Об авторе |  Александр Дергунов родился в Москве в 1968 году. Окончил МАИ, работал разнорабочим, предпринимателем, преподавателем. Имеет степени к.э.н., MBA Лондонского университета, ряд патентов и изобретений.

Автор романов «Элемент 68» (ЭКСМО, 2019) и «Простые правила обмена» (готовится к выходу в издательстве «Время»). Лауреат Волошинского фестиваля (2017), премия Э. Хемингуэя (2019).

С 2003 года живет в Киллалу (Канада) и в Москве. Предыдущая публикация в «Знамени» — рассказ «Книга масок» (№ 8 за 2019 год).

Александр Дергунов

Когда

рассказ

У этой истории хороший финал.

Софи нашла Петра незадолго до конца света.

Метались люди, обреченно орал скот, вертикальный мир уплощался, подрезанный у основания слоем наступающей воды.

Ковчег не прибыл. Люди искали укрытия на верхних этажах домов. Петра теснили от подъезда, когда тонкие пальцы перехватили его запястье. Коленка в зелени, оранжевые кеды под голой щиколоткой. Поднять глаза он не мог, загипнотизированный спиралями потока.

— Нам туда, — сообщил женский голос.

Носок кеда указал на бетонный гараж.

— Дом безопаснее, — тянул Петр к блочной пятиэтажке.

Софи дернула в свою сторону. Паника — это эффект замещения личной воли инстинктом толпы. Петр покорился женскому голосу с тем же безразличием, с каким до того дал себя оттеснить от спасительной двери. Шагал за женщиной так же равнодушно, как ехал этим летом к ближнему морю. На дальние берега физика-ядерщика не выпускали.

Добрались до гаража. Плоская крыша. Черный толь. Петр снял кроссовку и измерил расстояние до воды — две ступни сорок третьего размера. Полторы — при повторном измерении.

— Вода прибывает, — сообщил он.

Спутница топталась босиком по нагретой днем крыше, словно прощупывала топкий толь пальцами.

— Мы захлебнемся! — крикнул Петр.

— Не гляди вниз, — посоветовала Софи.

Он рассмотрел женщину. Глазастая. Контрастные брови под светлой челкой. Родинка рядом с соском образует двойную звезду — Софи просушивала тунику, размахивая ею, как пестрым полотнищем, переламываясь в пояснице, раскачиваясь все шире и ускоряя ритм. Ее волосы, груди, удлиненная закатом тень мотались из стороны в сторону. Петр отвел взгляд.

Щелочной горизонт растворял шар солнца в комок оранжевой слизи.

— Здесь погибнем, — оценил мужчина. — Надо было бежать на дом.

— Нет, — сообщила Софи.

Он промолчал.

— Дома нет, — добавила спутница.

Он обернулся. На том месте, где возвышалась пятиэтажка, торчала арматура. Бурлила вода. Петр не зарегистрировал в себе никаких эмоций. Переживания этого дня превосходили диапазон доступных измерений.

Софи натянула тунику и замерла, раскинув руки навстречу солнцу. Ветер набился в широкие рукава. Женская тень перевалила за край крыши и свесилась головой в воду. Закат выцвел. Тень распрямила шею. Вытянулась в струну, уже не нуждаясь в ступенях между крышей и плоским миром вокруг.

Потоп ударил Петра в ногу. Тонкий слой воды, но за его прикосновением ощущалась мощь океана. Так хулиганы посылают вперед борзого шкета, прежде чем предъявить жертве претензии.

Петр прижал Софи к себе.

— Не бойся.

Морщинистым ртом поток дожевывал дневную добычу. Вода погладила Петру лодыжку: «Теперь твоя очередь». Он шире расставил ноги. Потоп дернул настойчивее: «Последнее слово». Приговоренный молчал. Течение выбило крышу из-под ног.

