Дина Кирнарская. Классическая музыка для всех: Западноевропейская музыка от григорианского пения до Моцарта. — М.: СЛОВО/SLOVO, 1997. — 272 с., илл.
Без сомнения, мы живем в фельетонную эпоху. То есть в эпоху не созидающую, в эпоху дешевой мистики и вульгарной психологии. На первых страницах “Игры в бисер” читаем: “Признаемся, мы не в состоянии дать однозначное определение изделий, по которым мы называем эту эпоху, то есть фельетонов... Излюбленным содержанием сочинений были анекдоты из жизни знаменитых мужчин и женщин и их переписка, озаглавлены они бывали, например, “Фридрих Ницше и дамская мода 60—70-х годов XIX века” или “Любимые блюда композитора Россини”... Временами особенно популярны бывали опросы известных людей по актуальным проблемам... и при которых, например, маститых химиков или виртуозов фортепианной игры заставляли высказываться о политике... о предполагаемых причинах финансовых кризисов...”
Хотел извиниться за длинную цитату, но потом передумал, ибо дух и буква синтетического времени Гессе настолько совпадают с живым, реальным пространством вокруг нас, что впору рассмеяться холодным интеллектуальным смехом и на любой вопрос отвечать цитатой из “Игры...”, не утруждая свои мозги каким-то новым анализом происходящего.
Итак, мы живем именно “тогда”.
Пиночет у нас (или у них?) — великий реформатор и благодетель, а Х — великий музыкант (да, так покойный Капитан Сергей Курехин и говорил примерно: “Как появляется какая-нибудь политическая тусовка, связанная с псевдодемократическими какими-то ложными идеями, возникает фигура Х, который судорожно размахивает руками, изображает вдохновение на лице и дирижирует смехотворным оркестром”. Цитирую по “Fuzz” № 7—8 за 1997 год, но, впрочем, Х — там вполне уважаемая и заболтанная фамилия). А может, наш великий музыкант на самом деле велик? Может, и так. Да Бог с ним — но ведь действительно же смешно! И худа без добра, как известно, не бывает. Что мы находим в “Игре...” утешительного? А вот хотя бы такое: “Между тем на этот период ощущения гибели пришлось еще много очень высоких достижений духа, в числе прочего начало того музыковедения, благодарными наследниками которого являемся мы”. Итак, свершилось! Слава ангелам фельетона! Перед нами хорошая, добротная, красивая и толстая, а самое главное, своевременная (серьезно) книга. “Классическая музыка для всех: западноевропейская музыка от григорианского пения до Моцарта” Дины Кирнарской. В аннотации читаем: “для учащихся старших классов музыкальных школ и училищ, а также всех желающих открыть для себя мир классического музыкального искусства” (вот на “всех желающих” мы и остановимся в дальнейшем, то есть на “вечных школьниках” и “студентах”). К сему прилагается еще и 6 компакт-дисков с примерами от легендарного Вальтера фон дер Фогельвейде (где-то же была спрятана эта прекрасная композиция, кто-то ведь охранял ее от нескромного слушателя) до У. Берда и Куперена — и полным шагом — к напудренной косице австрийского биофила.
Когда-то, не очень давно, я работал в детской библиотеке в музыкальном отделе: выдавал страждущим читателям-игрокам пластинки Бетховена, ноты Баха и учебники т.н. музыкальной литературы. Это такой специфический предмет, на котором юные Скарлатти и Генрихи Шютцы изучают историю своего ремесла: творческие биографии композиторов, смену течений и проч. Так вот: в таком “старом” учебнике вся история музыки от первого мелодического мычания племенного вождя до XVII века занимает 40 (!) страниц, тогда как на Баха и Генделя приходится все остальное, а учебник-то толстенный! Поэтому честь и хвала новому шикарному изданию, посвященному как раз тому отрезку времени, который когда-то был незаслуженно отброшен как подготовительный и вспомогательный (правда, существовали весьма добротные “Очерки истории” Б. Штейнпресса за 1963 год).
Теперь можем без всякого труда (вспомним хотя бы того “чудака”-англичанина, который в прошлом веке покупал картины Боттичелли, а банда искусствоведов и другая публика того времени недоумевали) прочесть о григорианском хорале и даже послушать его; насладиться весенним дыханием трубадурской песни и узнать, что первый профессиональный композитор был Леонин. А я-то думал, что Римский-Корсаков! А какие иллюстрации, какой незамысловатый и честный рассказ (напоминаю, что “Классическая музыка для всех”: для “всех желающих”, для “вечных школьников” и “студентов”).
