|
Об авторе | Владимир Владимирович Аристов (6.07.1950, Москва) — поэт, прозаик, эссеист и ученый-математик, доктор физико-математических наук. Окончил Московский физико-технический институт. Заведующий сектором кинетической теории газов Вычислительного центра РАН и профессор кафедры высшей математики факультета кибернетики МИРЭА. Автор пятнадцати книг стихотворений, двух романов и пьесы. Премии: им. Алексея Кручёных (1993), им. Андрея Белого (2008), «Различие» (2016). Предыдущая публикация стихов в «Знамени» — № 7, 2020. Живет в Москве.
Владимир Аристов
Строительство театра
* * *
«Незнаменитым быть красиво» —
слова поэта я вспомнил, когда в провинции блуждал
и видел людей, чьё имя не написано на лбу,
а хранится, словно не подозревая, в сокровенной глубине.
* * *
«И заснул с открытыми глазами»
Лев Толстой
Тебе оставили перо, бумагу
И разрешили думать
Но что бы ты ни написал
Всё кажется: ты почерком своим
Зачёркиваешь правду
И кружатся какие-то бессмысленно слова:
«Жратва» и «жатва»
И перед зрением
Какая-то затоптанная каблуками
Неясная гравюра Пиранези
Музыка дана, но пополам с половой
Порезы совести, но кровь не бежит
Но это не сердце —
Раны не рубцуются
Сон лечит, но лишь во сне
Там где где-то лежит и хранится слово «любовь»
Остафьево
МК
На древней карте обозначен был «Руин Троянский»,
Но сколько ни искали, его мы не нашли
Быть может, его ещё застали пионеры
Которые вселились в лето 30-х
В барские покои
Где какой-то Жуковский с Вяземским каким-то говорил
Чья тёща Прасковья Юрьевна Гагарина —
нам, пионерам почему-то по секрету
сообщили —
Первая из всех женщин
воздухоплавно
спустилась на здешние цветущие луга
8-го мая 1804-го на монгольфьере
(вначале я не понял, откуда там «монгол»)
тогда был май, а ныне август 30-х
и в спальне ночью видя лишь
контуры соседних кроватей
и почти не видя
спящих моих товарищей, утомлённых
пионерским отдыхом дневным
я думал лишь о том, как отсюда
медленно взлететь выше ночного неба
на стратостате неземной конструкции —
вы приземлялись — мы уходим ввысь
сегодня днём, играя в прятки, пытаясь
скрыться от пионер-водящего
я обнаружил за кустами у ограды
каменные обломки
за ними я укрылся
и вдруг подумал, что сейчас хочу
стать неподвижным и для других
невидимым
окаменеть, словно вот эти части
когда-то целого, а ныне напоминавшие
обломки какого-то рухнувшего коня
Я вспомнил — нам говорили — где-то здесь
в усадьбе бывшей — есть утерянные камни
когда-то привезённые из Трои
пионервожатую тогда спросили, не расслышав, кто эти «трое»
но она сказала «Троя», а не «трое»
хотя толком не знает или не помнит
и стала что-то спутанно, хотя и кратко
объяснять
в памяти у меня осталось только слово «гнедич»
она ещё сказала про троянского коня
и на этом смолкла
я смутно вспомнил, что этот конь был деревянный,
но если это был он
то сейчас окаменел
но что сейчас нам эти камни
все, кто укрылись там внутри коня —
вас я сделал легче воздуха
и на этих руинах невесомых —
нет, наоборот весомых вверх и ввысь
вы оторвались от земли и на коне окрылённом исчезли в летнем небе
я замер так, так спрятался тогда
так скрылся в густой траве и в тенях у ограды
что меня искали всем отрядом, но не нашли
Строительство театра
Неповторимая изнанка бытия
И сколько бы ни продавалась
На толкучем рынке
Овчинка детской памяти
Всё ж возвращается к хозяину.
Постройка декораций и лесов
Театра нет ещё
Есть шёпоты и недоверие
Возможен ли
Когда слагаемые каменные так
медленны
Когда лишь воздух
создаёт пространства
И ниши незаполненные
облекаются
Пустым людским вниманием
Когда по воскресеньям
Стройка стоит
Зеркальный чёрный вар — в котлах
И там играет небо в облаках своих
Послеобеденного ожиданья
Есть будний час вечерний
Когда театр храмовый
Несозданный из детского доверья
к будущему
И недоверья к настоящему
В вечерний сумеречный час
Вдруг прекращается работа
И все стремительно и чинно
расходятся
Тогда созданья больше нет —
Оно завершено
И остаётся детям драма невероятной
силы
Ведь повторение мига неповторимого
И есть твой нестройный, но уже построенный театр
Источник
Безымянный, как этот камень в основе стены
Избавление от любимого имени во имя храма
Ты стоял, и день становился солнечным камнем
Запах хмеля не так избавляет от памяти
Как решимость твоя исчезнуть в других
Не гордыня и не отсвет торжественный
за поворотом реки твоей речи
То, что я не пытаюсь понять, а знаю, что буду
Добывать неисточимое имя твоё из этого дня
* * *
По улицам запутанным посёлка мы
бродили
Вспоминая Подорогу
и в глубине скрещённых улиц
смутно различая
сперва едва заметный посторонний шум
и крики «Горько!»
далёкие, как паровозные гудки
Но голоса оттуда угрожающе и тихо призывали
нарастая медленно
приблизившийся праздничный скандал
гремел осколками оркестра
саднил, как звуковая рана
так за забором незаконная наверно
жизнь тлела в отдаленьи
рождая звук
и слово, похожее на «Горький» на устах
или то было имя наполовину
незабытого писателя
иль только две-три строки
самомеморий
на сайте «Горький» — месте для философов
в этот день лета
* * *
…Так статуэтка Свободы
оттиснутая на принтере 3D
и с надписью на основанье «Made in China»
Стоит среди собратьев и сестёр
одна одна одна ещё одна
в прозрачном duty-free
где-то в аэропорту сквозном
в неслышном шлейфе звуковом
вслед за колёсиком от чемодана прошедшей стюардессы…
* * *
Оператор компьютера
Кто опишет истаявшую твою роль
Смутно слышится позабытый coprocessor
И поверженный рубашкою вверх
перфокарточный, вероятно король
Ты остался в той камере времени
В халате нетронуто
Неприкасаемо белом
Онемев, онемив добровольно себя
Ты один из немногих и из многих
где ты не один
Если ходишь ещё вечерами по
отмеренной камере
То я хотя бы отчасти —
Твой распечатанный отзвук шагов
* * *
Ты уснул за рулём неподвижной машины
Но приснилось тебе, что она медленно шла
Пробудилась её материя нежная, когда ты заснул
С пожеланием сна обратилась она к тебе с венком из неузнаваемо
благоуханных растений
| 
