|
АРХИВ
Геннадий Шпаликов
На бланках телеграмм
Геннадия Федоровича Шпаликова (6 сентября 1937, Сегежа, Карельская АССР — 1 ноября 1974, Переделкино, Московская область) представлять читателю нет необходимости: фильмы, поставленные по его сценариям, давно вошли в золотой фонд отечественного кино, книги тоже достаточно регулярно переиздаются. Однако стихотворения, написанные в последний период жизни, когда Шпаликов фактически не имел собственного угла, собранные и переданные после смерти автора Юлием Файтом в Музей кино (фонд 204), а также стихи, сохраненные Эллой Корсунской (там же, фонд 91), до сих пор опубликованы не полностью. Надо отметить, что за 1973–1974 годы написана почти половина от общего объема стихов Шпаликова — они записаны на бланках телеграмм, на случайных листах, в черновых общих тетрадях и иногда с трудом поддаются реконструкции.
Публикуется с разрешения правообладателей. Публикатор благодарит хранителя рукописного фонда Музея кино Елену Долгопят за организацию работы в архиве, а также Вячеслава Попова за помощь с расшифровкой отдельных автографов.
* * *
Была в Татарово на пристани
Такая к вечеру тоска,
Что ветер книгу перелистывал,
Страницу нужную искал.
Нас через реку крыли матерно, —
Слова отдельные слышны, —
Там ожидали тоже катера,
Но только с нашей стороны.
1974
* * *
Там, за рекою, лошади бредут, —
Они на том, а я на этом берегу.
Как медленно они переступают,
И гаснет медленно осенний день,
И книгу старую я медленно листаю, —
Там лошади бредут, переступают,
И гаснет день.
1967
* * *
Снегом всё завалено,
Темнота — к пяти,
Хорошо бы в валенках
По селу брести,
Где-то в Белоруссии, —
Даже не любя, —
Называть Марусею,
Машенька, — тебя.
1969
Осенние костры
Даше
Разве горлом расскажешь сухим? —
Тут слова пропадают любые,
Как кричали сквозь дым петухи, —
А дымы в сентябре голубые.
Слышу музыку я на кругу
И субботние вижу улыбки,
И девчонки по дыму бегут
На вечерние танцы в Подлипки.
1973
* * *
Одеяло, щека,
Утро голубое…
А во что же я вникал
После перепоя?
Улыбался во сне,
Радуясь покою,
И тому, что в окне
Утро голубое…
Обнимал, не кричал
В белую подушку,
Пил и пил и стучал
Зубами об кружку.
Ночевал во дворе
На листе фанеры
И будили меня
Милиционеры,
И сажали меня
В жёлтую коляску,
Проявляли ко мне
И любовь и ласку.
Хор[овод] в голове
И никому на свете не приходит,
Что долго бескорыстие моё
Блуждает при народе в хороводе,
Но голоса о том не подаёт.
И голос мой теряется, но если
Я потеряю на него права, —
[Дадите мне, заблудшему, воскреснуть]
И повторить забытые слова?
* * *
Ушло за волнолом
То время — поделом
И времени, и месту.
Запишем набело.
И всё же черновик
Ворваться норовит —
Затерянный, забытый
За переплётом книг.
Тебе или же вам,
По серым или синим
Утрам и вечерам,
На бланках телеграмм
На почте, на столе
Осталось: был, белел.
И знак сторожевой
Оставлен: я живой.
* * *
Попадается размер,
И под властию размера
Сочиняешь, например,
Хуже лучшего Гомера.
Пишешь улицы наклон,
Блеск полуденной брусчатки
И зелёное стекло
В приусадебном участке.
Вся усадьба во дворе
Умещалась за оградой.
Распрощался, рассмотрел, —
Это, люди, тоже радость.
Есть в запасе пустяки
Вроде улицы наклонной,
И записки от руки —
Новый номер телефона.
Чтобы слушать по ночам,
Происходит что с тобою,
Или как часы стучат
В коридоре долгим боем.
* * *
День бессистемный, бестолковый
С другим успешно состыкован, —
Взлетел в метель.
И та же у него орбита.
Однообразье — не обидно,
Я так хотел.
Есть в бессистемности система, —
Моя конструкция взлетела,
Но где чертёж?
Он безнадёжно потерялся
Обрывком городского вальса,
А вальс — хорош.
* * *
И мне положен свой предел,
Какой, не знаю точно.
Я так себе поднадоел,
Что мне с собою тошно.
И день расписан наперёд,
Но ясно без расписки,
Чего осталось от щедрот
В ежевечернем списке.
