Собственно спектакли Анатолия Васильева в его Школе, равно как проблемы театрального языка и театральной эстетики, затрагиваться в этой статье почти не будут: мой предмет — не театроведение, а современная российская культура и общество, которое на ее языке “разговаривает”. Поэтому я бы лишь хотела представить три проекции или три отражения того, что происходит в театре “Школа драматического искусства” и, в не меньшей степени, вокруг него в конце 90-х годов. Первая главка — происходящее, начиная с парадного и гардероба вплоть до итоговых аплодисментов и “разъезда”, как оно видится глазами зрителя. Вторая — представление “А.С. Пушкин. Дон Жуан. “Каменный гость” и другие стихи”, прочитанное “через” программный для мирового театра и важный для Васильева текст Антонена Арто “Театр жестокости. Первый манифест”. Третья — восприятие васильевской Школы-студии московской театральной критикой.
Чтобы попасть в некогда совершенно закрытый от всякого глаза театр, теперь достаточно быть обладателем журнала “Афиша” или “Досуг”. Если вы сможете преодолеть боязнь оказаться безнадежно не услышанным, не допущенным и сумеете позвонить в театр, объяснить свое желание присутствовать, представиться — вы будете вознаграждены вежливым разговором по телефону.
Маленькая табличка с изысканным шрифтом на бумаге цвета печеного яблока перед парадным подъездом дорогого доходного дома девятнадцатого века вежливо оповестит вас: “Школа драматического искусства”. Шикарное парадное, дорогие машины, вежливые администраторы и двадцать—тридцать зрителей. Гардероб без номерков, атмосфера посвященности, драгоценности всего происходящего. Непонятной публике по приходе предложат также заполнить анкету.
Впечатление в подъезде (лестница, секьюрити) — нечто среднее между посольством и престижным жильем. Остаться безымянным зрителем вам не удастся. Сначала секьюрити, потом гардероб без номерков с милой девушкой, которая вас запомнит, потом билетерши, вернее, импозантные дамы, продающие буклеты, программки и кассеты со спектаклями, которые отправят вас к администратору, то ли Виктору Андреичу, то ли Владимиру Викторовичу, попутно расспросив о ваших целях и намерениях. А потом вы станете свидетелем настоящего “riesen Theater” c администратором, что, мол, мест может не быть, на сегодня все зарезервировано, но подождите, конечно, может быть что-нибудь, для Вас, придумаем. Так что к моменту, когда зритель попадет в сам театр, произойдет превращение. Из безымянного лица — в большей или меньшей степени знакомое. И, кроме того, скромными средствами, но к бывшему уже интересу добавится еще другой, только что на ваших глазах сооруженный ажиотаж.
Чистилище театра — две гостиные с белым роялем, афишами мировых гастролей и фотографиями спектаклей на стенах. Разговоры вполголоса. В одной из гостиных продают видеокассеты со спектаклями, в другой можно посмотреть пару афиш и фотографии, под которыми не стоят имена актеров — только названия спектаклей и, кажется, год. Не сомневайтесь, что на каждом представлении можно будет посидеть и поглазеть на какую-нибудь знаменитость, примеченную еще в гостиной.
