Об авторе | Игорь Леонидович Волгин — поэт, писатель, историк, академик РАЕН, президент Фонда Достоевского, профессор МГУ и Литературного института. Лауреат российско-итальянской премии «Москва — Пенне» (2011). Премия Правительства РФ (2012, 2016), Ломоносовская (2014), Российская национальная телевизионная премия ТЭФИ (2016), Бунинская премия (2017) за сборник стихотворений «Персональные данные», Тютчевская премия (2016), премия «Ясная Поляна» (2019) и др. Предыдущие публикации в «Знамени» — «Из новой книги стихотворений», № 12, 2014; «На изломе жизни», № 2, 2017; «Рождённый в любезной отчизне», № 9, 2018; «Даже некому позвонить», № 12, 2019; «Не будите меня по утрам», № 10, 2020. Живет в Москве.

Игорь Волгин

Как поведать о тайной любови…

* * *

Исправно звонит мобила,

безумствует интернет.

А той, что меня любила,

давно уж на свете нет.

Как быстро ночные были

исчезли при свете дня!

И те, кто меня любили,

давно забыли меня.

И нет уж давно в помине,

что ведать мне довелось.

И прошлое, как на мине,

споткнувшись, подорвалось.

И даже цветку алоэ,

врачующему от ран,

невмочь исцелить былое

токсичное, как уран.

Но память постичь стремится,

что временем сожжено.

И, словно слепая птица,

стучится в моё окно.

* * *

— В чём же она, Натали, виновата?

— Ей бы наперсника, старшего брата,

соревнователя, друга уму.

Женщины царствуют в этом дому!

Женщины в доме, отнюдь не мужчины —

вот они гибельных следствий причины!

Вот зарожденье трагедии, вот

тайный намёк на ужасный исход!

(Как подсчитал антрополог Игнатьев,

минимум трое там значилось братьев)

…Впрочем, во всё это верится средне:

старых салопниц столетние сплетни

или отъехавших в город Саров

байки насмешников-профессоров.

Таша, смиренница с взором невинным,

кто подписался бы жить с исполином,

зная, что явится тут же на свет

сонмище вздоров, позоров, клевет?

Как, поредевшие кудри лаская,

можешь ты ведать, что станешь — Ланская,

что не одобрит такой политес

некто из чтимых страной поэтесс?

Граждане, хоть из почтения к стажу

надо б оставить в покое Наташу

и позавидовать — всяк по уму —

нашему, как говорится, всему.

…Труженик, вечно бредущий за плугом,

будь благодарен случайным подругам.

Что же любимых касается жён —

просто им верь и не лезь на рожон.

Из Пиндемонти

Как-то раз порой печальной
с детской верой изначальной
(хоть гнетут меня года),
разбирающийся в ятях
оказался я в объятьях
близлежащего суда.

 Неподкупная Фемида!
Ты повязкою для вида
прикрываешь очеса.
Украшающей фасады —
даже плюнь в неё с досады —
всё, как божия роса.

 Но забыла ты беруши
вставить в трепетные уши,
чтобы бес не проканал.
И всегда найдётся в оных
для инструкций телефонных
засекреченный канал.

 О неправедные судьи,
выкормлёныши иудьи,
челядины Сатаны!
В неком царстве, подытожу,
с вас не зря сдирали кожу
во спасение страны.

 Да пребудем в царстве права —
слева мантии и справа,
всё иное — лабуда.
Закругляйте ваши речи,
ибо слышны недалече
трубы Страшного суда.

* * *

Ветер осеннюю гонит листву…

Слишком давно я на свете живу.

И, как ведётся: куда ни причаль —

многая в знании многом печаль.

Но, если даже по базе пробить,

чем вы смогли бы меня удивить?

Трусость друзей и предательство жён?

Я в этом деле давно искушён.

Гибель империй, мученье детей

не отвратить, сколь пером ни владей.

И одиночество, словно ковид,

явится, будь ты хоть трижды привит.

Не торопись, на скамейку присядь,

мир не исправить, других не понять.

Гнётся берёза на голом яру.

Только и скажешь: «Не стой на ветру».

* * *

Обретаясь в земной круговерти,

приближаясь к тому рубежу,

что сказать мне о жизни и смерти?

Я о них ничего не скажу.

И Тому, Кто нас ловит на слове

и в конце задувает свечу,

как поведать о тайной любови?

Он-то в курсе — и я промолчу.

Над простором полей, над Непрядвой,

над великою Волгой-рекой

что ни молвишь, то выйдет неправдой

или правдой неполной, другой.

Уж без малого век за плечами.

Но, ступая в бессмертную тьму,

то, о чём мы так долго молчали,

ты не скажешь уже никому.