|
АРХИВ
Владимир Орлов
Разбросанное и собранное
Владимир Игоревич Орлов (10 марта 1964 года, Петровск, Саратовская область — 5 декабря 2021, Москва) — российский историк литературы, редактор, издатель. Создатель и куратор проекта «Культурный слой», в рамках которого издавались тексты неподцензурной русской поэзии XX века (Леонид Виноградов, Евгений Герф, Павел Громов, Владимир Ковенацкий, Евгений Кропивницкий, Анатолий Маковский, Сергей Морозов, Юрий Одарченко, Юрий Смирнов, Даниил Соложев, Николай Стефанович, Евгений Хорват, Сергей Чудаков и др.); постоянно выступал с публикациями литературного наследия в журнале «Знамя». За материал о Сергее Чудакове был удостоен премии журнала «Знамя» за 2014 год. За подготовку к публикации стихов Николая Шатрова и дневников Нины Бялосинской награжден премией «Знамени» за 2018 год (премия филологического сообщества). Популярностью пользуются изданные Владимиром Орловым Антология «Русские стихи 1950—2000 годов»; Евгений Хорват, книга «Раскатанный слепок лица: стихи, проза, письма» (М. 2005); книга Сергея Чудакова «Справка по личному делу» (2014). Владимир Орлов умер 5 декабря 2021 года в Москве от COVID-19. Похоронен на Орловском кладбище.
* * *
Пусть листвы зелёнка в йод
Перейдёт гниений —
И кружится самолёт,
Словно лист осенний,
Всё излечно, раз поёт
Копие мгновений.
Даже виден был пилот
Несколько мгновений.
[2005]
Центон
Переверните мир одной ресницей,
Друг сумасшедший, брат мой бледнолицый:
На свете счастья нет, покой нам только снится…
Не мани меня ты, воля, не зови в поля!
Море подожгла синица, а поймали — журавля.
Всё течёт перемениться, всё одной забавы для…
[2017]
Гражданская война в Греции
Сухими старческими губами
Шепча молитву у входа в ад,
Софулис с утра подписал бумаги —
А к вечеру был уж взят
Посёлок, куда вошли: колымага
И девять трупов солдат.
Не зря, получается, были в деле
Правительственные войска!
Никто не станет считать потери:
Их наскоро сложат, потом поделят…
А после, наверняка,
Софулис издаст приказ о победе,
Очередной приказ.
«Погибшие в наших сердцах навеки», —
Слова его чуть слышны.
Зачем убивают друг друга греки —
Эллады вечной сыны?
Софулис готов принять все упрёки
И большую часть вины.
Он верит, что следует голосу улиц
И честно делит паёк, —
Премьер-министр Фемистокл Софулис...
Он умер в разгар боёв.
Кому теперь поставить в вину и
Кому докладывать: «Мы не вернулись»?
Никто о нём не споёт.
* * *
мы были как тристана и изольд
когда запечатлелись на портрете
но мир жесток, но мир жесток и зол
а мы в нём дети, маленькие дети
портрет пропал, а вслед за ним и нас
свирепый вихрь разметал по свету
я там, где снег, она — где ананас,
у каждого — отдельные портреты
но я недавно сделал порошок
который переносит силой мысли
мы встретимся! и это будет шок
для тех, кто нам препятствовать стремился
мы вновь портрет закажем поясной
где снова будем вместе будем снова
и я смогу тогда вам пояснить
в чём красота портрета поясного
Почтальон всегда звонит дважды
Земной свой путь пройдя до середины,
Я выяснить хотел: в чём смысл и суть?
Как вдруг внутри чего-то повредилось
И был диагностирован инсульт.
Я слышу голоса, они поют для меня,
Я вижу почтальона, он идёт ко мне…
В руке его надорванный конверт от письма,
Но так и не узнал я, что же в этом письме.
Легко перевернув меня на спину,
Он вынул прочь разлившийся инсульт
И, подержав немного на весу,
Понюхал, словно кошка колбасу,
Поморщился и вновь меня покинул.