* * *
Самому себе судья,
Стража и защита, —
Твоего небытия
Срок уже засчитан.
Ты свободен. Выходи —
Празднуй ли, работай,
Оставайся на один
Со своей свободой.
* * *
Мне женщина сказала, что меня
Могли бы обокрасть и кочегары, —
Вот я ушёл, не погасил огня,
Окно раскрыто, рядом — кочегары…
Я б с радостью увидел, как они
В окно моё смущённо залезают,
Как допивают на столе вино
[И яблоки]
* * *
Увижу воду голубую
И берег жёлтой полосой —
На катере переобуюсь
И по мосткам иду босой.
* * *
Всё как будто обошлось,
Обойдётся, обходилось…
И какая это ложь?
Первая необходимость.
* * *
В марте, едва обозначив на карте
Среди путешествий, нашествий,
Вороной сижу на нашесте
И зимние крылья потускли.
Я вспомнил, что мне 36,
Дыра моя хуже кутузки
И зыбок нашест.
Март
Возвышенно дремали
Уже в конце зимы
Над белыми домами
Зелёные дымы,
Но посреди дремоты
Я слышал не один
Подснежные работы
И разговоры льдин, —
Соображая верно,
За временем вослед
Подраспустилась верба
В стакане на столе.
* * *
О лето, его приближенье
Нелепо,
Но я пережду —
Не рыбы уженье —
Движенье
По лету, по небу, по льду
Оставлю — за малую мзду
По лету, как прежде и присно,
Моё забытьё на ходу,
Пожары, поляны и пристань,
Трамваи, палатки — ещё…
* * *
Летний ветер налетал
Первым парнем на деревне
И на женщину в летах,
И — особо — на деревья.
Он — матрос, хотя морей
Ни вблизи, ни в отдаленье.
Под качанье фонарей
Гладил девушки колени,
Облака расцеловал
Так, что небу стало жарко,
Утащил на сеновал
Молодую горожанку.
* * *
Выбираю я для прогулок
Афанасьевский переулок.
Номерами Москва хрома, —
То ли Новгород, то ли Тула,
Или Сызранью мне подуло
Этим вечером задарма.
Что ни дом — спотыкаюсь об номер.
Афанасий, ты жив или помер?
Пью осенний твой аромат
Пустырей, заборов и бочек,
Что ни улица — многоточье.
Или я уже староват?
* * *
Юрий Михайлович Лермонтов —
Такое вообрази, —
Но Юрий Михайлович Лермонтов
Сам проживает вблизи.
Не сын Михаила Лермонтова,
Не сбоку ему родня, —
Изредка, даже с вермутом,
Он навещает меня.
Юрий Михайлович тучен,
Прочен во всех чертах,
Однофамилец-поручик
Тут ему не чета.
Поэта однофамилец
Выбрит, обут и щедр,
Прочной семьи кормилец,
Гвардии офицер.
* * *
Окно цветное — в осень.
Который час? Темно.
Условились на восемь,
Условились давно —
В конце пятидесятых,
Да, в пятьдесят шестом.
На лавочке присяду,
А позвоню потом.
* * *
Я не тебе принадлежу,
Но рядом я с тобой лежу.
И ты не мне принадлежишь,
Но рядом ты со мной лежишь.
Но иногда, во тьме, спиной
Ты приблизительно со мной.
Есть приблизительность вещей,
Но люди — вы не приблизительны, —
Ни в частности, ни вообще.
* * *
Опять долги к зиме.
Покончить дело с бытом,
Чтобы ему взамен
Остался дней избыток.
Кушать нечего. Вообще.
Обуться и одеться
И щеголять в плаще
Ты больше не надейся.
* * *
Я путешествовал во времени вот так:
Среди зимы я выбираю транспорт,
Который одолеет за пятак
Вполне определённое пространство.
На двадцать лет меня перенесло.
А здесь прохладно, пасмурно и чисто,
Сегодня август, пятое число —
Совпали обстоятельства и числа.
И я без удивления глазел
На этот свыше посланный подарок:
Вот продавщица утренних газет
И человек с авоськой стеклотары.
За 20 лет к Смоленской донесёт
Авось свою авоську по Арбату…
* * *
Наступает такая пора
И такая приходит прохлада,
Что от вечера до утра
Никого, ничего не надо.
Да, не новость теряться в толпе
И на палубе парохода, —
В пропаданиях преуспел.
