Роман Арбитман. Б. Акунин. Азазель. Турецкий гамбит; Левиафан. Смерть Ахиллеса. Роман Арбитман
Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
№ 3, 2024

№ 2, 2024

№ 1, 2024
№ 12, 2023

№ 11, 2023

№ 10, 2023
№ 9, 2023

№ 8, 2023

№ 7, 2023
№ 6, 2023

№ 5, 2023

№ 4, 2023

литературно-художественный и общественно-политический журнал
 


Роман Арбитман

Б. Акунин. Азазель. Турецкий гамбит; Левиафан. Смерть Ахиллеса




Бумажный оплот
пряничной державы

Б. Акунин. Азазель. Турецкий гамбит. — М.: Захаров, АСТ, 1998. — 432 с.; Б. Акунин. Левиафан. Смерть Ахиллеса. — М.: Захаров, АСТ, 1998. — 576 с.

Современная критика, опасливой тараканьей побежкой миновав книжные лотки с глянцевым пистолетно-полицейским товаром, на приличном расстоянии от заразы решилась-таки на объяснение феномена отечественной pulp fiction.

Главных постулатов оказалось три. 1) Наш массовый читатель — угрюмо-закомплексованная жертва рынка, в силу дурной инерции хлебающая бездуховное варево, приготовленное издателем по рецептам западных триллеров; 2) наш массовый издатель — подлец и сквалыга, травящий читателя этим дешевым суррогатом из-за нежелания потратиться на более качественный продукт; 3) возникни вдруг издатель-патриот, готовый совместить приятное с полезным и явить urbi et orbi духоподъемные образцы благородного развлекательного чтива, — как отечественная публика мигом оценит дар и потянет с базара одну только правильную макулатуру. Критика же, простив читателю былое угрюмство (разве это сокрытый двигатель его?), станет умиленно радоваться да приговаривать: ой вы, ясны соколы продвинутые, таскать вам не перетаскать...

Обычно на пожелания сегодняшних белинских-добролюбовых теперешним сытиным высоко начхать с останкинской телебашни. Но тут внезапно произошло чудо. Молодое столичное издательство “Захаров” при финансовой поддержке фирмы “АСТ” как будто вняло упомянутым пожеланиям критической гильдии. К концу минувшего года в качестве духовного противовеса литературе “про паханов, киллеров и путан, про войну компроматов и кремлевские разборки” (цитата с заднего фасада обложек “захаровских” изданий) увидели свет сразу несколько томов сочинений Б. Акунина — псевдонима с бегло прорисованной востроносой мордочкой на обложках. Действие акунинских романов происходит в 70—80-е годы XIX века, когда “преступления и совершались, и раскрывались с изяществом и вкусом” (цитата оттуда же, откуда и предыдущая).

Радость критиков была неимоверной. Усмотрев в авторе живое воплощение своих профессиональных чаяний, рецензенты осыпали черный лаковый котелок псевдонима розовыми гирляндами восторгов (“новое направление в развитии детективного жанра”, “отличная стилизация текста и прекрасное знание реалий”, “красиво, умно, стильно” и т.д.).

Между тем, при внимательном чтении текстов число восторгов, подозреваю, значительно бы поубавилось. Более того. Хватило бы единственного трезвого взгляда на рекламные обложечные посулы, на этот вульгарный котелок, на ехидное коровьевское пенснишко и на усики десятирублевого полицейского шпика, чтобы догадаться: под видом “добротного, стильного детектива” нам обязательно подсуропят какую-нибудь литературную недотыкомку — скорее всего, очередной “идеологический роман”, хитро обернутый в детективную шкурку.

Так, увы, и случилось.

К великому сожалению, наше общекультурное пространство сегодня — не манящий лабиринт выдуманной Борхесом вавилонской библиотеки, но всего лишь скучные соты гигантского Бюро находок. Простых граждан сюда периодически затаскивают с улицы и воровато всучивают им то, чего они сроду не теряли. Причем наиболее часто возвращаемая потеря (пестрый кулек с блестками фальшивой позолоты, от которого за версту несет приторным запахом конфеток-бараночек и колокольным динь-доном пополам с цыганским гитарным перебором) — это, естественно, Россия.

Да-да, та самая. Которую мы ненароком утратили и которую, слава Богу, кое-кто нашел, чтобы теперь вернуть нам за солидн. вознагр. Или хотя бы просто за вознагр. Или даже за бесплатно. Лишь бы мы взяли.

