“Интеллектуальный форум” (№1, май 2000)
Учредитель: Русский Институт, Москва. Гл. редакторы Елена Пенская (Москва), Марк Печерский (США) Планируемый выход: раз в три месяца.
Начнем с того, что появление новых периодических изданий сегодня мало кого радует и мало кем замечается. Даже выход нового глянцевого журнала не становится событием, поскольку от глянца на прилавках уже рябит в глазах. А уж если это скромная и академически оформленная журнальная книжка, то ей вообще ничего не светит. Стартовый номер журнала “Интеллектуальный форум” оформлен именно так, и на первый взгляд место ему — на полках научных библиотек. Но если заглянуть на заднюю — рекламную — сторону обложки, то это мнение поколеблется. Тут написано: “Журнал адресован любому думающему человеку, уважающему сложность мира — своего и чужого”. То есть адресован не сугубо научному сообществу, а достаточно демократичной аудитории — все-таки думающие люди у нас пока не в роли вымирающих мамонтов.
Правда, если заглянуть на первую страницу, то мнение может поколебаться еще раз, потому что кого-то наверняка смутит фамилия издателя Глеба Павловского. Это фигура известная, утвердившаяся в области политических технологий, из-за чего к его инициативам относишься со вполне понятным подозрением. Активнейший политдеятель, Павловский проявляет не меньшую активность и в области гуманитарной, свидетельство чему — уже исчезнувший журнал “Пушкин”, издававшийся совместно с Маратом Гельманом. Эклектичный и на первый взгляд — непрограммный, “Пушкин” тем не менее использовался и как “журнал влияния” (в частности, помещал на своих страницах манифесты некой теневой структуры под названием “Комитет третьего тысячелетия”). Так что, обнаружив в роли издателя знакомую персону, поневоле задаешься вопросом: какой же тут у господина Павловского интерес? Какой профит желает получить прагматичный “пиарщик”, издавая международный журнал с таким громким названием? Как ни странно, ответа не находишь, и закрадывается противоестественная мыль о бескорыстной основе нового проекта.
На Форуме сегодня пусто. То есть жизнь идет, где-то в кулуарах слышны возбужденные голоса, но сама площадь не пестрит желающими что-то огласить, равно как и любителями послушать. А тогда “зачем плодить издания, которым не найдется места на прилавке? К чему сеять новые зерна в поле, где годами стоят несжатыми “Вопросы философии”, “Вопросы литературы”, “Химия и жизнь”?” Спросив об этом саму себя, редакция отвечает так: “Чтобы сделать многообразие специальных “Вопросов...” частью культурного пространства и способствовать воссоединению специальных знаний с нашими заботами и проблемами”. Что ж, стремление вполне благородное. Забот у российского интеллигента (или, если угодно, интеллектуала) — хоть отбавляй, но он еще как-то ухитряется держаться на плаву и живет не только хлебом единым. Вопрос — о качестве продукта, который не является насущным, а подкармливает душу. А он то черствый, так что в горло не лезет, то с такой начинкой, что с души воротит. Говоря же другими словами: культурный продукт либо примитивен и апеллирует ко вчерашнему дню, либо специфичен настолько, что простому смертному недоступен. Уйдя с Форума в кулуары, многие производители культурных ценностей перешли на “птичий язык”, понятный лишь узкому сообществу профессионалов, в то время как подобное положение — патовое. Не то чтобы все гениальное было просто; и профанацией, разумеется, заниматься не стоит. Но, по нашему глубокому убеждению, обо всем в подлунном мире можно сказать настолько внятно и вменяемо, что человек с минимальной подготовкой если не полностью вас поймет, то хотя бы заинтересуется сутью.
Этим и занялась редколлегия нового журнала. Авторов здесь характеризуют как людей, “занятых поиском универсального уровня, на котором их идеи и проблемы соединяются с идеями и проблемами других людей, специалистов и неспециалистов”. Издатели убеждены, что такой уровень можно найти, перебросив мостик через пропасть, отделяющую массовое от элитарного. На страницах преобладает толковый и умный разговор не в варианте “сверху вниз”, а с позиции доброжелательного партнерства, когда автор с готовностью делает свой шаг навстречу читателю и ждет в ответ того же. Большинство материалов — переводы из “The New Republic”, “London Review of Books” и других авторитетных западных изданий. Как правило, статьи являются развернутыми рецензиями на вышедшие на Западе книги: Тим Паркс, например, отзывается на книгу Яна Бурумы, а Иегуда Мирский рецензирует Аллана Нэдлера. И в этом тоже видна заявленная стратегия “воссоединения специальных знаний с нашими проблемами”, поскольку на читателя не обрушивают весь материал, а корректно предлагают ознакомиться с тем-то или тем-то. Нельзя “объять необъятное”, каждый выбирает книгу по себе и для первого знакомства старается прочесть “дайджест” книги. А уже далее желающий — если владеет языками — может разыскать заинтересовавшее его издание, а нет — так дождаться перевода.