Но до смерти теряться охота
В Сингапуре или в Рязани,
Среди разных хороших ребят,
Пропаданье — моё призвание,
Пропадание — от себя.
1973
Разговор с ночью, дождём, печной трубой…
Я ночью с дождём разговаривал —
Он бился да лился всю ночь,
Всю ночь я его уговаривал,
Что тоже разбиться не прочь.
Но вот я не бьюсь, а при свете
Один молчаливо лежу, —
Мне дождь ничего не ответил,
А что я дождю докажу?
Он как-то совсем уж по-детски
То вздрагивал, то замолкал,
Раскачивал занавески
И просто валял дурака.
Общаться как с другом не смея:
Небесные слёзы — с небес,
Лежал, приобщаясь, немея,
А после на крышу полез.
Мне было несложно, я в детстве
Все крыши, карнизы прошёл,
Мне птицы заместо приветствий
Кричали — иду хорошо!
А тут уж — какие там птицы —
Вокруг непроглядная ночь,
И дождику этому литься,
И дождику нечем помочь.
Небесные падали слёзы
С небес — на меня, на трубу,
О если бы громы да грозы —
Вокруг ни ду-ду, ни бу-бу.
Всё тихо, и капли по крыше,
И шум по трубе — по трубе,
Залиться б слезами — потише,
А слёзы — они по тебе.
Залиться, трубу обнимая, —
И некого больше обнять,
Труба — она всё понимает,
Труба — это вроде бы мать.
Родная или не родная,
Под этим февральским дождём
Труба мне сказала: одна я,
И ты погоди — переждём.
Обычно ревёт он по средам,
А завтра, а завтра — четверг, —
Небесные слёзы и беды
Обычно уходят наверх.
Прошу тебя — ты не смывайся,
Мне холодно здесь на ветру,
Согреемся, не сомневайся,
И печку затопят к утру, —
И вскоре её затопили,
И дым, убывая, — убыл,
И — верно — мы счастливы были,
И дождь, убывая, — убыл.
Труба, всё теплея, — теплела,
А дождь, убывая, — убыл.
Осталось любимое тело —
Кирпичное тело трубы.
1968
Небо
1. Может, я живу на другой планете,
Где живут только птицы и дети,
Или же на комете
№ 17978-XX-CA
(по путеводителю по небу).
2. Путеводитель по небу —
Вега, Капелла — лес,
Я был там, и не был —
А по дереву лез.
И не к звёздам,
А к листьям по веткам,
По шороху, шелесту ветра —
Контактно и очень конкретно
По дереву лез.
3. Тело дерева.
У сосны оно — золотое,
Жёлтое, шелушащееся, как
Руки у детей,
Рыжее,
Красивое дерево,
Но взлетать на неё —
Птицам,
Или надо надевать
Какие-то специальные
Приспособления,
Чтобы вбивать в тело
Гвозди.
5. (описание чердака)
Чердак выглядит так:
Чердак.
Не летучие мыши,
А бельё —
Почему-то развешанное возле
Крыши —
Всё — не враньё.
Не сочинение,
Не наспех.
6. Итак, бельё болталось,
Темнота.
А кому это интересно —
Я не знаю;
А я пишу безо всякого интереса —
Сам на себе пляшу.
* * *
Не читаю и не сплю,
А посередине.
Где — на станции «Салют»
Или я на льдине?
Не бессонница, не сон,
Но забота та же —
И во сне я невесом,
Но откуда тяжесть?
Если бы и захотел…
Лес
Лес теряет интерес,
Если он беззвучен, —
Он тогда идёт вразрез,
А по мне — он лучше.
Он беззвучен, он молчит,
Он помалкивает,
Лесу не меня учить,
Он — каталкою
Катит около меня,
Шелестит, но молча.
Он, конечно, не семья,
Но запомнит точно.
Межирову
Мы люди сентября...
А. Межиров
Мы люди сентября, — словами Александра.
Я — по случайности родился в сентябре,
И по ночам берёт меня досада,
Что трудно ждать рассвета во дворе.
Куда во тьме машины пролетают?
А ты сидишь на лавочке, живой.
Не более прошу — пускай светает,
Светлеет пусть, а более — чего?
1974
* * *
Мне осталось дело вдовье —
В окна синие смотреть.
Во всемирный день здоровья
Хорошо бы помереть.
И погибну не от пьянства,
А шагну я, не спеша,
В безопорное пространство
С [нежилого] этажа.
Не спасёт меня и клумба,
И не выручит сугроб.
Посреди родного клуба
Установят вдовий гроб.
Публикация Владимира Орлова
|
