ПЕРЕУЧЕТ

Михаил Рантович

О взлетах и прыжках

Подходы к осмыслению поэтической ситуации в нынешней критике в литературной периодике первой половины 2023 года

В ноябре прошлого года в знаменском «Переучете» Анна Нуждина предпринимала попытку экспонировать пестрые формы нынешней критической продукции¹. Однако появление обыкновенной проблемной статьи стоит любого жанрового трюкачества, и традиционное осмысление вряд ли должно приноситься в жертву самодостаточному артистизму. За последнее время не так много критических реплик было брошено с высоты птичьего полета. Тем они ценнее.

Евгений Абдуллаев в статье «Весенняя раздача слонов. О поэтических сборниках 2022 года» («Дружба народов», № 3, 2023) приводит подробный перечень поэтических новинок прошлого года (иные рассмотрены детальней, иные лишь упоминаются), однако их предваряют некоторые общие — самые интересные и ценные — замечания.

В частности, Абдуллаев рассуждает о статусе нынешних поэтических сборников: «С начала двадцатых годов выход этих сборников кажется вообще все менее осмысленным эстетически. Вопрос уже стоит не на что издавать, и даже не для кого издавать, а — почему вообще нужно издавать. Чем — кроме отчета о собственном поэтическом функционировании — является поэтический сборник сегодня?» Далее он пишет: «Прежде полноценным поэтическим высказыванием был именно сборник стихов. Отпечатанный на бумаге, хранящийся в библиотеке (публичной или личной), читаемый и перечитываемый. Сегодня это — отдельное стихотворение. Возникающее в Сети и быстро в ней же исчезающее. Порой даже без имени автора». Не вполне ясно, впрочем, что конкретно подразумевается под «полноценным поэтическим высказыванием», да и можно ли говорить о полноценности анонимного конвейерного производства — в чем, похоже, сомневается и сам Абдуллаев: «стихотворения, порой непонятно кем и откуда запущенные».

Абдуллаев остроумно распределяет обозреваемые книжки по гнездам вымышленных литературных премий. В этом — легкая ирония и над обилием существующих премиальных знаков, и над всеядной щедростью, с какой их готовы раздавать.

Наряду с краткими характеристиками, не вызывающими принципиальных возражений (например, в отзыве на «Ловитву» Геннадия Калашникова, помещенную в раздел «За литературные заслуги»), есть и такие, с которыми хочется поспорить. «Премию Ходасевича» Абдуллаев отдает Олегу Дозморову и Евгению Никитину. У Дозморова и впрямь можно найти следы ходасевичевской линии (культура и ее кризис). Но сказать, будто «Евгений Никитин — наверное, один из наиболее интересных и талантливых наследников Ходасевича», — значит чрезмерно возвысить первого и необоснованно принизить последнего. По Абдуллаеву, у Ходасевича «своеобразный антиромантизм (а по сути — романтизм, только вывернутый наизнанку) в отношении своего “я” дополняется деромантизацией окружающего мира»; однако более важным в поэтическом миросозерцании Ходасевича представляется трагическое соприкосновение двух сфер — земного и метафизического, сиюминутного и вечного: поэт, находясь в тихом аду повседневности, неизменно ощущает живую мучительную связь с чем-то непостижимым. В этом смысле совершенно плоская поэзия Никитина находится исключительно в земном плане.

Пройдясь по персоналиям, Абдуллаев отмечает деятельность поэтических издательств. Он не просто прочитал много книг, но отвел каждой большее или меньшее пространство, — соответственно, видимо, вниманию, которого они достойны. Все это не оставлено без общего рассуждения, хоть в разговоре о поэтиках и не дошло до их суммирования. Между тем было бы любопытно взглянуть на результаты более сущностного осмысления, поскольку антагонизм сейчас видится не между поэтической книжкой и отдельным стихотворением, а между книжкой и поэтической подборкой — кстати, основным жанром в журнале «Prosodia». На базе этого материала делает выводы главный редактор «Prosodia» Владимир Козлов.