И я живу — это Вавилон,
И этот город — это Вавилон,
Я слышу голоса, они поют для меня,
Я знаю, скоро снова позвонит почтальон
И выяснится всё, что я тогда выяснял.
Полёты в космос
Уже светло, но выставку в Манеже
Трамваи объезжают, дребезжа.
Блестят в пыли ненужные монеты:
Боятся, что отменят их, дрожат.
Заполнен котлован водою хлорной,
В нём комсомолочки купаются, визжа.
Поёт Русланова, но сколько ей ни хлопай —
Народ предпочитает Окуджав.
Скрипит высотки силуэт фанерный,
Где у подножья — переулков ржа,
Где педагоги обучают пионера,
Заколотого лезвием ножа.
[2020]
Москва — Кассиопея — планета LV- 426 — далее везде
Анабиоз экипажа прерван автоматически,
Но Федя Лобанов и Варя уже мертвы.
Над пультом остаток надписи: «Коммунистически…» —
Там, где пробита обшивка и распаялись швы.
Те же, кто выжил после второй мутации,
Червеобразно вползают в дверной проём.
И, услыхав позывные: «Заря, вызывает станция!»,
Чуть раздвигают челюсти: «База, мы здесь, приём».
[2020]
* * *
Ну разве можно оставаться дома,
когда такая развернулась драма:
Бастинда захватила жевунов.
Бойцы ловили ночью передачи,
в которых сообщались им задачи
по дестабилизации основ.
И вскоре каждый вызубрил свой номер —
но сайт завис, испортился манометр,
а также испарился весь фреон.
И выяснилось, что ответить нечем,
и не понять, кто первый это начал,
и перепутав всё, ближайшей ночью
сместили Гудвина, назначили и.о.
У Зин бывают имена
(запоздалый плач по великой русской литературе)
Убитую у сквера
Припомнить не берусь я…
Олег Григорьев
Убитую узнали по наколкам,
По стоптанным ботинкам «Нариман»,
И мы не удивились бы нисколько,
Узнав, что это Любка Фейгельман, —
Она собой играла, как хотела,
Она была — Императрица, ё!
Но, кинув взгляд на опытное тело,
Следак сказал, что шрамы не её:
«По шрамам судя, это — «Княжна Мери»;
Но «Бэла» — по пяти стальным зубам».
Измерил рост, объём груди измерил…
Мы поняли: ему не по зубам.
Пробил по базе отпечатки пальцев —
И там не обнаружил ни хрена…
Запсиховал: «Чё встали? Хватит пялиться!»
А мы перебирали имена:
«Мещерская ли? Маслова Катюша?»
— Забудь, всё это было так давно…
«Настасья ли Филипповна?» — Послушай…
«Каренина ли Анна?» — Всё равно:
Никто её теперь не пожалеет,
Лежащую в сиреневых кустах,
В старинном парке, в липовой аллее...
Лишь соловей, российский славный птах,
Помянет сразу — Настю, Катю, Анну,
Споёт о них, споёт про нас — про всех…
Он произнёс: «Она звалась Татьяной», —
И зарыдал, на корточки присев.
[2020]
Ерунда какая-то…
Вижу, как по глади прудá
Медленно плывёт ерунда —
Ой, плывёт-качается,
А день всё не кончается,
И не кончится уже никогда…
Хоть не сразу, но разглядел:
Кто-то там сидит, в ерунде —
Сидит, улыбается,
Словно собирается
Встать и погулять по воде.
Ветер, что ли, крепче подул?
Гонит к берегу ерунду.
Ну, что же тут поделаешь —
Посижу под деревом,
Отдохну и дальше пойду.
Здесь, в тени — покой, холодок,
Занят всяк своей ерундой…
Скорби умножаются,
А он приближается —
Боже мой, какой молодой!
[2020]
К 40-летию полёта первого монгольского космонавта
Посвящается Алистеру Кроули
Всего четыре дня душа твоя плыла
Из Брайтона сюда, чтоб здесь, над степью голой,
Вновь обрести бессмысленный балласт:
Уж если быть — не лучше ли монголом?
Блажен, кто этот мир вторично посетил,
Он — памятник себе, как написал Гораций.
