Куст ли я горящий-говорящий? Стихи. Роман Япишин
Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
№ 3, 2024

№ 2, 2024

№ 1, 2024
№ 12, 2023

№ 11, 2023

№ 10, 2023
№ 9, 2023

№ 8, 2023

№ 7, 2023
№ 6, 2023

№ 5, 2023

№ 4, 2023

литературно-художественный и общественно-политический журнал
 


Об авторе | Роман Сергеевич Япишин (08.06.1988, Челябинск) — поэт. После Южно-Уральского государственного университета в 2018 году окончил Литинститут им. А.М. Горького. Музыкант. Руководитель поэтической секции литературного объединения Челябинского тракторного завода, организатор поэтических вечеров «Каменоломня». Победитель литературного Конкурса имени Николая Гумилева «Осиянное слово», дипломант Южно-Уральской литературной премии. Участник Форума СЭИП-2021. Книги стихов «Ненастоящие декорации» (Челябинск, 2012). Роман Япишин увлекается горными лыжами, боксом, берет уроки вокала и поет сразу в двух челябинских группах — «Рантье» и «Делофер». Работает в Челябинской областной универсальной научной библиотеке, зав. Центром культурно-просветительских программ. Дебют в «Знамени». Живет в Челябинске.



Роман Япишин

Куст ли я горящий-говорящий?

 

Ангелы

 

И плоскость есть, и есть стакан,

Что сделал водку вертикальной.

Приподними меня, стоп-кран,

С поверхности столярной!

 

Когда дожди идут в башке —

Не просыхают веки,

И в каждом мусорном мешке

Я вижу человека.

 

А это значит, господа,

Пора нам закругляться,

Пока не сделали года

Смешною смерть Паяца.

 

Пока есть дым, который дом.

Туда неторопливо

Иду я ночью босиком,

Покусанный крапивой.


Памяти посвящается

 

Был велик и талантлив,

И не было ему равных.

Но судьба распорядилась так,

Что тёмной ночью

Его подкараулили возле дома

И безжалостно закололи кинжалом,

Впрочем, может, и пилумом.

Его убийц так и не нашли.

Да никто и не старался их искать,

Самого его не очень-то любили власти,

А народ тогда ещё читать не умел.

Знать была трусливой, предпочла не возмущаться.

Дело замяли.

А вскоре его стихи запретили везде.

Абсолютно везде.

Все тома его гениальных сочинений

Сгорели вместе с Александрийской библиотекой.

С тех пор мы о нём совершенно ничего не знаем.

И никогда не узнаем.

Даже его имени.

Никогда не прочитаем его гениальные творения.

На много тысяч лет опередившие своё и наше время.


КБ

                                                                                             Максиму Землянскому

 

И выйдем мы на улицу Землянского,

Возьмём в КБ, конечно же, Цимлянского!

Такого, мля, Цимлянского возьмём!

На улице Землянского бетонные

Дома стоят, в них лифты потаённые,

А под домами спрятан чернозём!

 

Катайся в лифтах до остервенения,

Вдыхай у теплотрассы испарения,

Что хочешь, в общем, то и совершай!

Засижен двор беззубою старушкою,

Собака хочет стать тебе подружкою,

А в голове её живёт лишай!

 

Как хорошо быть бабкою цинготною,

Со всей своей московской подноготною!

Такое нам и не мечтай — ни-ни!

И даже если в честь тебя назвали улицу,

Твоя фамилия пока что не рифмуется

С пропиской в этой области страны.

 

Но полно! Вот уже восходят сумерки,

Темно вокруг, как будто бы здесь умер кто.

На Патриаршие Геракл несёт Му-му.

Чернеет ночь на улице Землянского,

Как Пушкинъ за окошкомъ Сельскоцарскаго.

За всё спасибо скажем мы ему!


Круглый год

 

Послушай, как дивно поют комары!

Их голос стал бархатным из-за жары!

А нежные ножки постельных клопов?

Шагами их полнится каждый альков!

 

А если зима, то по-детски свежо,

И снег так по-детски застенчиво жёлт!

И трубы! О, трубы! Да, трубы трубят,

Зовут на завод постаревших ребят,

 

Мальчат и девчат, но их лица белы!

А голос подобен укусу пчелы!

Смотри, дорогая, им сложно идти

Всю жизнь на работу, с восьми до пяти.

 

И всё углубляется здесь каждый год:

Всё ниже и ниже кирпичный завод,

Деревья покрылись земною корой,

А ветер смешался с грунтовой водой.

 

И каждая мелочь здесь тянется вверх,

И мне очевидно, как зрительный нерв,

Что я каждый год на полметра длинней,

И я почти весь состою из теней.

 

Я здесь поселился, в утробе двора,

Где круглогодичен полёт комара.

В краю, где незримые тени живут.

А больше никто не прижился бы тут.


Беатриче

 

Какое лето во дворах!

Когда летят в кусты окурки,

Когда поют грачи-придурки

О том, что осень в лагерях.

 

Когда цветёт в садах мигрень —

Не расшифровывай кроссовки!

Орёт оркестр на остановке,

А дома только птичья дрель.

 

Иду к тебе, мне двадцать лет,

В потёмках мир, в штанах наличка.

О, я-то знаю, Беатриче,

Кому поёшь ты свой привет!

 

Не пой, молись, чтоб я добрёл

Сквозь эти все соблазны мира,

В пути пиная банку с пыра,

Что служит мне поводырём.

