НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

М.О.

Мариэтта. — М.: УМКА-Пресс — Пробел-2000, 2022.

В ноябре прошлого года Россия простилась с Мариэттой Омаровной Чудаковой. Ей было за восемьдесят, возраст немалый, но ее неистощимая энергия, ее неукротимый интерес к жизни, ко всему, что творится в мире, предполагали долголетие. Не случилось. Вмешался ковид. Смерть Мариэтты Омаровны вызвала многую печаль.

Уход незаурядной личности порождает желание высказаться. Передать словами боль утраты. Чем раньше сказаны такие слова, тем они эмоциональнее — от серд­ца. Эмоции тянут за собой воспоминания. Самое важное или совсем не важное, что связано с покинувшим этот мир человеком и потому заведомо ценное, всплывает вдруг из памяти яркими эпизодами, ожившими картинками.

Аня Герасимова, рок-музыкант, поэт, литературовед, литературный переводчик, более известная как Умка, решила не ограничиваться переживанием собственных воспоминаний, собрать воспоминания разных людей, так или иначе связанных с Чудаковой, и издать под одной обложкой, соединив разные фрагменты восстановленного прошлого и сохранив таким образом живую ткань памяти о Мариэтте Омаровне. М.О., как часто называли ее между собой связанные с ней люди. Этой идеей Умка заразила дочь М.О., Машу Чудакову. Вдвоем они за два месяца (!) проделали громадную работу, собрав воспоминания и слова печали 88 человек, найдя чудесные фотографии у самых разных людей. Объем книги, названной «Мариэтта», — более 17 авторских листов. 129 страниц текста и 21 страница с фотографиями.

Среди тех, кто вспоминает о Чудаковой, — Алла Боссарт, Сергей Гандлевский, Вероника Долина, Дмитрий Крылов, Алексей Левинсон, Олег Лекманов, Андрей Немзер, Людмила Петрушевская, Евгений Сидоров, Ирина Сурат, Роман Тименчик, Дмитрий Травин… И еще много имен, пусть не столь известных, но важных для памяти о Чудаковой, а если шире — для России.

Олег Лекманов: «Первым делом почему-то всплывает всякое смешное. Ну, вот, например — один раз я по просьбе М.О. вел аукцион-продажу сборников Тынянов­ских чтений в музее Булгакова (весь сбор шел на поддержку музея), шутил, как мог, и вообще — был весь вечер на арене, а когда это действо закончилось, М.О. сияющими глазами обвела присутствующих и торжествующе подытожила: “Вот умею я открывать в людях новое! Ведь всем казалось, что Лекманов — сухарь, а я в нем разглядела артистическую жилку”…

Думаю, многие из нас еще поежатся, читая о себе нелицеприятные записи в дневнике, который М.О. вела в течение десятилетий, однако, уверен, когда этот дневник будет опубликован (а он, конечно, будет опубликован), — мы все в полной мере осознаем, насколько ценный это документ об эпохе. Ведь М.О. находилась в центре очень и очень важных событий в истории русской филологии, истории русской литературы, да и истории России в целом».

Евгений Сидоров: «Чудакова, на мой взгляд, была одной из немногих героинь нашего смутного негуманитарного времени. Она обладала редким даром общественного служения. Вот уж для кого история и литература были словом и делом. Втайне горжусь, что завлек Мариэтту Омаровну в Литинститут, где она преподавала до конца своих дней… Чудакова внесла в стены нашего вуза атмосферу научного и педагогического артистизма, опираясь на творчество Олеши, Зощенко, Замятина, Бабеля, Тынянова и, конечно, Булгакова. Она называла это “историей литературы советского времени”, а не “историей советской литературы”, и в подобной редакции недвусмысленно звучал вызов».

Александр Лобанов (примеченный М.О. в ходе проводимого ею в течение многих лет конкурса для школьников «Время Гайдара» и поддержанный ею): «Она всегда в центре событий. Вот едет в очередной дальний уголок страны, отвезти книги библиотекарям. Провести викторину со школьниками, пообщаться с умными молодыми людьми.

Она не терпит фальши, всегда четко схватывает суть вопроса. Она уже сформировала мнение и знает ответ на вопрос, но пытливый ум исследователя заставляет задать еще вопрос и еще. Она в постоянном поиске истины, а ее энергии могут завидовать молодые…»

Дружить с М.О. было непросто. Ее постоянно переполняли творческие замыслы и идеи общественных инициатив, и она рассчитывала на непосредственную поддержку друзей. Обижалась, не видя готовности участвовать в осуществлении начинаний, неважно, из-за отсутствия времени или по причине неверия в реализуемость замысла. Интересно объяснение этого у Алексея Левинсона: «Из известных мне инициатив МО — скажем, распространение книг среди жителей малых населенных мест, либо создание отечественного детского романа-саги, либо поддержка первого Президента РФ — все отличались этим ее подходом: предельным вложением собственных сил и ожиданием тотального результата. У всех результат не был соразмерен замаху. Но каждый раз я был уверен, что дело не в ошибках ее расчета и не в особенностях ее характера. Так и должна, говорил во мне социолог, заявляться ценностная позиция — всегда как предельно-приоритетная. Потому она всегда недостижима, но в столкновении с другими приоритетами она обретает свое место в практике социального деятеля — коллектива или индивида. В этом смысле я берусь утверждать, что не пропали даром не только те начинания и труды МО, которые получили широкую известность и признание, но и те, которые кажутся неудачами или незавершенными, брошенными проектами».

В завершение — об Анне Герасимовой, об Умке. В далеком 1985-м, будучи аспиранткой Литинститута, она уговорила М.О. стать руководителем ее диссертации по обэриутам. Сама М.О. вспоминала об этом так: «Никто не верил, что можно защититься по обэриутам. Их же совсем не печатали. Меня отговаривали от этого. Даже мать Ани просила меня убедить ее сменить тему. А я ее поддержала. Я ей сказала: “Аня, ни о чем не беспокойтесь, спокойно решайте научные вопросы, остальное беру на себя”. И она защитилась. Одному из возражавших, который задал вопрос: “Как же она будет защищаться, есть обэриуты не печатались?”, я сказала: “То, что обэриуты не печатались, на совести нашего поколения, а не более молодого. Мы не должны заставлять их отвечать за наше бездействие”»¹ . Анна Герасимова сполна ответила на давнее добро добром. Ей удалось собрать важные воспоминания, рисующие, а точнее, сохраняющие личность М.О. И хотя сама Анна не без оснований считает, что книга — «поспешная самоделка, ядро, зародыш большой книги», она займет заслуженное место среди изданий, посвященных Мариэтте Омаровне Чудаковой.

Игорь Харичев

1  Из воспоминаний М.О. Чудаковой. «Знание — сила», №№ 1–3, 2022.