|
НАБЛЮДАТЕЛЬ
рецензии
И храбрость, и гордость
Алла Горбунова. Кукушкин мед: стихи. — СПб.: Литературная матрица, 2022.
В новом поэтическом сборнике Аллы Горбуновой многое узнаваемо. Например, манера наслаивать друг на друга однотипные детали, создавая подробные пейзажи или объединенные некоторой последовательностью ряды вещей. В стихотворении «Моя радуга для тебя» поэт перечисляет объекты разных цветов радуги, причем зачастую присваивая им цвета. Вот что (и кто) оказывается синим:
синий свет, в котором все видно
синий кактус
синее небо внизу
поэт-инопланетянин синего цвета и его стихи
Не менее узнаваемо и связанное с этим приемом внимание к конкретным предметам, концентрация на всем, что не человек: растениях, животных, детских игрушках. Одушевление неживого, наделение живого разумом — и страх того, что в бесконечно разумной вселенной homo sapiens окажется не таким уж нужным и разумным. Об этом, например, стихотворение «Вещи-пожиратели»:
все вещи — пожиратели
их суть —
гнаться за тобой
и сожрать
Эти стихи сопровождаются эмодзи из компьютерной клавиатуры (к сожалению, на моей клавиатуре они выглядят несколько иначе, и «процитировать» их невозможно), которые тоже суть вещи, знаки вещей. Я бы не рискнула назвать «Вещи-пожиратели» визуальной поэзией, но эмодзи как неотъемлемые элементы современной культуры общения делают стихотворение и более многозначным, и более актуальным.
Стихи, сконструированные по одному и тому же принципу в разных его вариациях, тематически находятся на разных уровнях: бытовом и надмирном. Сильна уже знакомая читателям Горбуновой линия диалога с сыном. Стихи вырастают из его слов, снов, прогулок с ним. Образ ребенка открывает дорогу в мир детства — и здесь уже появляется разговор с «маленькой мамой», любимая детская книга, одушевленные игрушки, жутковатая Страна Чудес. Вневременной диалог старости и молодости, жизни и смерти сакрализирует игрушечных лошадок и приснившихся индюков:
а южнее — особое место
для плюшевых зверей
и зверей из мультиков и книжек,
для говорящих паровозиков и машинок, —
место вечного Лета и радости
там мы вечно играем на Холме, в Лесу и под Радугой
Описание священных мест блаженства, где люди пребывают в детстве и после смерти, взято из стихотворения «Я ем сердце матери». Христианский образ съедаемого сердца и общий религиозный пафос стихотворения сообщают «вечному Лету» статус святыни. Седьмая и последняя часть книги под названием «Coventry Carol», куда входит «Я ем сердце матери», — средоточие надмирного. Поэт сгущает тон, заданный изначально, чтобы замечать, «как запредельное ветреницей расцветает, / кислит заячьей капусткой». От указаний на присутствие вечного и нетленного в сиюминутном и изменчивом Горбунова переходит к разговору о Боге и Сатане, к трактовке Библии, к предположениям о мыслях фрау Геббельс перед убийством собственных детей.
В последнем стихотворении книги, в честь которого она и названа, «кукушкин мед» — это и есть запредельное, которое окружает человека. Погрязшему в бытовых проблемах человеку недоступно его созерцание и приобщение к нему. Однако только кукушкин мед имеет цену после смерти:
кукушкин мед
а не кровавый опыт
попросят стражи вечности на входе
Проговаривание методов решения «вечных проблем» позволяет определить необходимость и достаточность формы: в череде похожих друг на друга деталей лучше видна их глубинная значимость. Есть такое растение — кукушкин лен. Его споры находятся в коробочке на длинном стебле, и если осмотреть эту коробочку со всех сторон, станет очевидно: внутри нее что-то да есть. «Кукушкин мед» как кукушкин лен — запирает в коробочку формы смыслы и тем самым указывает на них.
«Серьезный разговор о важных вещах» — необходимость, единственно возможный и правильный путь развития. Но все же есть в таком выборе и храбрость, и гордость:
поэзия ледника
поэзия земных плит
поэзия древних народов
вот подходящий масштаб
Анна Нуждина
| 