 

По тайным улицам нельзя

Ходить без цели и маршрута,

Ко мне, раздета и разута,

С небес слетела стрекоза!

 

Я шёл к тебе, красив и глуп,

Кусты презрев и гомон птичий.

Ты не молилась, Беатриче!

Я знаю, я смотрел youtube.


Суббота

 

Белая палата,

Серая зарплата,

Быстроногий веник,

Подмети мне денег.

 

Был вчера я беден,

А сегодня съеден.

Как режим постельный —

Жизни понедельник.

 

Оттого всем сбродом

Ходим по субботам —

Господин начальник,

Подставляй наличник!

 

Жить на свете дружно —

Помирать не скучно!

Отпоёт нас оптом

Поп с весомым опытом.

 

Но проснёшься трусом,

И звенит укусом

На руке с утра

Смерть от комара.

 

Медленный, как голем,

Пазик едет полем.

Всё везёт кого-то

Дальше, за болота.


Про Мелькомбинат

 

Покуда дело пахнет хиросином,

И снег белеет на нескошенных осинах,

Не гнутся пальцы, слякоть в носоглотке,

И не хватает до чекушки сотки,

 

Я перейду для Пансы на испанский

И объясню, мол, Панса, здесь опасно,

Взгляни на неприветливые лица,

Делись, у нас тут принято делиться.

 

Покуда сочинительствует Санчо,

Что нету сотки, что иди отсюда мальчик,

Какой к хренам тебе я санчепансо?

И где ты взял в Челябинске испанский?

 

Я помолчу, пусть он окрепнет духом,

Ломанчскую достану выкидуху,

Кончай, скажу, базар, ты всё компренде.

Он скажет: си, синьёр, уно моменто!

 

Накинет на бухло и на такси.

В такси скажу: в Мелькомбинат вези.


Красный — мусорской, чёрный — воровской

 

Возвращаясь, подвыпив, домой, около часа ночи,

Я подумал, так, между прочим:

Почему бы мне не зайти за пивком?

А потом домой, конечно, куда же потом?

 

Ну, я шёл в футболке с принтом, кедах и розовых джинсах,

Наподобие, наверное, какой-то феи из Вингсов

Или кого, может, похуже ещё.

И повстречался с одним хлыщом.

 

Он спросил: слышь, друган, как дойти до Молдавской?

Я говорю: да вон там, магазин будет «Сказка»,

Повернёшь направо, а там в двух шагах.

Он говорит: ага,

 

Тут ещё у меня есть вопрос.

Я думаю, как же, щас, деньжат тебе на пивдос.

А он продолжает: ты не обессудь, может, я понапрасну,

Но чё у вас город такой, в натуре, красный?

 

Я давай расшаркиваться, говорю: извини, мол, вроде

По-другому пока не выходит,

Приезжай попозже, будем стараться, мало ли,

И до нас нужной масти дойдут когда-нибудь короли.

 

И станет наш город прекрасный и чёрный,

И сможешь ты, друг мой, светлый и непокорный

Ларьки выставлять, в подворотнях шуршать по карманам,

Условия невыгодные навязывать каким хочешь мадамам,

Спускать собак на прохожих, так, просто из интереса,

Стрелять по ментам (ну а чё?) из обреза,

Забить инвалида его же протезом.

И меня за мерзкие джинсы мои на хрен зарезать.


Кроты

 

Зачем крадут кроты

Корявые морковки,

Когда черны их рты

От вечной голодовки?

Что им нашепчет мох

С неведомых погостов,

Отчизны закромов —

Запасов девяностых?

 

Зачем они поют

В земле холодной песни,

Когда вокальный труд

Братве не интересен?

Зачем родит их тьма

Из холостых снарядов?

Похоже, тьма сама

Не очень-то им рада.

 

Я думаю о них

Не чаще, чем о минах,

С войны не найденных

В районе Хошимина.


Морзе

 

Бьёт крылом большая птица —

Сердце слева, как всегда.

Видишь ночь? Она не злится

И не дремлет никогда.

 

Зубы пляшут на морозе:

«Первый-первый, я дурдом,

Говорит товарищ Морзе» —

Я расшифровал с трудом.

 

Так общаются друг с другом

Мёртвые посредством нас.

Этим жутко я напуган

В этот поздний зимний час.

 

Ты не едешь. Очень жалко.

Я брожу по темноте.

Лучше думать о рыбалке

Или прочей лабуде.

 

На крючочек интеграла

Клюнет рыба-инженер,

А на золото металла —

Щука-милиционер,

 

На блесну ларька «Мимоза»

Хорошо клюют бомжи.

Дорогой товарищ Морзе,

Как поймать её, скажи!


Говорящий

 

Куст ли я горящий-говорящий?

С уст ли я сорвавшийся упрёк?

Плотник ли, нечаянно доставший

Из молитвы чёрный молоток?

 

Разобьются, как воспоминанья,

Пчелы мёда полные — в стекло.

А потом сбегутся есть молчанье

Тараканы изо всех углов.

 

А потом талифа-кум на крышу,

Чтоб глазеть, как Лазарь, на зарю.

Почему же ты меня не слышишь?

Или с кем во сне я говорю?




Пользовательское соглашение  |   Политика конфиденциальности персональных данных

Условия покупки электронных версий журнала

info@znamlit.ru