Первый же роман Акунина стал своеобразным камертоном, настраивая на патриотический миф и все последующие сочинения автора. В “Азазеле” Российская империя расцвела под отеческой дланью монарха. Государственный механизм, разумно устроенный ко всеобщему благу подданных Его Императорского Величества, был отлажен до винтика. Любимый акунинский персонаж, полицейский сыщик Эраст Петрович Фандорин, почитал за честь быть одним из винтиков: ловить отдельно взятых жуликов (нетипичных), волосатых нигилистов (придурковатых), вредителей (зарубежных) и неуклонно расти в чинах в соответствии с Табелью о рангах. Все положительные герои “Азазеля” мудро отвергали новомодные европейские веяния. Единственный же в романе западник, аккуратист Иван Францевич Бриллинг, круглый сирота и self-made man, высокомерно относящийся к имперским традициям (вроде милой чиновничьей юдофобии), при ближайшем рассмотрении оказывался членом подпольной международной организации, добывавшей себе средства грабежами и убийствами.

Согласно Акунину, костяк этого интернационального бандформирования составляли (помимо названного Ивана Б., не помнящего родства) тоже сплошь безродные космополиты, выпускники приютов-“эстернатов”. Тайной целью заговорщиков становились насильственное вытеснение с хлебных мест родовитых людей, захват опустевших вакансий и, как следствие, ползучая узурпация “беспачпортными бродягами” власти во всем подлунном мире. Лишь благодаря самоотверженности сыщика Фандорина злодейский комплот терпел фиаско. Старая ведьма Эстер, вдохновительница заговора, взрывала себя адской машинкой. Ее “эстернаты”, эти “рассадники безбожия и вредных идей”, в России торжественно ликвидировались. А власти предержащие разных стран, получив конфиденциальные депеши от русского монарха, брали под неусыпный контроль всех подозрительных сирот-карьеристов...

Критикам, искренне полагающим произведения Акунина, по меньшей мере, грамотными стилизациями в жанре классического уголовного романа, следовало бы не полениться заглянуть в хрестоматийные “Двадцать правил для пишущих детективы” С. С. ван Дайна. Мотив преступления, пишет ван Дайн, “не может быть шпионской акцией, приправленной какими-либо международными интригами”, и уж, конечно, “тайным или уголовным сообществам нет места в детективе”. Однако к “идеологическому роману” приключенческий стандарт, разумеется, не применим. Наоборот, он ему активно противопоказан. А потому тема заговора, затеваемого иностранцами или скрытыми инородцами, стала ключевой в трех, по меньшей мере, из четырех романов Акунина. Если уж наша страна одна возвышается гордым утесом в окружении смертельных татей, то козней следует ждать со всех четырех сторон света.

В “Азазеле” России-матушке традиционно гадит англичанка. В “Турецком гамбите” едва не губит русскую армию замаскированный оттоманский шпион во стане русских воинов. В “Смерти Ахиллеса” право умертвить бесшабашного генерала Соболева оспаривают друг у друга резидент германской разведки и платный киллер полукавказской национальности. Наконец, в “Левиафане” французская авантюристка на пару с индийским фанатиком намереваются отправить ко дну океанский лайнер с сотнями пассажиров. Как и положено, героический сыщик Фандорин (слуга царю, отец филерам) в каждом романе дает отпор злоумышленникам. Под пером Акунина сам факт принадлежности к жандармскому ведомству не только не бросает тень на героя, но и довольно скоро начинает выглядеть главной человеческой добродетелью (каковой попервоначалу не оценит разве что стриженая курсистка с идеями в голове, да и та потом оценит). Романтизация Третьего Отделения как единственной надежи любезного Отечества превращается в лейтмотив акунинских сочинений. Страну, где главными бедами всегда считались дураки и дороги, сам автор по-шулерски подменяет пряничной державой, угроза которой исходит исключительно извне. По ходу чтения романов отчетливо кристаллизуется внешне логичная, но на деле абсолютно фантастическая картина российской действительности последней четверти XIX века, откуда благоразумно изъяты едва ли не все “внутренние турки” — карьеристы и казнокрады, обскуранты и держиморды, чиновные тупицы и политические бездари... — словом, все те, кто своими действиями либо бездействием привел реальную (не пряничную!) страну сначала к 1905-му, а позднее и к 1917 году. Впрочем, в системе координат акунинских романов обе русские революции тоже могут быть объяснены очередными иноземными заговорами. Но это мы уже проходили.

Пожалуй, во всей истории с Б. Акуниным самое удивительное — выбор псевдонима романиста. В этом видится элемент какого-то копеечного садизма: выкроить из фамилии знаменитого русского бунтаря инициал и фамилию нынешнего создателя литературных апологий жандармского корпуса.

Роман Арбитман





Пользовательское соглашение  |   Политика конфиденциальности персональных данных

Условия покупки электронных версий журнала

info@znamlit.ru