А.Б. Каменский. Российская империя в ХVIII веке: традиции и модернизация. М.: Новое литературное обозрение, 1999.
А.Б. Каменский От Петра I до Павла I: Реформы в России XVIII века. Опыт целостного анализа. М.: Издательство РГГУ, 1999. — 1500 экз.
Александра Каменского не нужно представлять читателю: первая его книга о Екатерине II давно вошла в списки обязательной литературы для поступающих в вузы, в Интернете полно ссылок на его работы по вспомогательным историческим дисциплинам, даже на радио “Эхо Москвы” в прошлом году шел цикл передач о русской истории ХVIII века с его непосредственным участием. И вот в конце 1999 года появляются сразу две новые книги историка (одна в издательстве “НЛО”, другая в издательстве “РГГУ”) с удивительно похожими по смыслу названиями.
Разобраться в том, какая между ними разница, совсем не трудно. При всей безбрежности заявленной в заглавии темы первая книга вдвое тоньше второй и представляет перевод (!) учебника, написанного Каменским в первой половине 90-х для американских студентов. Пафос этой книги глубок и нетривиален и, безусловно, способен до глубины души потрясти американского студента: несмотря на модернизацию (европеизацию) в промышленной, управленческой и культурной сфере, наша страна все равно пошла своим, особым путем. В предисловии автор приводит список неучтенной литературы, которая была недоступна к моменту начала работы. Всем, кого интересует подробный разбор этих работ и аргументированная полемика с их авторами, а главное — развернутое обоснование позиции самого Александра Каменского, мы советуем отложить “черновик” и обратиться к окончательному варианту, то есть ко второй книге.
Ее задача остается прежней: Каменский стремится определить характер социального развития России в XVIII веке и ставит под вопрос расхожее представление о том, что российская история складывается из чередования кратковременной реформистской активности и длительных периодов контрреформ, застоя. Главная посылка, из которой исходит ученый, — отечественная историография рассматривает лишь пики реформаторской деятельности (Петр I, Екатерина II). Остальное — во мраке, но не по причине контрреформ и застоя, а в связи с тем, что времена Екатерины I, Петра II, Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны недостаточно изучены.
Прежде всего Каменский считает необходимым провести ревизию традиционного понятийного аппарата. Опираясь на труды ряда предшественников, Каменский убедительно доказывает, что в России конца XVII столетия ничего похожего на феодализм, сословное общество, или борьбу классов не наблюдалось. Поэтому сам Каменский прибегает к багажу западной социологии и политологии. В его арсенале — “кризис традиционализма”, “структурный кризис”, “модернизация”. Иными словами, понятия, по причине общеупотребительности несколько “стертые”, но проверенные и вполне надежные.
Метод Каменского предельно прост, но можно с уверенностью утверждать, что более совершенного в исторической науке еще не изобрели. Он заключается, во-первых, в сплошном просмотре законодательных актов с петровского времени по павловское и, во-вторых, в анализе менталитета и социальной структуры российского общества на каждом из этапов его реформирования. В результате мы получаем не хаотическое нагромождение фактов (хотя иные подробности, вроде петровского запрета на игру в бильярд для пажей, можно было бы и опустить), а развернутую характеристику возникшей при Петре I социально-политической системы и подробное описание ее дальнейшего развития на протяжении столетия. Обнаруженный Каменским парадокс заключается в том, что возникновение первого и долгое время единственного в России сословия (дворянства), способного к осознанию своих интересов и к политической борьбе, оказалось “побочным” эффектом осуществленной Петром великой “мобилизации” всех социальных групп российского общества. Ликвидируя отсталость в сфере промышленности и государственного управления, великий реформатор прежде всего опирался на институт крепостничества, превратив его в краеугольный камень местного управления, налоговой системы и промышленности. В результате мечтавший благоустроить Россию на голландский манер император упустил историческую альтернативу (возможность уничтожения крепостничества) и в зародыше задушил третье сословие.
Детальное рассмотрение петровской системы и ее дальнейшей эволюции создает необходимый контекст для анализа екатерининских реформ. Каменский доказывает, что смысл, вкладываемый Екатериной в слова “республика”, “конституция” и т.д., сильно отличался от современного и рассматривает реформаторскую деятельность Екатерины в соответствии с теми задачами, которые ставила перед собой сама императрица. Анализируя самые различные законодательные акты, Каменский показывает, как, не имея возможности кардинально изменить систему (отменить крепостное право), императрица прививала русскому законодательству новые для него принципы вроде презумпции невиновности. Собственно, сам системный, всеохватывающий характер екатерининского законодательства был принципиально нов для тогдашней России. Весьма интересно истолковывает Каменский отсутствие законов, касающихся крепостного права: считая это базовое социальное установление антиправовым, но будучи не в состоянии его отменить, Екатерина сознательно отказалась узаконить существующее положение.
Предпринятое Каменским последовательное описание законодательных российских актов XVIII столетия в сочетании с систематизацией историографии делает книгу “От Петра до Павла...” — в отличие от предыдущей работы (“Российская империя в ХVIII веке...”) — почти полноценным и, увы, единственным на настоящий момент введением в русскую историю XVIII столетия.
Василий Костырко
