НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Каждый хочет остаться человеком / Человеликом / Челокачелью

Андрей Малышев. Книга Андрея. — М.; СПб.: Т8 Издательские технологии / Пальмира, 2022. — (Пальмира — поэзия).

Поток имен в русской поэзии расширился в 2010-х, хлынув на страницы соцсетей, самиздата, проник в литературные журналы, вышел из полутора комнат квартирников «для своих» на сравнительно большие аудитории — вечера поэзии в библиотеках, книжных магазинах, чтения в музеях, театрах. Голоса — тихие и громкие, интимно шепчущие либо плакатно декламирующие рифмами и свободным слогом, блюдущие традицию и провокативно рвущие с ней, гендерно и национально окрашенные или, напротив, флюидно внеэтнически мерцающие. Со временем этот поток «вошел в берега», оформился благодаря поэтическим сериям нескольких издательств — «АРГО-РИСК», «Воймега», «Кабинетный ученый», «Стеклограф», «Пальмира» и государственным премиальным институциям — «Дебют», «Лицей».

Во многом всплеск и бурление поэтического процесса были обусловлены тем, что в то время подросли родившиеся в 1990-х. Начитанные, насмотренные, наслушанные, более свободные, отвергающие рамки, не боящиеся экспериментов с содержанием и формой. Имена поэтов заметных, талантливых в основном принадлежали кругу резидентов премии Аркадия Драгомощенко (Санкт-Петербург), «птенцов» поэта и издателя Дмитрия Кузьмина (Рига), участников слэмов сценариста и поэта Андрея Родионова (Москва).

К началу 2020-х в поэтической акватории подул северный ветер, появился, но не пришвартовался, а продолжает плавание баркас, ведомый поэтом Андреем Малышевым. Как заметил о нем писатель Николай Кононов, «случай чудесный, когда внезапно приходит поэт».

О поэте известно немногое. Он как раз не юн, ему за сорок. Живет в Санкт-Петербурге. Изучал психологию в ЛГУ имени Пушкина. Посещал литературную студию Валерия Шубинского. Дебютная книжная публикация — в сборнике «Полдвенадцатого», вышедшем в издательстве Сергея Ходова в 2005 году. Вот строки, важные для понимания эволюции языка поэта:

Когда угрюменький урод

Всплывет со дна Невы,

Волной гонимый теплоход

Не вынесет молвы...

* * *

Ты обрекаешь сердце биться,

Упрямо раздувать меха.

Ты несгораемая птица,

Невольница внутри стиха…

Нынешний сборник стихотворений за 2021–2022 годы структурирован не тематически, а по алфавиту. Краткие, но емкие, местоименные (о себе,  о нем, о ней, о них безымянных) «пересказы» повседневного, вроде бы непримечательного, иногда посконного — «а у паренька телевизор был и видак японский», «видишь того упертого на “мерине”», «реставрировать холодец опрокинутый трещинки горчичкой замазывать», «спирт бодяжат с портвейнами», «забивают козла костылями», «я, вытравливающая плод дихлофосом с подмышками небритыми». Поначалу звучащие спокойно, скупо, они вдруг набухают, лопаются, трещат, прорывают границы языка, оборачиваясь непредвиденными выводами, то уходя в землю, то воспаряясь, но не заканчиваясь (четких финалов у текстов нет) — «вот и лады вот и лежи себе отогревая землю застывшую», «возьми за спиной весь ад у некоторых», «а у другого небо как распахнулось над головой», «а мы в рай попадем снегирями».

Все же редкие имена встречаются: повторяемое — Ваня, Ивашка, Ваничка, Ванька. Одновременно наивное и нежное. Как и просторечные, даже архаичные словца — ишо, мово, твово, откеда, лупасить, ситуевина, не дождесси. Осознанно или бессознательно поэт таким образом проявляет свою идентичность, безусловную русскость, но не выпячивая, не навязывая ее.

Особенность, она же и часть таланта автора, если говорить о форме, в том, что пересказами житейских историй притворяются притчи. Героем стихотворений видится Адам. Вернее, адам или иван — такой всеединый, всеобщий человек. Не особо важно, где именно он живет, какое у него образование, кем он работает, какая у него семья. Он может идти по мосту в мегаполисе, косить траву в деревне, тачать детали на заводе, думать о филологии, ехать на иномарке или в троллейбусе, молиться или материться. Он думает и говорит на языке бытия, по определению автора — «мой тепленький кусочек бытия». Малышев специально не придумывает, не конструирует, «не химичит», а рассказывает. Он не заигрывает с читателем и не распространяется о себе. При этом диапазон его авторского голоса неохватен. Но не хаотичен, а как будто предзадан, направлен и вертикально, и горизонтально. И те, кому он созвучен, слышат его.

Сегодня поэт перешел от мерно шагающего, наполненного образностью и символикой родного города, отметинами собственного взросления, четырехстопного ямба к свободному, пламенеющему, реющему стиху с редкими, приблизительными рифмами — «одухотворяющей рифмованной хрени в пику». С родовыми чертами поэзии футуристов и обэриутов и с индивидуальными стилеобразующими штрихами. При минималистичном синтаксисе — сложная, порой на максимуме изобретательности, лексика. С восходящей градацией и умеренной инверсией, неожиданным умолчанием в финале. С «внезапными» средствами выразительности. Пожалуй, по «Книге Андрея» можно изучать тропы. «Мусорной ашдвао словно и не было» — это о Неве. «Порывы борея запикают лирику всей ситуевины» — про перебранку во дворе. «Кубики слез приготовьте заранее» — об эмпатии. «Изобилие отсыревших отрезков  в единственном непонятном времени» — ощущение момента. Сложносочиненные образы не напрягают, они — фирменные «кольеретки» авторского стиля.

Стихи Малышева и фотогеничны, и кинематографичны, и музыкальны. Однако ими не наслаждаешься конвенционально. А эффект погружения сильный. Внимание фокусируется на надличностном ощущении противостояния созидания и разрушения, жизни и смерти, в итоге примиряющихся и сливающихся в вечность. На изначальном сотворении как импульсе к творчеству:

В трели свои верит Господь

Песни плодит

Ангелу

Кайф

Летит почтой

На мази все

Облакам плотным

Дыры пошлы

Все из небес

Хоть провались

Кучкой воскресли

Иск колдовства ист

Осеним ручкой

Лист

Испиши

Лучше

На рутине, оборачивающейся «горними далями»:

<…>

…обезжирить наличие

Царства земного

С желанием вечного

Царства

Музыки

Взмаха

Детали

Фиксации слов на

В струбцине изжали

пу ха

пера ли

Анна Сухобок