Об авторе | Денис Андреевич Сорокотягин (1993, Екатеринбург) окончил Свердловский мужской хоровой колледж (пианист) и Екатеринбургский государственный театральный институт. Актер театра и кино, режиссер, драматург, художественный руководитель «DAS-театра», педагог по актерскому мастерству и вокалу, автор учебных пособий для детских музыкальных школ. Актер Театра музыки и поэзии Елены Камбуровой. Живет и работает в Москве. Дебют в «Знамени».

Денис Сорокотягин

Горстка семечек с кожуркой

Дублёнка

Когда мне было четыре года

Мой отец пропил мою дублёнку

Мне её привезла мама из Турции

У неё было место на рынке

Я рос на вещевом рынке. Моё детство — рынок

Я ел семечки вместе с кожуркой

Там на вещевом рынке

На самом входе их продавала цыганка

Насыпала стеклянный стаканчик

В газетный кулёчек мне всегда с горкой

И улыбалась золотым зубом

Пока мама продавала дублёнки я ел эти семечки

Пока мама меня не видела

Я ел семечки вместе с кожуркой

Но у меня не болел живот никогда

Там на вещевом рынке я пил кофе как взрослый

Кофе «три в одном» с летящим орлом на этикетке

Я обжигал язык каждый раз, когда пил этот кофе

Из пластикового стаканчика сладкий, приторный кофе

С летящим орлом на этикете Голден Игл. Золотой орёл.

Чтобы достать самую верхнюю дублёнку на самом-самом верху

Нужна была палочка с крючком на конце палочка, обмотанная скотчем

Волшебная палочка, чтобы снимать дублёнки

Которые висят на самом-самом верху

Моя задача была дать маме эту палочку

Обмотанную скотчем в несколько слоёв

Мама снимала дублёнку фиолетовую дублёнку с меховой оторочкой

Тётенька с рыжими волосами надевала её на себя.

Крутилась перед зеркалом и так и сяк, и так и сяк

Я держал это большое зеркало,

В которое тётенька видела себя

В фиолетовой дублёнке с меховой оторочкой

В дублёнке, которую она никогда не сможет себе позволить

Но там, в отражении зеркала, которое я держу и боюсь уронить

Она может её себе купить в зеркале, она — королева

Тётенька долго торгуется с мамой потом говорит, что ещё посмотрит

Запоминает номер нашей палатки наш номер — тринадцать

И уходит, и больше не возвращается никогда

Она осталась там в зазеркалье

В фиолетовой дублёнке с меховой оторочкой

Мама просит меня подать волшебную палочку с крючком на конце

Я говорю, что хочу попробовать сам

Повесить дублёнку на самый-самый верх

Туда, где натянут полиэтилен

Он спасает нас и дублёнки если идёт дождь

Там скапливается вода и мне снизу кажется, что там наверху

Плавают рыбки в этом скоплении воды

Я беру палочку в руки и пытаюсь повесить дублёнку

Мама помогает мне

Есть в этом деле что-то грустное дублёнка вернулась на своё место

Когда мне было четыре года у меня тоже была дублёнка

Но она от меня ушла ушла в холодное зимнее утро

Ушла, не сказав мне ни слова она была совсем новая

И мы не успели с ней подружиться

Она была такая новая

Что в её рукава мама ещё не успела продеть резинку для варежек

Она была такая новая что ещё пахла рынком, а не мной

И вот она ушла, не сказав мне ни слова

Её пропил мой отец, когда мне было четыре

В четыре года я пережил своё первое расставание

И это было расставание с дублёнкой

Она не была такой красивой как та фиолетовая с меховой оторочкой

Она была коричневой в квадратах, прошитых кожей

А внутри мягкая, как будто шёрстка оленёнка Бэмби

Мне всегда было жалко Бэмби он потерял свою маму

А я потерял дублёнку и это нельзя сравнивать

Поэтому я не плачу

Мама звонит моему деду отцу моего отца

И просит его принести мне куртку

И мы наконец пойдём в садик

Дед приносит свою куртку пятьдесят четвёртого размера

Мама надевает её на меня, и я становлюсь похожим

На маленькое смешное пугало, у которого нет ни рук, ни ног

Я радуюсь, что я похож на пугало из Изумрудного города

Мама подворачивает мне рукава завязывает куртку снизу

И я становлюсь похожим на снеговика, который ещё недавно был пугалом

И иду с мамой в садик

Где был отец в этот день, я не помню я не помню, где был отец

Это всё было в девяносто седьмом году

Фиолетовая дублёнка с меховой оторочкой

Волшебная палочка с крючком на конце

Золотой орёл на пакетике с кофе или тем, что называют кофе

Горстка семечек с кожуркой в моём животе, который никогда не болел

Золотой зуб старой цыганки, сидящей на входе

Вещевого рынка на Чкаловской

Дождевые рыбки в полиэтилене крыши

Загадочное зазеркалье

Куда ушла и не вернулась тётенька с рыжими волосами

Куда ушло и не вернулось моё рыночное детство

Вскоре у меня появилась новая дублёнка

Которую мама откуда-то снова привезла может быть из Турции

И мы стали с новой дублёнкой друзьями

В её рукавах была резинка её подкладка была мягкой как шёрстка у Бэмби

Она пахла ледяной горкой скрипучими качелями весёлыми снежками

Попавшими за шиворот

Забавными снеговиками, у которых нет носов

Кто-то ночью украл их морковки

Наверное, их съел Бэмби. Для него мне ничего не жалко

Ни тогда в девяносто седьмом ни сейчас.

