдохнуть, не надо ее тревожить и беспокоить…

Кроме чувства неловкости подобные выставки ничего не вызывают и не хранятся в памяти народной больше отведенного им выставочного срока.

Николай Востриков