НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Побег

Елена Чижова. «Повелитель вещей» . Роман. Редакция Елены Шубиной. М.: АСТ, Москва, 2022.

«Повелитель вещей» развивает художественные стратегии и проходы, знакомые по предыдущим романам Елены Чижовой — «Время женщин», «Терракотовая старуха», «Город, написанный по памяти». В центре внимания автора — мучительные осознанные и неосознанные взаимоотношения современного человека с историей, не выцветающие с годами знаки, неумолкающие голоса, продолжающие не оконченные в свое время разговоры. Неизбежная и даже в некотором смысле фатальная зависимость сегодняшних проблем и судеб от событий прошлого. Как и предыдущие книги, это очень «петербургский» роман: город, его мифология, тени великих (Достоевского в первую очередь), его трагедии, его знаменитые приметы и скрытые от поверхностного взгляда «черные дыры» — полноценный действующий персонаж повествования. Парк Победы, разбитый на месте гигантского крематория, куда «мамочка», мать героини, водит гулять внука Павлика, маниакально собирающего всякую всячину под ногами — одна из важнейших метафор романа. Как и удушающий фантомный трупный запах, от которого подросший Павлик, уже автор компьютерной реконструкции, никак не может избавиться.

Роман Чижовой отсылает нас к сюжету «Повелителя мух», напоминает о том, что в человеке изначально живет разрушительный ген зла, который очень легко может пробудиться в экстремальных обстоятельствах, да и не только. В отличие от героев Голдинга, ее персонажи не попадают на остров после катастрофы, но постоянно существуют в нечеловеческих по сути условиях, с которыми свыклись и которые готовы считать нормой. Человеческое начало в них уродливо трансформируется, редуцируется, стирается. Прошлое, не уснувшее, не преодоленное, не позволяет им преодолеть эту душевную редукцию.

Три основных персонажа романа — члены одной небольшой петербургской семьи. Полусумасшедшая «мамочка», круглосуточно тиранящая выбивающуюся из сил дочь, почти не выходящая из комнаты, заваленной антиквариатом («вещами»), бормочущая без конца отрывки каких-то речовок и ведущая бесконечный разговор с какими-то неизвестными людьми из далекого прошлого. Дочь Анна, бывшая учительница, вынужденная работать уборщицей, мечтающая о «большой любви». Сын Павлик, почти аутист, с детства «зацикленный» на собирательстве мелочей, будь то старые пуговицы в парке Победы или странные высказывания бабули, которые он сумел со временем превратить в мемы новой военной компьютерной игры, получившей небывалую популярность. Павлик живет в мире игры, изучает план «Барбаросса» и сводки из ЛНР и ДНР, чувствует себя то наводчиком ПВО, то пилотом, и в итоге — Повелителем вещей, богом виртуального мира. Он подозревает, что бабка скрывает какую-то страшную тайну. Выясняется, что она была женой исполнителя. Последние слова, которые она крикнула внуку, приняв его в агонии за давно умершего мужа: «Я тебя узнала… Ты. Убийца. Людей».

Вещи — еще один собирательный персонаж романа, они сильнее людей. «Мамочка» не позволяет продать ничего из антиквариата даже ради покупки лекарств, Анна без конца вывозит мусор, она физически страдает от бедности своей одежды, пытается стать хозяйкой вещей, на последние деньги покупает в бутике дорогое платье и косметику, но это не приносит счастья. Павлик ощущает важность вещей с детства, его игра — попытка ускользнуть от их власти, овладеть не только мелочами, но и самолетами и гаубицами. Игрой в конце концов заинтересовались спецслужбы, и Павлик совершает в прямом смысле побег — уезжает за границу, где через несколько лет становится режиссером и снимает фильм о себе самом.

Роман задуман несколько лет назад, но читается, как будто написан буквально вчера, в нем бесконечно «окликаются» современные споры, настроения и общее ощущение современника.

Несомненная удача романа — образ главной героини. Елена Чижова представила нам принципиально новый типаж, находящийся во внутренней полемике как с пассивными по преимуществу героинями мужской «амбивалентной прозы», так и с ищущими счастья и любви самостоятельными героинями «новой женской прозы». Анна — живое воплощение «глубинного народа», порождение советской цивилизации, со всеми приметами «хорошей» во всех отношениях среднестатистической читательницы литературных журналов 1980-х, завсегдатая дешевых вещевых рынков 1990-х и современной тетки-уборщицы со смазанным лицом. Ее мечты об «идеальной любви» и «добре» сродни тому, что в теории социалистического реализма называлось «романтикой», — не бунтарство истинного романтизма, но дозволенная и редуцированная улыбка исполнительницы популярных песен. Редукция эмоциональная, душевная и интеллектуальная — ее принципиальная черта. Она лишена сильных страстей, даже неудачный роман и рождение сына она воспринимает со спокойным смирением, как данность. Она не способна бороться за свое счастье, за независимость от матери или от обстоятельств. Ее любовь к сыну — спокойная и довольно безучастная, она не стремится понять его, вникнуть в его мир. Она начисто лишена любопытства и желания узнать правду, даже правду о своей семье, более того, она боится ее узнать. Жизнь к ней несправедлива. Но она находит неожиданное счастье — на даче, полуслепая и полусумасшедшая, она ведет нескончаемый диалог с двумя воображаемыми мужьями (наверняка в молодости читала «Дону Флор и два ее мужа» Жоржи Амаду) — с отцом Павлика, бывшим спекулянтом, и охранником из офиса, который убирала. Материально поддерживает ее Павел, который единственный из всей семьи сумел преодолеть власть вещей, проклятие прошлого и обрел внутреннюю свободу.

Традиционно сильная черта писательницы — подробный (и жесткий) анализ повседневной рутины, анализ трансформации изменений языка, акцентов, нюансов значений обычных слов. Надо сказать, филигранная работа со словом особенно проявилась в последнем романе, в том числе это относится к освоению современного компьютерного «новояза». Внутренние монологи Павла, его диалоги со сверстниками и товарищами-геймерами открывают малознакомую большинству читателей современной русской прозы языковую реальность. Речь «мамочки» главной героини — это симбиоз  пропагандистских клише сталинской поры и бытового просторечия. А язык главной героини Анны — это речь среднестатистической учительницы позднего советского времени, в которой пошлость и мечтательность легко перетекают друг в друга.

«Повелитель вещей» можно читать и как детективную историю, и как острое социальное исследование, и как философскую притчу. К сожалению, общую гармонию, на мой взгляд, несколько нарушают дополнительные набранные курсивом внутренние монологи Павла, представляющие его современное, уже в эмиграции, восприятие событий детства, смерти бабушки и ощущения эпохи в целом. Недостаточно ясно прочерчена и линия взаимоотношений Павла и его любимой девушки Светланы, которая последовала за ним в Европу и неизлечимо заболела. Кроме того, у читателя остается щемящий вопрос: значит ли эмиграция Павла и невозможность Павла и Светланы иметь детей то, что вся генерация советских людей (и их потомков, родившихся уже после исчезновения с карты мира СССР) прожила бессмысленно, не оставив следа? Есть ли у оставшихся в стране шанс вырваться из замкнутого круга, очерченного кровавым наследием, освободиться от оков прошлого? Автор оставляет этот вопрос открытым.

Надежда Ажгихина