Петр протянул руки к Софи, однако та оттолкнула физика. Он завалился на спину, но не захлебнулся. Ударился о борт плоскодонки. Софи запрыгнула следом. Возчик сидел к ним спиной на единственной банке. Софи опустилась на дно лодки. Петр улегся ей на колени. Прижался ухом к теплой жизни.

Летняя недоночь. Небо шумно плещется между бортов, переливаясь через край при сильных порывах ветра. Прореха в лоскутном покрывале туч пропиталась луной. Софи положила Петру на лоб ладонь. Страх растаял. Он видел свое отражение в женских глазах, но теперь знал, что спит.

Очнулся на сухом берегу. Запеленутый в тепло. Лодка пропала. Софи — рядом.

— Сколько времени я проспал?

— Не спрашивай меня про время.

Она стянула со спутника свою тунику, закинула руки вверх, как для прыжка в воду, и вынырнула из ворота растрепанной головой.

— Пою новый день для моего героя, — засмеялась она и, приложив кулак к губам, издала трубный звук.

Этим звуком Софи будила Петра каждое утро. В их городской квартире нашлось несколько женских вещей — она не слишком заботилась о нарядах. Были там еще чайник, кровать-полуторка и место ровно на один комплект необустроенного счастья. Выкинули часы — по просьбе Софи. Петра уволили. Сопротивляемости организма не хватило даже на запой. Его сковал паралич ненужного человека.

— Разве тебе плохо сейчас? — удивлялась Софи.

Расплющив щеку, Петр рассматривал двойную звезду спутницы с расстояния в одну ресницу.

— Сейчас хорошо, — соглашался он.

— Живи в настоящем.

— Мужчина должен обеспечивать будущее.

— Оно тебя об этом просило?

Софи жила одним днем, и казалось, этот день бесконечен. Петр не помнил ее спящей. Не видел уставшей. Иногда Софи застывала в позе цветка и так могла сидеть часами. Почти не ела. Да и он с ней про еду забывал. Спасался от полураспада в кольце женских рук.

Часто Софи выходила гулять одна.

— Ты надолго? — интересовался Петр.

— Я рядом.

Это могло означать и пять минут, и час. Она всегда возвращалась. Выгребала из коричневой торбы счета за гостиницу в Ленинграде, билеты на самолет в Рим, запах моря.

Петр понятия не имел, зачем и где собирала Софи этот мусор, — за час не то что до Питера, до вокзала не добраться. На всякий случай ревновал:

— Сколько мужчин у тебя было раньше?

— Ни одного, — ответила Софи.

— Противоречит результатам измерений, — констатировал Петр.

— И после ни одного не будет.

Софи обладала нечеловеческим свойством не обижаться.

Если кончалась еда, Петр ездить бомбить. Разбил вдребезги две машины. «Копейку», одолженную у приятеля, и другую. «Жигули» оказались гораздо прочнее, зато иномарка стоила ровно одну квартиру.

Не успел Петр открыть рот, как Софи выпалила утешение:

— Наконец поменяем жилье.

— Ты смеешься! — Петр рухнул на диван. — Я бомж.

Он тогда не успел удивиться подозрительной осведомленности спутницы.

В тот же вечер собрал вещи.

— Переезжаем? — радостно воскликнула Софи, увидев коробки в коридоре.

Петр промолчал. Что можно объяснить женщине, живущей не касаясь земли?

— Давай поедем сюда, — Софи показала разворот глянцевого журнала. — Свободна. Смотри, какая картина на стене.

Петр застонал.

— Ты издеваешься? Читай цену.

Софи взглянула на страницу. Произнесла:

— Один клад.

Замолчала, по своему обыкновению устремив взгляд за окна. Сообщила через час:

— Завтра нароем.

— Помоги донести коробки, — попросил Петр.

Спустились на лифте. Забили барахлом салон битой «копейки» — машину пришлось выкупить. В последнюю ночь пытались заснуть на полу. Петр ворочался и скрипел паркетом, пока Софи не приняла его голову на колени. Стало спокойно, как в день их встречи.