Следует уточнить, что рецензии в “ИФ” — не совсем то, к чему привык русский читатель. Это не отписка и не “литинформация”, а вдумчивое исследование, своего рода портрет книги, временами переходящий в диалог и сдержанную полемику с автором. Для русского читателя журнал интересен и в другом отношении. Оказывается, на Западе далеко не все озабочены уничтожением “фаллогоцентризма”, и не для всех ключевой фигурой в объяснении наших проблем видится незабвенный маркиз де Сад. Западная мысль гораздо многообразней и интересней, в чем можно убедиться с первых же страниц нового издания. Оно не поделено на разделы (редакция убеждена: культура не имеет перегородок), но структура все же намечается. Открываясь материалом об истории парижской канализации (книга Дональда Рейда), журнал продолжает “тему цивилизации” и в следующих двух статьях, где Марк Белкин исследует феномен туризма-путешествия, а Тим Паркс — возможность сопряжения чужих политических систем с конкретным национальным характером. Следующая тема, когда Мишель Андре Бернстайн пытается разобраться в непростой судьбе философа Вальтера Беньямина, уводит нас с поверхности вглубь, после чего вполне естественно воспринимается переход к творчеству Исайи Берлина. Уэнди Донигер погружает читателя еще глубже, в область индуистского эпоса; а Стивен Оуэн раскрывает метаморфозы тибетского буддизма в современном мире.
Хочется подчеркнуть: все это не праздные вопросы, которыми ученые мужи занимаются от нечего делать. Возьмем хотя бы статью Алекса Росса “Непрощеный” (перевод из “The New Yorker”) о творчестве Рихарда Вагнера. Почему его правнук Готтфрид Вагнер уже не один год ведет тяжбу с великим предком, считая его пророком фашизма? Почему в Израиле существует неофициальный запрет на исполнение произведений неистового немецкого гения? Начиная с биографически-музыкального подхода, автор старается вывести проблему на философско-этический уровень и, удерживаясь от прокурорского тона, дает весьма точную оценку данному феномену. В частности, Алекс Росс пишет: “Следует ли судить художника за то, что его идеи вдохновили безумца, родившегося через шесть лет после его смерти? Нет. Но просто отметить, что Гитлер был поклонником Вагнера, тоже недостаточно. Их связывали какие-то тайные нити: Гитлер мыслил себя служителем, учеником, душеприказчиком Вагнера”. Из этой оперы, добавим мы — ни аккорда, ни слова не выкинешь, благо, разыгралась она не на подмостках, а в реальной истории. И дело тут не в приговоре, а в том, чтобы не пренебрегать связями между первой — жизненно-исторической — и второй — культурной — реальностями.
Или вот еще материал, о книге Дональда Лопеса младшего, посвященной анализу легенды о Тибете. “Очарованность Запада Тибетом, — замечает рецензент, — одна из самых удивительных загадок в истории отношений Европы и Америки с внезападными цивилизациями...” В основе этой легенды — размышления о недостижимом источнике внезападной мудрости, причем образ этого источника складывался весьма хаотично, ненаучно и в итоге далеко ушел от первоисточника. В 50-х годах произошла китайская колонизация Тибета, в западных странах появилась тибетская диаспора, и вот тут началось самое любопытное. А именно: настоящий Тибет столкнулся с фантомным Тибетом, с образом, существующим в сознании западных людей. А образ подчас, как ни странно, сильнее реальности, из-за чего коренные жители Гималаев вынуждены были подстраиваться под миф и фактически стать той культурой, представление о которой сложилось на Западе. Такое положение остается и сейчас: вопреки усилиям ученых правда о Тибете имеет меньший вес, нежели вымысел. И подобные случаи, подчеркнем, далеко не единичны в нашем мире, где правят средства массовых коммуникаций, умножающие реальности и продуцирующие мифы.
Задаются здесь и другие вопросы, например: отчего либерала Исайю Берлина так интересовали оппоненты Просвещения Гаман и Жозеф де Местр? С чем в хасидском учении были не согласны так называемые митангдим? На первый взгляд специфически гуманитарные, эти вопросы в определенных исторических обстоятельствах становятся всеобщими, и, не имея на них внятных ответов, мы рискуем, что называется, наступить на те же грабли. Отдаленность гуманитарной мысли от жизни вообще не стоит преувеличивать, тем более — углублять этот разрыв искусственно.
Еще надо отметить связность, перекличку журнальных материалов, которые взаимодействуют между собой иногда весьма парадоксально, выявляя скрытые связи и параллели. Можно ведь предложить и иную структуру, не столь последовательную, когда будут “аукаться” мифологии Вагнера и древних индусов или статья Сергея Земляного о Борхесе с Исайей Берлиным. Редакция предлагает разные принципы взаимодействия, подчеркивая, что новый журнал посвящен “поискам бесконечных связей всего со всем, собиранию обращающихся в мировом интеллектуальном сообществе идей, восстановлению нормального кровообращения в культуре”. Трудно с этим не согласиться. Похоже, релятивистский мир, распавшийся на мозаичные фрагменты, уходит в прошлое. Наступает время собирать и связывать.