Я, дед и Люба в отсутствии мечты

Я не помню, чтобы я когда-то

Думал о мечте так долго и подробно, как сейчас

Я не помню, чтобы я когда-то не делал что-то в срок

И этот текст мне хотелось написать раньше дедлайна,

Но он родился сегодня,

Когда я оставил Москву на каких-то четыре дня и приехал в родной Екатеринбург

В город, где все мечты берут своё начало (и свой конец)

Пять лет назад, окончив театральный институт с красным дипломом

(неважная, но тогда важная деталь)

Я приехал «покорять столицу»

Первым делом поехал на «Мосфильм» и встал в актёрскую базу

Сделал портфолио у крутого фотографа, приехавшего недавно из Америки

Я был уверен, что завтра мой телефон будут обрывать агенты, продюсеры, кастинг-директора

Вот какой я красавец, берите, хватайте, налетайте

Сыграть, станцевать, спеть всё могу! Уральский самородок-золото!

Правая рука подписывала воображаемый контракт

В левой — двойной эспрессо со сливками

(Его принесла ассистент по актёрам, симпатичная блондинка с каре)

Впереди многочасовая смена надо беречь силы, слова и эмоции

Я благодарю ассистентку небрежным кивком головы

Делаю вид, что повторяю сценарий. Скоро в кадр. Камера! Мотор! Начали!

Но назавтра не было ни одного звонка

Я подождал неделю, другую. Глухо

По три раза на дню звонил родителям

Слёзы подкатывали, но я держался молодцом

Я не мог дать слабины. Я говорил, что всё зачудительно. Что всё очуденно

Открыть истинное положение вещей я решился только своему педагогу:

— Хочувернуться-мнездесьплохо-одиноко-здесьбезсвязейникак

— Ты всего неделю в Москве!

— Немогунемогунемогу…гугугугу (неразборчиво, неразборчиво)

— К тебе кто-то приставал?

Моя истерика резко обрывается, и я абсолютно спокойно и твёрдо ей отвечаю:

— Нет… и не пристанет…

С тех пор прошло больше пяти лет. Я редко бываю дома

Эти вылазки всегда кратковременные, вот как сейчас — всего какие-то четыре дня —

В Екатеринбурге я не думаю о дедлайнах

За эти четыре дня происходит самое важное

Я сижу в кабинете моего деда. Достаю из ящика стола запылённую аудиокассету

Подкручиваю ручкой ленту. На кассете написано фломастером «Дениска, 4 года»

Вставляю кассету в приёмник (чудом не выбросили)

Сначала громкое шипение. А потом, как-будто издалека, прорезается диалог

Молодой и звонкий (как мне кажется) голос деда и лепетание ребёнка

Я не узнаю себя, это не я.

— Дениска, ну давай спой нам!

К деду присоединяются ещё голоса (шумно, весело, неразборчиво)

—  Фто спеть?

— Что хочешь, давай! Просим, просим!

Аплодисменты (жидкие, от силы зрителя три, не больше, но плёнка плюсует)

— Люба Уфпенска «Кабряалет»

Запись прерывается. Грубая стыковка. Затем снова оживает

И детский голос поёт (ну как поёт)

— А я сяду в кабряалет

И уе ду куда-нипуть

Если фпомниф

Меня забууууудь

Если вспомнишь. Вспомнил… Остановил кассету

В это время в кабинет заходит дед

— Поехали в сад — говорит. И мы едем в сад

Бабуля осталась дома (устала, давление)

Деду — 83 года. Он водит машину аккуратно-медленно-очень медленно-не нарушая правил

Не обращая внимания на мат и клаксоны подгоняющих водителей

От дома до сада 15 минут езды. Мы едем добрых сорок

И успеваем прослушать весь альбом Любы Успенской

— Если вспомнишь, меня забудь,

А вернёшься, меня здесь нет,

Поёт наше святое трио — я, Люба и дед

Жаль, что в дедовском «лансере» нет окошка на крыше

— А я сяду в кабриолет… (проигрыш с соло саксофона)

Мы приедем с дедом на дачу и будем подвязывать старую яблоню

Ветка не выдержала урожая, надломилась, держится, как говорится,
 на честном слове

В прошлом году не было ни яблочка а в этом… Куда столько — пропадут…

Несколько слоев синей изоленты. Бессмысленный паллиатив… Жалко ломать

— Ещё одним слоем пройдусь — говорит дед

— Давай — говорю.

Сам держу ветку. Отпускаю — держится

Я не помню, чтобы я когда-то НЕ ДУМАЛ о мечте так долго и подробно, как сейчас

У меня нет желания брать в руки телефон

— А вдруг звонят с «Мосфильма»?

— Нет, там теперь нет актёрской базы. Всё закрылось.

— А вдруг это Михалков-Бондарчук-Бекмамбетов?

— Перезвонят

— Дениска, у тебя сотовый — кричит дед из дома

Кассета «Дениска, 27 лет». Запись идёт. Беру трубку. Бабуля:

— Деня, купите слойки с яблоком и хачапури в «Лавашной»

— Хорошо, бабуль

Обратно в город мы едем час пятнадцать (пробки)

Я, дед и Люба Успенская,

Три слойки с яблоком, хачапури (было два, одно съели в дороге)

Жаль, что в «лансере» нет окошка на крыше

Жаль, что самолёт в 6:50 утра