НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Форпост империи

Василий Авченко. Дальний Восток: иероглиф пространства. Уроки географии и демографии. — М.: Издательство АСТ, Редакция Елены Шубиной, 2021.

Владивостокский писатель и журналист Василий Авченко продолжает важную работу по расширению географии нашей страны, вернее сказать, по борьбе с белыми пятнами, которые последние пару десятилетий быстрее, чем раньше, образуются на ее культурно-географической карте. Далекий для европейской России Дальний Восток снова выходит к читающей публике из «слепой зоны», и во многом это заслуга именно Авченко. Начиная с «Правого руля», появившегося в 2009 году, он заново открывает для нас этот край. Работает он активно, судя по его текстам — азартно, с любовью, книги его известны и оценены, их можно увидеть в длинных и коротких списках значимых литературных премий.

Творчество Авченко — не столько попытка самовыражения, сколько служение любимому краю и слову, и это можно считать добрым примером для молодых литераторов, часто заменяющих писательство «криэйтив райтингом».

И вот теперь новый документальный роман о Дальнем Востоке. Писатель постарался объять значительную часть новообразованного гигантского ДВФО, выпадают из книги разве что Якутия с Бурятией, втиснутые в федеральный округ довольно искусственно. А название указывает на задачу уместить смысл и значение этой огромной территории в одном понятном образе, в одном собранном из важных смысловых ключей и элементов иероглифе, который можно будет легко запомнить, изобразить и прочитать.

Илья Лагутенко (музыкант из группы «Мумий Тролль» и соавтор Авченко по одной из книг) сказал, что Авченко занимается очень важной темой идентификации Дальнего Востока. Для постперестроечной России вопросы самоидентификации и формирования регионального имиджа остаются трудными и болезненными. И задача Авченко — насущная, хотя величина и неподъемность ее могут испугать. Но, с другой стороны, кому, как не литератору, браться за нее?

«Безъязыкая периферия», «провинция в кубе», «испытательный полигон», «Россия, возведенная в высшую степень», «сверхРоссия», «передовой рубеж обороны и наступления»… Как мы можем воспринимать Дальний Восток? — спрашивает Авченко, предлагая нам эти и многие другие определения.

Получилась книга на полтысячи страниц. Она состоит из главок, разбитых на блоки по принадлежности к стихиям: «Можно попробовать понять Дальний Восток через стихии: суша, море, тайга, воздух, огонь, слово…».

В Древней Греции мир образовывали, как предложил Эмпедокл, четыре элемента или стихии, у китайцев их пять (У-син), Авченко творит свой Дальний Восток из шести. Именно творит — с любовью и восхищением с самого начала, с первобытного хаоса, с того момента, когда вся эта территория была еще пуста и безвидна. А потом там появляются первочеловеки, первопроходцы, настоящие мифические гиганты, отделяющие небо от земли и являющие нам очертания Камчатки, Чукотки, Сахалина. Бекетов, Москвитин, Дежнев, Хабаров, Атласов… Да, история края как будто начинается в XVII веке, с приходом русских, но не стоит придираться, «это не учебник и не диссертация», уточняет автор.

И даже не роман. Это кажется настоящей мифологией Дальнего Востока. И одновременно увлекательно написанной энциклопедией. Современная мифология, основанная на фактах.

Итак, землепроходцы, эти несоразмерные людям существа, сделав свое дело, быстро уходят в сказочное прошлое. Настоящими творцами дальневосточного пространства становятся уже вполне человеческие фигуры вроде Невельского или Муравьева-Амурского. Наступает эпоха героев и демиургов, длящаяся почти до самых девяностых ХХ века, на которых мифология и заканчивается.

В первом блоке Авченко набрасывает общий портрет территории, названной им «архипелагом Джетлаг». Этот литературный топоним намекает на синдром смены часового пояса, но даже если в сознании читателя он отсылает к  зловещим Дальлагу или ГУЛАГу, это не должно нас пугать: войны и лагеря, происки врагов и суровость климата — все идет на пользу образу. Затем населяет землю, море и небо, уделяет шесть глав (отдельный смысловой блок) большим и малым войнам и героям этих войн. И заканчивает теми, кто прославил Дальний Восток словом (кстати, к началу лета в издательстве «Молодая гвардия» у Авченко вышла отдельная книга о литературных первопроходцах Дальнего Востока).

