НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Что удерживает все

Сухбат Афлатуни. Катехон: роман. — М.: Редакция Елены Шубиной (АСТ), 2024. — (Большая проза).

«Катехон» Сухбата Афлатуни (лауреат премии «Ясная Поляна» 2025 года в номинации «Современная русская проза») — роман, в котором привычная логика сюжета уступает место метафизическим поискам. Автор превращает историю любви и болезни в лабиринт смыслов. Михаил Квадратов в своей статье отмечает основной структурный принцип книги: «не окружность это, а лента Мёбиуса. Возвращение вроде бы в ту же точку, но с обратной стороны листа, параллельная действительность»¹. Роман поделен на две части: первая («Сожженный») — мир глазами Фархада, вторая («Шоколадница») — мир глазами его супруги Анны. Это роман-палин­дром: одна часть отражается в другой.

«Катехон» начинается почти по-кафкиански: «29 октября 20... года в г. Эрфурте, Тюрингия, на Соборной площади был сожжен на костре Томас Земан». Это сюрреалистическое путешествие по истерзанному и изломанному сознанию Сожженного (настоящее имя — Фархад). Повествование в этой части — то притча, то лекция —прерывисто и фрагментарно.

Сожженный находится в поиске катехона (от греческого «удерживающий»). Смысл этого философско-религиозного понятия — сила, способная удержать мир от пришествия Антихриста (и последующего конца света). Поэтому герой много размышляет о времени — о его замедлении и ускорении. Порой это выливается в небольшие «трактаты», а задача читателя — выяснить, за что же Сожженного хотят казнить и как к этому причастны Турок и Славянин.

Здесь появляются женщины, — дальше станет понятно, что женщины из притч — это одна и та же фигура. Причем не просто женщина, а мотив вечной женственно­сти. Отсюда и одна из самых запоминающихся историй в этой части, «Лес женщин»: мужчины приходят в особый лес, чтобы усыпить внимание женщины-древа, срубить ее и жениться.

Для Фархада первая часть заканчивается казнью — сожжением на костре, и в последнюю секунду он вспоминает свою Анну. Так лента Мёбиуса переворачивается, и открывается вторая часть — как бы ключ к загадкам первой. Здесь больше сюжетности; возвращаются и раскрываются некоторые детали. Выясняется, что у Сожженного в голове опухоль — это объясняет перетекание из мысли в мысль, из одного времени в другое и сюрреалистические образы. Анне, супруге Сожженного, трудно переносить его философские рассуждения, он «заражает» ее своими мыслями и снами. В этой части также есть внесюжетные вставки, пронумерованные «экфрасисы», отсылающие к тем или иным шедеврам изобразительного искусства.

Линия вечной женственности здесь также раскрывается подробнее, например, Анна не хочет рожать ребенка, долгожданная (для супруга) беременность разрешается мертворождением. Но символически Анна становится для мужа не только супругой, но и матерью: «— А ты можешь меня родить? — спросил Сожженный. <…>…Родившись, он заплакал. Он плакал тихим хриплым плачем. А она гладила его короткие мокрые волосы». «Материнство» ее проявляется еще и в том, что она до последнего не бросает мужа, хотя он уже не помнит ни ее, ни ее имени: «Он стал ее забывать. Называл ее другими именами». Из-за этого Анна отдаляется от Сожженного все больше. Многое в их отношениях так и остается недосказанным.

В тексте часто повторяется мотив театрализованности: «Пусть пиротехники обеспечат туман» — будто бы режиссер управляет декораторами. Это еще больше выводит читателя из автоматизации восприятия. В этот же ряд можно поставить и сюрреалистические мотивы: «Метрах в двухстах от берега медленно всплывало что-то похожее на остров. <…> Он был похож на огромную голову. И поблескивал в заходящем солнце», — возможно, это еще и отсылка к картине «The general zapped an angel» Карела Тола (1970). В романе вообще масса культурно-исторических аллюзий.

Это сложный сюрреалистический текст, неспроста на обложке новой книги ре­продукция Сальвадора Дали, намекающая на двойственность — силуэты двух людей на фоне пустоты. Особенно это заметно на контрастах: Турок и Славянин, Доктор Фауст и Мартин Лютер, Адам и Ева и сами Фархад и Анна: она — человек ночи, он — человек дня; у него опухоль в голове, а у нее больное сердце. Они — как бы олице­творение духа и материи.

«Катехон» — не для беглого чтения, а для тех, кто готов к философскому диалогу с текстом. Препятствием на пути к вниманию читателя может стать слишком пестрая конструкция: художественная реальность, философские рассуждения и сюрреалистические образы слипаются в один большой ком. Особенно если учесть, что в книге шестьсот страниц. Роман перегружен и местами намеренно труден, но именно в этом его ценность: Афлатуни предлагает нам спросить себя: что же удерживает мир от распада?

У одних читателей могут появиться вопросы насчет некоторой вольности изложения исторических событий, другие же будут несогласны с религиозно-философ­скими трактовками. Сюжет слишком расфокусирован во времени и пространстве, география широка и запутанна: Германия, Узбекистан, Грузия. Несмотря на это, роман состоялся. Преимущество его — в том, что он переосмысляет архетипиче­ский сюжет и раскрывает его с нового необычного ракурса. Сюжет здесь второстепенен, на первый план выходят философские размышления — под маской романа скрывается авторский труд о смысле существования.

Но что есть катехон? Ответы самые разные: деньги, Ленин, аквариум в комнате, пирамиды, сады. В конце Сожженный после неудачно проведенной операции уходит жить в пустыню и становится не то юродивым, не то святым. «Катехон находится не вне, а внутри. В самом нутри сердца. Простая, очевидная мысль. Ради которой стоило прожить длинную и не очень полезную жизнь». На непростой вопрос книга предлагает простой ответ: все внутри нас, и сколько бы мы ни искали катехон, сколько бы ни философствовали, сколько бы книг ни прочли, — суть оказывается на поверхности: ты и есть тот, кто удерживает зло.

Ольга Ширяева

1 https://formasloff.ru/2024/09/15/bukvennyj-sok-fetisov-basinskij-aflatuni/?utm_ source=hl_t_27&utm_medium= smm&utm_campaign= smm_hl_t_27_Post_katehon-formaslov-_0&utm_content=some