— Я тебя завтра увижу? — спросил, засыпая, он.

— Завтра не бывает.

Опять наврала. Проснулись на рассвете. Петр бросил ключ в почтовый ящик. Софи села за руль. Он даже не спросил, куда едут. Тихо подчинился, как при первой встрече. Решил, что у Софи есть родня с избытком квадратных метров.

Выехали за город. Миновали Волоколамск. Пролезли через дырку в ограде заброшенной усадьбы. Спустились в одичавший парк. Софи воткнула в дерн лопату.

— Здесь. Я видела.

— Давно?

— Сто семь лет по-вашему.

— А по-вашему?

— По-моему, надо копать.

Земля поддавалась легко. Денег хватило на покупку двухкомнатной и гаражного места. Охранники кондоминиума долго не признавали за старыми «Жигулями» права на въезд. Нашлась работа в родном НИИ. Грузчиком. Специалисты по реакторам стране не требовались, а подсобным рабочим платят регулярно. Оклад размером в одну квартплату — это лучше, чем ничего.

Избыток средств нищие вкладывают в надежду. Петр разработал научный подход к «Спортлото». Конечно, выиграл. Спасибо Софи, отыскавшей под диваном завалившийся билет.

— Теперь свадьба, — заявил Петр.

— Зачем? — не поняла Софи.

— Быть с тобой навсегда, — ответил Петр.

— Будь со мной сейчас, — попросила Софи, — это гораздо дольше.

Петр настаивал. Просил подумать о детях.

— Только медленно, — согласилась она.

— Не сегодня?

С того вопроса Петр сменил в прихожей три календаря.

— Сегодня, но не сразу, — ответила наконец Софи. — Мальчик. Дочки. Счастливая семья. Фотографии в хронологическом порядке. Начнем немедленно.

— Я готов, — ошибся Петр.

Софи отвезла его на другой конец планеты. Физик снова следовал за жен­ской рукой. Дорога. Самолет. На перекладных по Европе. Экскурсовод Софи знала каждую картину. Каждый артефакт. Ссылалась на источники: «Я видела. Он сказал».

Ей говорили Шоу, Гюго и Констебль. В женских зрачках отражались блеск короля-солнца, возведение пирамид и смерть Иуды. О распятии Софи говорить отказывалась. Об остальном — сколько угодно. Чем именно прельщала мужчин Клеопатра, как сводила с ума Елена Прекрасная — это легче показать, чем рассказать.

Петр верил. Не ловил спутницу на противоречиях. Лишь поинтересовался однажды, когда Софи-Далила под утро забрала всю его силу:

— Сколько же тебе лет?

В ответ — рассеянная ласка.

Петр отстранил ее. Приподнялся на локте. Он никогда не видел паспорта спутницы. Так получилось, что даже пограничный контроль проходили раздельно. Софи просто пропала, и села рядом уже в самолете.

— Сколько тебе лет? — упрямо переспросил он.

На лице собеседницы отразилась тревога. Потом обреченность.

— Мне восемнадцать.

— Ты врешь, — Петр тряхнул женщину за плечи. — Почему ты все время врешь?

— Вру не я. — Софья села.

Бутон лотоса. Спина прямая, колени вразлет, чаши рук наполняются.

— Давай наконец, серьезно поговорим, — не позволил ей Петр уйти.

— Прости, но у меня нет времени.

— Нет времени? На меня? — опешил он.

— Нет времени вообще, — произнесла Софи. — Я давно живу вне. Как первые люди в раю. Змей не дал Еве яблоко. Он нашептал слово «завтра». Миф о том, что хорошо будет потом. И люди, бросив что имели, устремились к следующей ступеньке. За ней оказалась другая — и далее бесконечные «после», закрученные в колесо желаний. В нем с тех пор и бегает человек. Как жадная белка.