Героев необычайно много, книга просто пестрит фамилиями, биографиями, цитатами и фактами. И читается все это медленно, с удовольствием — Авченко имеет дар пробуждать интерес к теме и находить захватывающий материал, поэтому постоянно отрываешься от книги, чтобы погуглить и увидеть портрет персонажа или его стихи, взглянуть на географическую карту, даже проглотить по-быстрому упомянутую автором книгу или фильм. Я, например, вприкуску с «Дальним Востоком» неожиданно для себя прочитал гончаровский «Фрегат “Паллада”», первую книгу о Штирлице, работавшем во Владивостоке, посмотрел «Великолепную семерку», поскольку там играет оскароносный потомок самых богатых приморских купцов Бринеров.

Герои прокладывают маршруты в глухой тайге, водят корабли и управляют самолетами, гибнут в сражениях и сочиняют песни. «Идеальное пространство для Большого Дела, Дальний Восток притягивал пионеров. Тут всегда есть чем заняться: прокладывать Транссибы, БАМы и Севморпути, основывать города, бороться с собой и природой».

Вадим Нестеров в рецензии на сайте «Горький Медиа» считает, что, несмотря на заявленную автором попытку понять, «в чем смысл и суть Дальнего Востока», «книга, при всей годности собранных в нее очерков, с точки зрения осмысления региона — рассыпается. Единого трактата со сквозной логической линией не получилось, получилось лишь “собранье пестрых глав”».

Нестеров не то чтобы ошибается, он просто глядит с неправильной стороны, ища полноценного осмысления пространства. Действительно, немного жалко, что на таком перенаселенном в этой книге Дальнем Востоке за людьми и их деятельностью почти неразличимо само пространство, упомянутое в названии, такое большое и разное, сам вмещающий и кормящий человека ландшафт. Мир в этой книге состоит лишь из людей и для людей, а между тем, по словам путешествовавшего здесь Чехова, этот «берег весело зеленеет на солнце и, по-видимому, прекрасно обходится без человека».

Но логика мифа другая, чем логика учебника или диссертации. По выражению известного историка культуры, «миф обеспечивает “уютное” чувство гармонии с обществом и космосом»¹ . Связывая нас с длинной чередой славных предков и их деяниями, миф позволяет нам называть себя настоящими людьми, по праву занимающими свое место на своей земле, задавая нам направление движения.

Некоторые рецензенты указывают на то, что многолюдье персонажей излишне, что автор слишком заваливает читателя фактами, биографиями людей, городов, кораблей, что в какой-то момент все это мешается в голове в кашу. Но список героев и должен быть внушительным — чем больше, тем лучше. Тем крепче будет связь с ними и с землей, на которой они жили. Тем больше вероятность, что Дальний Восток не опустеет и не отвалится от тела страны.

Постепенно становится ясным и образ Дальнего Востока, предлагаемый нам автором. Во вступлении Авченко как будто сомневается в нем: «Непросто поверить, что Дальний Восток — такое же наше, как Волга или Вологда, что здесь можно просто жить, а не выживать, бороться, покорять, нести вахту». Однако к финалу это пространство окончательно принимает форму сурового форпоста великой империи на Тихоокеанском побережье, и автор уверенно заявляет: «куда мы денемся с выпавшей нам передовой? Порученный тебе участок фронта оставлять нельзя. Как не оставил его сталинградский сержант Путилов, перед смертью зажав зубами перебитый телефонный провод».

Пусть и трудную, опасную роль отвел своей малой родине Авченко, но, как отмечают в своих работах некоторые социологи, на Дальнем Востоке «в пространстве “внутрирегиональной коммуникации” продолжает транслироваться образ “форпоста”, “крепости России на Востоке”»² . Книга упорядочивает и придает законченную форму уже существующим и работающим социальным установкам.

Поможет ли этот образ остановить отток населения? Пока ВЦИОМ сообщает, что 70% молодых людей в возрасте от 18 до 24 лет планируют переехать оттуда в другие регионы России. Захотят ли они оставаться жить «на огневом рубеже» в режиме бесконечного подвига?

И может быть, в эпоху, когда в Тихом океане образуются новые материки из мусора, Колыма (заслоненная в книге интереснейшей фигурой Билибина) изменила свой природный карбонатный состав на техногенный сульфатный, а донные отложения бухты с гордым византийским названием Золотой Рог из-за загрязнения насыщены ядовитыми веществами, смысл и образ пространства Дальнего Востока должен быть несколько шире, чем гордая крепость с поднятым флагом? На передовой-то некогда думать о пейзажах и экологии.

В этом можно спорить с автором, но нужно признать, что с поставленной перед собой труднейшей задачей он справился прекрасно.

Илья Кочергин

1  Е.М. Мелетинский. Миф и двадцатый век.

2 Ю.М. Маркина. Имидж региона и региональная идентификация населения Дальнего Востока России: социологический анализ.