Плывёт среди миров, в мерцании светил,
Сверхновая душа — Жугдэрд’мидийн Гуррагча!
[2021]
* Прошу считать стихотворение недействительным, т. к. мне указали, что ударение в Гуррагча не на том слоге, но не удалять же его теперь!
Тополиный пух. Жара. Июнь
Всюду тополиный пух.
Тополиный пух, жара.
Мы побрили Кикапу —
Видимо, в последний раз.
Сколько ему было лет —
Никому не говорил.
Мы решили — юбилей,
Надо бы его побрить.
У него в глазах испуг,
В памяти его — провал.
Мы побрили Кикапу.
След его кровав, кровав...
[18 июня 2021]
Говорит сельдь
(из забракованного)
Я говорю от имени сельдей
Им тесно в бочке, очень тесно в бочке
Ни плавать невозможно ни сидеть
За что её она же не грибочки
Она молчать не может — только петь
И говорить не может — только плакать
Зачем вы погубили эту сельдь
Зачем назвали вы её салакой
Да неужели нечего вам есть
В морях полно и сайры и минтая
Так говорю вам я — последний сельдь
От имени всех тех, кого не стало
[19 августа 2021]
Привет, ребята!
Кафе меняют по ночам
Геолокацью.
Скажите, где оно сейчас —
«Ciao, ragazzi!»?
Я покупал в нём круассан
И макиато,
Для бодрости пил чай ассам,
От нервов — с мятой,
Спешил лошадкой ретивой
Тверской-Ямскою…
Сегодня ж — нету ничего.
Гляжу с тоскою:
Дом как запущенный вдовец —
Стена с потёками,
Нет вывески, косится дверь
Пыльными стёклами.
Куда теперь идти, кому
Нести печаль свою?
Где жизнь течёт и почему
Я не участвую?
Стою, мужчина пожилой,
В недоумении:
Куда всё делось? Как свелось
К водке с пельменями?
Вопросы: как? куда? кого? —
Их сотни, тысячи!
…Быть может, через год-другой
Ответ отыщется,
Кафе найдётся на какой-
Нибудь Ленивке,
Где кофе пьют на подокон-
Нике ленивцы.
Зайдёшь, закажешь, но уже
Без интереса,
Без тайн и головокруже-,
Двойной эспрессо.
[4 сентября 2021]
* * *
В лунном сиянье, ранней весною,
Мы подрывали мира основы.
Динь-динь-динь, динь-динь-динь,
Колокольчик звенить,
Он как будто для нас
Путеводная нить.
В лунном сиянье, гордо и смело,
Мы поднимались на правое дело.
Бубенца слышен звон:
Динь-динь-динь, дон-дон-дон,
Но уже издалёка
И с неким трудом.
В лунном сиянье снег серебрится,
Как говорится — пожалуйте бриться.
Слышим колокол — там,
В небесах: бам-бам-бам…
Вы придёте ещё
Поклониться гробам.
[22 сентября 2021]
Сладкая жизнь
Французское кафе «Тьерри»
На углу Ленина и Маркса.
Как хорошо сидеть без маски
В тепле, за столиком, внутри.
Тончайших пальцев белизна
У девушки, что у окна
Ломает клафути с малиной —
Всего за восемь с половиной
Рублей.
Вялікі Божа, благодарствуй, —
Никто друг другу не грубит.
А в двух кварталах государство
Ломает двери, чтоб убить.
[17 октября 2021]
Кто убил Дэвида Локка?
Никто не приходит на встречи.
На день опускается вечность,
И вряд ли наступит здесь вечер.
Сломалась сюжета машина:
Куда убегает мужчина? —
Уже не ответит, молчит он,
Лежит в придорожном отеле,
На бок повернувшись в постели:
Он вновь, как в начале, потерян,
Засыпан песками Сахары.
А смерть происходит за кадром —
Ни смысла в ней нет, ни сарказма.
Давно, в темноте кинозала,
Кино это нам показали:
Оно не содержит ответа.
Но он и не нужен, пожалуй.
[23 ноября 2021]
Дэвид Локк — герой из фильма «Профессия: репортер».
Публикация Ивана Ахметьева
| 
