Об авторе | Кирилл Александрович Радченко родился в Улан-Удэ 9 апреля 1989 года. Окончил филфак Бурятского государственного университета им. Доржи Банзарова. Филолог. Преподаватель русского языка и литературы. Корреспондент ИА UlanMedia. В разное время работал помощником кладовщика, книготорговцем, учителем русского языка и литературы, музыкантом, пресс-секретарем Иркутского областного кинофонда, корреспондентом. Автор книги стихов «Даль зарядил ружьё». Публиковался в журналах «Урал», «Дальний Восток», «Байкал» и «АзъАрт». Участник Форумов молодых писателей Фонда Филатова в Липках в 2021, 2022 годах. В 2023 году работал в семинаре поэзии журнала «Знамя». Дебют в «Знамени». Живет в Иркутске.

Публикация в рамках совместного проекта журнала с Ассоциацией писателей и издателей России (АСПИР).

Кирилл Радченко

Свинцовая, просыпанная солью…

* * *

Стань хозяином кордона.

Соблюдай сухой закон.

Женщин похищай с поклоном

и люби на весь поклон.

Так — до первой непогоды,

до дурной большой воды,

до пожаров, хороводов

с рукавами в полверсты.

Пса разумного прогонишь,

бабу в дальний магазин

отошлёшь и проворонишь

крепкий дом,

а вместе с ним

грядки Диоклетиана,

лес, подлесок, вечный ток

горной речки безымянной.

Егерь — лубяной божок —

злой кащей — бескровный мямля —

выезжает на торжок

заложить иглу в ломбарде.

…Входит в чащу рыцарь бедный.

Тихая улица в Иркутске

На Канадзавы* каркают вороны.

На Канадзавы пьют чаёк солёный.

Гадают на азийском молоке,

нутро из пельменей выгрызают

и гнут своё на русском языке

*   Улица Канадзавы (бывший Пирожковский, Коммунальный, Рыдзинского, Банковский переулок) — улица в Правобережном округе города Иркутска, одна из центральных и старейших улиц города.

В 1920 году Пирожковский переулок был переименован в Коммунальный. В 1967 году Коммунальный переулок был переименован в переулок Рыдзинского. В 1969 году переулок Рыдзинского был переименован в Банковский. В 1983 году Банковский переулок был переименован в улицу Канадзавы в честь японского города Канадзава, который является побратимом города Иркутска.

* * *

восьмое марта на крыльцо больнички

выходит медсестричка покурить

без удержу трещит в трубу по-птичьи

восьмого марта мол её мужик

опять застынет соляным столбом

в сосновый столб красивый дятел долбит

звучит отменный ритм сорока слово молвит

а вся округа отвечает им

так песенка рождается простая

* * *

За ширмою кленовой —

мой яблоневый сад.

Куда ни кинешь взгляд —

кривые канделябры,

танцующие шивы

шеренгами стоят.

Куда ни подойди —

везде застывший воск.

Всё — яблоневой пены затуханье.

Предвидев напряжённое дыханье,

дышу поверх дыханья.

* * *

Ты пьёшь в туалете

на Мойке 12,

на Мойке 12,

на Мойке 12.

Лишь только поэту

взбредёт напиваться

на Мойке 12.

Бутыль не в пакете —

чего уж бояться:

кому-то — музей,

а тебе — что квартира.

Приспичило — выпил

у двери сортира,

забыв про дежурный

ментовский пикет.

А если семёркой

уже заклеймили —

зажмурившись,

выпей ещё раз

и выдай:

«в заклятой квартире

на Мойке 12

я — призрак цыганский,

я — коршун сибирский,

я — питерский голубь,

я — русский поэт».

— Товарищ сержант,

заберите поэта:

у нас экскурсанты

хотят в туалет.

Набережная Ангары

Ступая по рёбрам речного кольца,

не бойся проснуться в чужой колыбели.

Тебя, алкоголика и подлеца,

горячие воды опять пожалели.

Ты снова маячишь на чёрном мосту,

увитом гирляндой замочного лома.

и медная птица скрипит,

и знакомая

песня зовёт к незнакомым.

Во дворе

Смена сезона с зимы на весну.

Жаль выползать, но я всё же рискну

выйти во двор беспокойного дома.

Что-то уходит из мира людей.

Первый этаж. Свет. Кутёж. Юбилей —

больше у них не случится такого.

Выше, в квартире за грязным окном

старая лампа горит мотыльком —

в общем-то, это уже навсегда.

Что-то хорошее повторится.

Что-то плохое ещё пригодится.

* * *

Если видишь волшебный ящик —

это уже ничего не значит.

Если долго стоишь по ветру —

может, что-нибудь выйдет из этого.

Если знаешь — по плану стройка,

а по факту — тупик и свалка

там, где строить запрещено —

всё равно кто тебя поставил

в тупиковое положение.

Бестолковое нагромождение

бесполезных печатных правил

никогда и никто не отменит.

Если знаешь, что всё это значит —

никому ничего не скажешь.

Если будешь себе на уме —

не рассказывай мне.

Я сам подойду к горе.

* * *

С некоторых пор мне стали сниться

строгие учёные-лингвисты.

По ночам в безлюдных книгохранах

перед полками стоят,

что капитаны

у штурвалов махагонных.

Серенький пиджак. Причёска мировая.

Мощные усы. Оправа роговая.

А глаза слезятся. И узорные слова

стариною блазнят мне

проснуться бы сперва.

Вот уж где чуднее не бывает.

* * *

Зачем же так! —

Влюбляешься в людей,

но чуть ударит холод поутру —

ты целишься в неясного медведя,

как в яростного грубого врага.

Доходит солнце до предела

яркости своей.

Окажется, что твой медведь — мираж,

а ты ведёшь войну с родной зимою.

Какая же бесснежная зима!

Свинцовая, просыпанная солью.