— Это миф, — отстранился Петр. — Я же серьезно спрашиваю.

— Если серьезно, то время — это дополнительное измерение. Субъективного времени не существует, как не существует субъективной длины или ширины. Ты же не стареешь, перемещаясь вдоль осей физического мира? Можешь поехать из точки А в точку Б, а потом вернуться. На оси времени ты видишь только одну точку «Завтра», как ослик видит морковку, подвешенную перед мордой. Неспособность человека осознать счастье текущего момента делает его рабом колеса. Я сумела остановиться. Это как спрыгнуть со скорого поезда и увидеть мир застывшим.

Разговор происходил в гостинице одной из экваториальных стран. Рано утром, за час до важной встречи. Петр не очень понимал, как здесь оказался.

— Работа, — пояснила Софья. — Для тебя есть дело.

Физик смотрел на поднимающийся из песка город и не мог поверить, что здесь можно жить. К тому же он не любил кальян. Работодатели не настаивали. Два европеизированных мужчины — седой и бородатый. Костюмы. Золото. Очень корректный переводчик. Для Петра копию контракта отпечатали на русском языке. Он сперва отказался. Такие деньги не платят за работу, разрешенную законодательством.

— Хотите больше? — спросил седой.

Бородатый замахал руками и сердито заговорил. Переводчик вопросительно посмотрел не седого. Тот пожал плечами. Петру перевели. Надо соглашаться. Выбора все равно нет. Физика вывезли через десяток стран, и искать здесь никто не будет. Лучше по-хорошему.

Петр взглянул на Софи. Она замерла с отсутствующим взглядом и, казалось, не имела к беседе никакого отношения.

После того как он поставил подпись, ему вручили кредитную карту и очень дорогие часы.

— Кто ты? — кричал Петр в номере. — Где мои документы?

Он схватил торбу Софи — единственную вещь, которую та таскала с собой все годы их знакомства. Оттуда посыпались бумаги, паспорта, фотографии. Петр поднял. Дело номер. Его фото. Послужной список. Тема диссертации. Несколько листов под грифом «Совершенно секретно». Если бы их задержали на границе, то это пожизненно.

— Ты меня украла? — устало опустился на кровать он. — Работаешь на разведку? Не ври, теперь понятно, почему ты выбрала из толпы меня, зачем за нами прислали лодку. После ты дождалась снятия секретности и меня вывезла.

— Успокойся, — попросила Софи. — Я не шутила. Живу вне времени. Попробуй понять. Для меня день нашей встречи и сегодняшний день — это один и тот же момент. Я только что встретила тебя и привела сюда, потому что в песках дышит на ладан древний реактор. Одно неверное решение — и он рванет. Это будет конец света.

— Ты хочешь чтобы я поверил? Доктор наук?

— Как доктору тебе сложно, — согласилась Софи. — Веришь, что расстояние — функция времени, а прямая — это кратчайший путь между точками. На самом деле, твои прямые из десятимерного пространства выглядят каракулями. Не будь ты доктором, мог бы шагнуть с затопленной крыши прямо сюда. Но ты слишком умный.

— Шпионка, — твердил свое Петр. — Твои коллеги устроили аварию. Ведь знала про происшествие раньше, чем я рассказал.

— Знала в тот же момент. Других для меня не существует.

— Заранее зарыла деньги на квартиру, чтобы я оказался должен, — распутывал он загадки.

— Их закопали бывшие владельцы усадьбы. Нетрудно увидеть, если отойти подальше по оси, перпендикулярной времени.

— А лотерея? Как ты угадала пять номеров? Думаю, выкупила выигрышный билет по завышенной цене. Так делают, чтобы отмыть деньги.

— Я знаю результаты всех лотерей, — заявила Софи.

— Не верю, — сказал Петр.

На лице его отражалась настоящая мука.