Важная большая статья Козлова «Эскапизм современной русской поэзии 2022 года» размещена на сайте и открывает № 19 бумажного журнала. В ней выводится ядерное понятие «эскапизма», которым обозначено интровертное поэтическое поведение, спасительная пассивность как сопротивление современному расползанию ангажированной поэзии. Словцо «эскапизм» из-за своих коннотаций, может быть, не самое удачное (и к нему больше всего претензий), но оно, кажется, нужно Козлову для того в том числе, чтобы расставлять мины мнимых парадоксов: «Эскапизм современной русской поэзии — это, возможно, наиболее важная для сегодняшнего дня форма бунта». Сама статья менее всего избегающая, не может быть и речи об отводе взгляда: это демонстративная позиция, твердая стойка бойца. Поэзию призывают к моральному ответу, к немедленному определению на идеологическом фронте, воспринимают ее задачи утилитарно, — и честь поэзии как таковой требует защиты.

Козлов рассматривает поэзию 2022 года — глобально (насколько это возможно) и в разрезе публикаций «Prosodia», где особую значимость обрело реформенное поколение: «…поэзия, которую представляет “Prosodia”, в этом году имеет ясный и неслучайный портрет: поколение потому и названо реформенным, что оно имеет опыт проживания бурных трансформаций государственности и мира вокруг». Попутно проговариваются вещи элементарные, требующие повторения, очевидно, потому, что ими то и дело пренебрегают: «Новой поэзией часто принято называть поэзию молодежи, а следить за новой поэзией для некоторых критиков означает следить прежде всего за появлением новых молодых имен. Нам эта позиция не близка, потому мы, наверное, не столь молодежецентричны. Считать новую поэзию поэзией молодежи — значит не верить в эволюцию поэта, в его путь, на котором поэтика может несколько раз меняться. Путь обретения индивидуальности внутри традиции — это ключевой принцип поэта, работающего в неотрадиционалистской парадигме».

Разделив модернистское наследие поэзии на три ветви — авангард, ангажированное искусство и неотрадиционализм, Козлов показывает, что, независимо от происходящего сейчас, для человека важны те явления, которые помогают ему не потеряться — и в современности, и во времени вообще. Классифицируя неотрадиционалистские стихи далее (устремленная ввысь метафизика; экзистенциальная середина; низ, представленный антологической миниатюрой), Козлов, конечно, показывает не то, что эти линии порождены тревожным временем, но то, что теперь они приобретают ощутимый вес: «Сейчас, когда современность представлена в своей радикальной агрессивной форме, в противовес содержанию новостей, в противовес пылающей горизонтали может быть только устремление по вертикали — прорыв в метафизику, прорыв из горизонтального мира в вертикальный. Но у вертикали есть не только верх, но и низ — низ, в котором тихо, как на дне морском или в лесу, и в этой тишине возможно рассмотреть вещи ранее просто недоступные. Не всегда с этого низа просматривается верх — и тогда эскапизм порождает те или иные формы декаданса. Но именно уход по вертикали вверх и вниз мне кажется главным мотивом поэзии 2022 года».

Распределение имен между поэтическими категориями небесспорно, хотя Козлов сам о намеченных линиях оговаривается: «Они редко встречаются в чистом виде, часто причудливо перемешиваются, но при этом каждая по-своему иллюстрируют тенденцию к эскапизму». Вместе с тем статья — смелый и открытый взгляд на то, что происходит с поэзией, что с ней может происходить, чего с ней не должно происходить ни в коем случае.

И Козлов, и Абдуллаев, каждый по-своему, пытаются охватить и осмыслить современные поэтические массивы. А иные не могут или не хотят подниматься над черновым собирательством.

В этом году народился новый поэтический журнал «Пироскаф», и в № 1, 2023, под рубрикой «Иллюминатор» размещены «Пять органных партий» Ольги Девш. Это пять коротких отзывов на поэтические книги 2021–2022 годов (Стариковский, Голубкова, Пуханов, Остудин, Арно), объединенных по типу довольно распространенного жанра книжной полки. В подобных, мало к чему обязывающих разборах берут прежде всего численным охватом, нередко в ущерб качеству.

Девш начинает с красивого посула: «…моя цель — объяснить, почему перечисленные ниже книги для меня прозвучали как голоса, которые способны объединиться мотивом ли, порывом ли, духом ли в гармоническом многоголосье». Но объяснение так и не будет дано — завершают обзор квазилирические изыски: «Каждая из книг — оргн. Гармонический гул в ушах. И поэзия стучит в ушах».

