Сквозь помехи. Стихи. Алексей Пурин
Функционирует при финансовой поддержке Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации
№ 3, 2024

№ 2, 2024

№ 1, 2024
№ 12, 2023

№ 11, 2023

№ 10, 2023
№ 9, 2023

№ 8, 2023

№ 7, 2023
№ 6, 2023

№ 5, 2023

№ 4, 2023

литературно-художественный и общественно-политический журнал
 


Об авторе | Алексей Арнольдович Пурин (1955, Ленинград) — поэт, переводчик, эссеист. Стихи: «Почтовый голубь. Собрание стихотворений. 1974–2014» (СПб., 2015); «Ушебти: Стихи III тысячелетия» (СПб. — М., 2021); «Астры». М., 2021. Эссеистика: «Воспоминания о Евтерпе» (СПб., 1996); «Утраченные аллюзии» (СПб., 2001); «Листья, цвет и ветка» (СПб., 2010). Переводит немецких и голландских поэтов. Заведует отделом поэзии и критики журнала «Звезда». Лауреат премий «Северная Пальмира» (1996, 2002), «Честь и свобода» (1999), журналов «Нева» (2014) и «Новый мир» (2014). Стихи и эссе переводились на многие европейские языки. Предыдущая публикация в «Знамени» — № 4, 2021.



Алексей Пурин

Сквозь помехи

 

* * *

В вычурной Испании такое

странное барокко, как во сне,

запредельным чем-то беспокоя,

в роковой плывёт голубизне:

осознанье страшного наклона,

ощущенье холода в груди…

Подсознанье — это Барселона,

Пикассо, Эль Греко, Гауди…

 

А сознанье — это Апеннины:

вечные тосканские холмы,

те зеленоватые долины,

что к утру рождаются из тьмы

всякий день, — прямая антитеза

мистике, связующая нить

смысла: не Авильская Тереза,

а Франциск Ассизский, может быть.

 

…Для чего я этой ерундою

потчую читателя? К чему?

Каждый миг ему грозит бедою,

как и мне: обрушимся во тьму,

где не будет сладостного края —

Пиренеев, Альп и Апеннин,

Бежецка, Торжка, Бахчисарая…

Только Бог неведомый один.


На склоне лета

 

1

Сад рдеет барбарисом розоватым

на склоне лета, астр редеет рать.

Желать всего, ничем не обладать —

удел того, кто днесь не стал богатым.

 

Тот, кто не в силах глаз смежить на миг,

дабы великолепье ликов зримо

из темноты полночной, не из книг,

ему явилось, им самим творимо, —

тот глух и слеп, что конченый старик.

 

Часы его бездарны и пусты;

всё, что он видит, ложно и темно;

и для него, Господь, лишь камень Ты,

неодолимо тянущий на дно.

 

2

Пора, Господь! Был долог летний зной —
брось тень свою на гравий циферблата
и в кущи сада ветр впусти сквозной.

 

Пусть совершенным станет вертоград:
даруй ему сверх меры двое суток,
дабы добрал за этот промежуток
последний сахар щедрый виноград.


А кто за лето не построил дом —
тот одинок: он ночи переводит
на длинное письмо, читает, бродит
в огромном парке, мрачном и пустом,
где листопадом осень верховодит.


Гельсингфорс

 

В краю, где местного Гомера

соорудил пытливый швед*,

где сыро, пасмурно и серо,

где Свеаборга больше нет,

зато видна Суоменлинна

и Маннергейм сидит верхом,

три ночи нам не снились вина,

а только водка с коньяком.

 

Служил Евгений здесь когда-то,

царём наказанный весьма

сурово: нёс ерём солдата,

но вхож был в лучшие дома, —

там в те года струя лафита

струёй сменялася Клико —

и сим дворянство именито

справлялось с сумраком легко.

 

Увы, лафита нет в помине,

как и Свеаборга, мой друг, —

и зоркий финн в Суоменлинне

на Выборг зрит, тая испуг.

И не моё, конечно, дело,

но что-то с маршалом того... —

не толерантен: я бы смело

на финский перевёл его —

 

и звался б он Имёнёнтало

Каарле или как-то так...

Тогда бы всё на место стало —

и просветлел бы полумрак

полуполярной здешней хмури, —

и сеймом было бы вино,

нелиберальное в натуре,

любое впредь запрещено.

 

*  Вариант продолжения: «Хоть Даля вспомни для примера: / ни капли чванства
 в этом нет!» — А. П.