— Самое ужасное, — произнес он и замолчал, не решаясь сформулировать. Потом собрался с силами: — Самое ужасное, что ты никогда меня не любила. Лишь выпасала как барана на выгоне. Я бы простил сейчас все за шанс поверить в твою искренность. Продай меня в рабство, но помоги поверить.

— Я люблю тебя, — заявила Софи. — Счастлива любить человека, который спас мир.

— Не говори глупостей. Я ничего не спас. Еще. Ты не могла полюбить меня много лет назад за то, что я сделаю в будущем.

— Ничего не понял, — вздохнула Софи. — Ты сначала починил реактор, а потом я полюбила тебя. Точнее, эти два события продолжают происходить, но ты не способен это видеть. Не бойся. Мы обнимаемся сейчас на крыше, залитой водой. Я повторяю: «Не бойся».

Софи застыла, устремив взгляд на далекие пески.

— Вернись, — схватил женщину за плечо Петр.

Она вздрогнула.

— Где ты была?

— Везде, — ответила Софи.

— Где ты сейчас? — изменил Петр формулировку.

— Помогаю одному человеку.

— Зачем?

— Потому что я вижу, — объяснила Софи. — Трехмерный мир из десятимерного выглядит плоским. Я все вижу, как птица, летящая над равниной. Зрячие сострадают. И обязаны помочь.

— Ты теперь с другим человеком? — спросил Петр.

— Я со всеми людьми, — ответила Софи.

— C мужчиной, — уточнил Петр. — Любишь его?

— Спасаю. Тебе же помогло.

Петр схватился за голову.

— Все время мне врала.

— Подождем, — согласилась Софи. — Починишь реактор, поверишь, что люблю тебя. Ты женат. Прекрасные дети. Мировое признание. Неудачи кончатся.

— Когда? — выкрикнул Петр. — Когда?

Он постучал по циферблату новых часов.

Софи побледнела.

— Я же просила не произносить этого слова!

Она выбежала в ванную и засунула руку под холодную струю.

— Не касайся меня часами. Выкинь, — просила она.

— Когда! Когда! — кричал Петр мстительно, как мучают жертву злые мальчишки.

Дверь хлопнула. Софи исчезла. Жизнь закрутилась. Понедельник — пятница. На новогоднем банкете он встретил обычную женщину. Работодатели оказались вменяемыми людьми. Петр долго выпытывал правду о Софи, но те лишь удивленно переглядывались.

Завершив контракт, Петр вернулся на родину. Увлекся физикой времени. Доказал невозможность женщин, живущих независимо от часов.

Строго говоря, время подтвердило правоту Софи. Теория струн и гипотеза десятимерного пространства давно признаны научным сообществом. Принцип суперпозиций допускает существование объекта в множественных точках пространственно-временного континуума. С этим герой труда Петр согласился. И почти поверил в жизнь Софи вне времени и в искренность ее любви. Вторая гипотеза казалась физику гораздо важнее.

Однако современная наука несмотря на успехи в технических областях, все еще не способна преодолеть психологический парадокс вневременной гипотезы. Ученым очевидно, что человек разумный физически не способен сострадать всему человечеству, а следовательно, обречен на гибель при взгляде на мир с гипотетической оси, перпендикулярной линии времени. Так разрывает внутреннее давление космонавта, покинувшего станцию без скафандра.

Доказав эту гипотезу, Петр вспоминал приключения с Софи как банальную шпионскую историю, а потом и вовсе забыл. Смутно вспомнил потоп лет через сорок после отложенного конца света.

Смотрел телевизор. Репортеры любят показывать бегущую толпу. В другой стране. Наезд камеры. Пострадавшие крупным планом. Женщина выводит раненого, тащит наперекор общему движению, но ни с кем не сталкиваясь, словно знает чужие траектории наперед. Ее лицо показывают крупно. Удивительно похожа на шпионку. Чужие страдания вокруг.

Разумный человек Петр выключил экран.

У этой истории драматическое начало, если неважно, с какой стороны читать.