Давно пора. Правда, впечатление немного портят предисловие (или напутствие?) дирижера Ашкенази и некоторые пассажи из авторской вступительной статьи. Ашкенази пишет: “Конечно, неприятно выглядеть брюзгой и моралистом... Думаю, что ни эстрада, ни джаз, ни “рок” (вы заметили кавычки? — Л. Ш.) не обладает такой широчайшей палитрой настроений, таким мировоззренческим диапазоном, как музыкальная классика. Книга, которая лежит перед вами, послужит прекрасной поддержкой подобному мнению...”
Опять двадцать пять. Да, нет, уважаемый, как раз эта книга и не послужит “такой прекрасной поддержкой”, она вообще не полярна и не дышит никаким правоверным экстремизмом “академических воротничков” (автор, говоря о Перселле, вспоминает баллады “Битлз”). А потом откуда эта дикая свалка и невежество (не побоюсь этого слова), когда эстрада и рок не просто уравниваются, а считаются взаимосогласованными, а еще и джаз. Да и что такое эстрада, понятно: Клавдия Шульженко, Вертинский, Таня Буланова. А что такое “рок”? Да еще в кавычках? Может, имеется в виду греческий рок как гибель мускулистых героев и проклятие Эдипа? Больше сказать нечего. Одно слово — непонимание. Не стоит даже уважаемому Ашкенази рассказывать о Led Zeppelin или о Pink Floyd, о связи народной музыки или барочного райского сада с т.н. “роком”. Не стоит. А что нам говорит автор? “Классическая музыка требует от слушателя некоторых усилий, внимания, сосредоточенности... Это в известном смысле, то же, что читать Льва Толстого, Франца Кафку, Бальзака — то есть это — труд души”.
И снова путаница, снова неловкость. Разве Толстой, Кафка и Бальзак одно и то же? К чему этот синкретизм, это заигрывание с обывателем, эти таинственные, многозначные слова из оборота провинциальных газетчиков Урюпинска и Мухосранска: “труд души”. Как-то несерьезно.
И еще: насчет умения “следить за сложно текущей мыслью” — “разве не нужно такое умение артисту, художнику, бизнесмену, ученому?”. Что за такая “сложно текущая мысль”? Я говорю об артисте, художнике и ученом. С бизнесменом как раз все ясно: у него и мысль сложная, и двигается она без препятствий. Но я, кажется, начинаю придираться, поскольку достоинства данной работы несомненны, а что до неловкостей, так ведь фельетонная эпоха на дворе — никуда не уйдешь.
А теперь абсолютно серьезно и по возможности без придирок.
Хорош обзор средневековья, где нашлось место и Осипу Эмильевичу, и “исследователю той эпохи П. М. Бицилли”. Правда, вызывают сомнения слишком уж прямолинейные заявления типа “подобно ребенку, человек средневековья думал, что мир вокруг него вполне ему доступен...” и так далее. Так ведь мы же (или они?) давно выросли, окрепли, поумнели по сравнению с этим самым ребенком (ну ничего, фельетонная эпоха все спишет).
Занятен и интересен рассказ о “четырех секретах популярности Вивальди”, где можно узнать, почему современные неискушенные люди отдают предпочтение этому композитору, почему он так популярен сейчас (от рекламы до пиратских лотков с кассетами) и как это связать с мыльными операми и желанием быть счастливым.
И вообще, все замечательно и пристойно: и Клаудио Монтеверди — “итальянский Шекспир”, а также связка Бах — Гендель, когда первый — “поэт и мыслитель”, а второй — “вождь и оратор”, а в конце мы находим глоссарий и уже никогда не спутаем контрапункт с трио-сонатой.
Побольше бы таких книг, и тогда, как знать, может быть, сбудется виртуальная мистификация Г. Гессе: “И словно сама судьба вздумала поощрить эти усилия... в самые мрачные времена произошло то дивное чудо, которое вообще-то было случайностью, но показалось божественным подтверждением: нашлись одиннадцать рукописей Иоганна Себастьяна Баха, принадлежавших некогда его сыну Фридеману”.