Четыре послания

 

1. «Tempio di Mecenate». Ottobre 2013

 

             Александру Леонтьеву

 

Тот ресторан легко найти на карте —

на Эсквилине, к замку Мецената

почти впритык, на Largo Leopardi

(его стишок я перевёл когда-то), —

конечно, в Риме, мудром без извилин —

и тем прекрасном (сказано не нами), —

но не прозренье раздобывший филин,

а Аннелиза (как не верить даме?!)

мне это посоветовала место:

великолепнейшая, дескать, паста...

Увы, искусство повара до жеста

уже свелось артиста иль гимнаста

на променаде: эй, гони монету! —

и лучшим блюдом оказалось вымя

коровье — пища нищих (слаще нету!)…

Так провели октябрь мы в Вечном Риме.


2. Голос в хоре

 

        Павлу Крючкову

 

                                    Пластинка должна быть хрипящей...

                                                                    Владимир Соколов

 

Дорогой переделкинский житель,

сквозь помехи расслышавший зов, —

посему собиратель, ревнитель

и хранитель живых голосов, —

бестелесных, но чудом звучащих

в этом мире, где гибель всерьёз

 

порождает в стихах настоящих

гармонический проливень слёз —

и дарит нас надеждою, ибо

твёрдо верим: ничей не забыт

голос в хоре, и символ наш — Рыба,

что, поправ немоту, говорит.


3. Скороходу

 

       Андрею Дмитриеву

 

В краю, где всюду жарят чебуреки

с тех пор, как завезли сюда оливы,

лозу, пшеницу и баранов греки,

благоразумны и неприхотливы, —

и где теперь так мало их осталось

(но греческую церковь не сломали,

как в Ленинграде), сказочно нам жралось,

пилось, спалось, гулялось, трали-вали, —

поскольку были мы ведомы — краше

не скажешь о Гермесе легконогом

(когда бы грек увидел игры наши!) —

далёко впереди бегущим богом.

 

                                        Коктебель, 2021


4. В Харьков

 

Лилии Семёновне Карась-Чичибабиной

 

В те года, когда политиканы

дров ещё не наломали, мы

здесь сдвигали звонкие стаканы

посреди сверкающей зимы.

 

Нагулявшись на Бурсацком спуске,

возвращались долго по Сумской —

нет, не только к выпивке-закуске, —

здесь стихи всегда текли рекой.

 

Под эгидой мёртвого поэта,

под его крылом, в его тени

здесь зимою расцветало лето

и камены теплились огни.

 

Вам спасибо, бережные руки,

и тебе, сердечное тепло!

Многих лет!.. Не то помрём со скуки

и повсюду воцарится зло.

 

И, друзья, доверимся надежде,

что когда-то кончится раздрай —

мы приедем в гости к вам, как прежде, —

лейся, песня! скрипочка, играй!


Премия «Поэзия»

                          По поводу «лучшего стихотворения 2021 года»

 

О доблестях, о подвигах, о славе...

И вот те на — грошовый дыр бул щыл, —

и наплевать ликующей ораве

на всё, что ею пущено в распыл —

 

на доблести, на подвиги, на славу,

на Божий мир и на родную речь, —

на то, что достаётся нам по праву,

на то, что нам завещано беречь, —

 

и скачет обезьянка с голым задом

(нет, бело-ало-белым — чтоб смешней),

храм аониды сделав зоосадом, —

и блудетляне радуются ей.


* * *

 

              «И была ли при этом победа, и чья…»

                                                                         А. Фет

 

Не здесь, не сегодня, а, скажем, тогда,

когда многобожья мерцала звезда

и был бы, к примеру, я царь Адриан,

а не из понтийских простых поселян, —

 

тогда бы навряд ли хотелось бы мне

по смерти кататься в небесном огне,

что ваш Аполлон, или в тёмной ночи

струить, как Арес, ледяные лучи.

 

Пусть вечно играет лозой Дионис.

Курьером-Гермесом мы б не нанялись.

Амуром — тем более — с тысячью жал.

И Нилом Великим бы я не лежал.

 

Пусть гонит на скалы полки Посейдон —

зачем мне его перламутровый трон?

Пел лебедь Шеншин, что прекрасней ничья —

и стать мне хотелось бы богом ручья.

 

Чтоб лань припадала к журчанью губой.

Чтоб свод надо мной зеленел голубой.

Чтоб Дафнис и Хлоя вблизи обнялись.

Чтоб к зеркалу влаги склонился Нарцисс.

 

Санкт-Петербург



Пользовательское соглашение  |   Политика конфиденциальности персональных данных

Условия покупки электронных версий журнала

info@znamlit.ru