Несдержанные обещания — не самая большая проблема этого так называемого обзора. Из-за претенциозной темноты языка, которым стремится писать Девш, трудно понять, о чем рассматриваемые книги, а главное, чт она из них извлекает. Разумеется, когда раскидываются красивости вроде «Сначала стихи перечисляют и констатируют устройство, естество всего, что поддается переводу с предметного на сущностный» или «Пытка каплей не терпит суеты и массовости. Это камерное действо. Точно любовь. Точно смерть», то совершенно не до осмысления, а тем более — фиксации его результатов. Девш, кажется, и занята только культивированием шизофазического стиля и ведет диалог исключительно сама с собой: «Когда же поэзия выглядит искусной игрой, задумываешься о смысле бытия. Неожиданно, правда? Правда».

Однако ничего неожиданного. Складывание осколков — в надежде получить стройную картину — чрезвычайно типичное явление. Это видно и по «Пироскафу», критический отдел которого состоит сплошь из рецензий. От нового журнала (иными воспринимаемого, между прочим, как последовательный продолжатель линии «Ариона») ждешь зоркого и широкого — не гемианопсического² взгляда на текущую поэтическую ситуацию. О состоянии поэзии, по-видимому, предлагается судить по отобранным стихам, а курс журнала высматривать в заглавной метафоре.

В журнале «Южное сияние», № 1 (45), 2023, размещена «Книжная полка Елены Севрюгиной», где та рассматривает сборники Баландиной, Чирковой, А. Комарова, Ткачука и Затонской. Севрюгина что-то находит и у того, и у этого автора, с подозрительным подъемом приветствуя как настоящую поэтическую нежность, так и непритязательную исповедальность и вторичные авангардистские упражнения. Метод работы Севрюгиной прост: она пропахивает стихо­творный сборник, чтобы по-школьному выделить мотивы и темы, может быть — их попутные трансформации. Ее рецензии — вспененная смесь пафоса и патоки: «Удивительный мир незаезженных и не “зацелованных насмерть” метафор поражает свежестью авторского восприятия». Восторженность не была бы пороком, если бы не заслоняла разбираемого. Девш изобретает собственные вычуры; Севрюгина же не смущается использованием расхожих фраз и штампов. Она, например, пишет: «Мир автора узнаваем и самобытен, и в нем по-преж­нему доминирует идея человека как меры всех вещей, средоточия духовных ценностей», но едва ли подобное схематичное портретирование хоть на йоту поможет узнать самобытного творца.

Все авторы аттестованы как сформировавшиеся поэты со сложно устроенным миром, но в рецензиях нет ни слова о пути, который им пришлось проделать, будто само издание книжки (даже дебютной) неизбежно удостоверяет отчетливый голос. Не прочерчивается в этих рецензиях и связь с традицией, разве что время от времени Севрюгина употребляет слова вроде «метабола», «дадаизм», «постмодернизм» (последний у нее почему-то прочно ассоциируется с верлибрами). Разбираемые книги существуют как бы вне времени, что объединяет авторов — непонятно, не приходится ждать и концептуального разговора о поэзии. Но так же обособлены и сами рецензии, они могли быть написаны пять или пятьдесят лет назад — и совершенно неважно, на какие книги.

В поэтической критике тоже есть, таким образом, свои верх и низ, своя культурная метрополия и курьезная провинция. Для симметрии были приведены примеры того и другого, хотя серьезный тон берется в единичных случаях. Изобилие невнятных высказываний согласуется с общей депрофессионализацией литературы. Ни о чем не задумывающихся строчкогонов, способных, по известному выражению, писать не приходя в сознание, огромное число. Однако не нужно их лихорадочную или бессознательную деятельность путать с заботливым трудом. Тем более профессионалы никуда не делись — они-то и выдают обоснованные суждения, размечают карту современной поэзии.

Только кто придет им на смену?

1  Нуждина А. Далеко не только рецензии. О жанрах и формах разговора о стихах на примерах из новой периодики // Знамя. — 2022. — № 11.

2  Гемианопсия – двусторонняя слепота в половине поля зрения. — Прим. ред.