НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Хайтек на службе у искусства

Денис Драгунский. Автопортрет неизвестного — М.: Редакция Елены Шубиной, 2018.

Новый роман Дениса Драгунского удивителен тем, что гармонично сочетает в себе трудно сочетаемые элементы. Если бы Феллини в своё время снял фильм в Голливуде, вероятно, у него получилось бы нечто похожее.

Роман повествует о жизни советской элиты на разных этапах существования СССР. Центром этой жизни служит большая квартира в престижном сталинском доме «для выдающихся деятелей науки и культуры». Меняются времена — меняются владельцы. При Сталине в квартире поочерёдно проживали сначала академик, а затем — художник-соцреалист, на следующем этапе — министр специального приборостроения, потом его сын — инженер-конструктор, заведующий секретной лабораторией. В новые времена, как можно догадаться, хозяином квартиры стал преуспевающий финансист. Его экстравагантную супругу по имени Юля одолевает идея написать роман, заведомый бестселлер, посвящённый всем бывшим хозяевам квартиры. Она обращается за профессиональной  консультацией к известному писателю, тот переадресовывает её к своему более молодому коллеге, которого зовут Игнат. В самом общем плане «Автопортрет неизвестного» — это роман о написании романа, способного выйти в лидеры продаж. Мастер-класс Дениса Драгунского.

Все приёмы беллетристики здесь специально выставлены напоказ. «Автопортрет…» представляет собой до миллиметра выверенное сооружение с идеальными пропорциями. Все персонажи с шахматной точностью и балетной красотой двигаются по правильным траекториям, создавая весьма эффектные композиции. Основная фигура в этом чертеже — треугольник, а основной вид треугольника — любовный. Почти каждый персонаж является участником двух таких фигур. В каждом из них — своё распределение ролей, каждый существует по своему сценарию. Некоторые варианты довольно экзотичны. Есть, к примеру, такой треугольник, в котором участвуют девушка, художник и альтер эго художника. Правда, окончательно как альтер эго этот персонаж раскрывается ближе к концу романа. Наиболее драматическая ситуация складывается в семье советского министра. Там люди начинают понимать, кем они все друг другу приходятся, только спустя десять лет после смерти самого министра.

Любовный треугольник предполагает измену. Но это далеко не единственный здесь вид предательства. Один человек написал донос на второго, третий мог бы заступиться, но не заступился, второй оказался в тюрьме. Молодой человек из компании советских мажоров влюбился в девушку «не из своего круга». «Свой круг» в лице одного из ближайших друзей попросил его эту девушку в компанию не приводить. Молодой человек оскорбился, но девушку бросил. А через некоторое время получил возможность отомстить. Это тоже треугольник. Сын, отец и отчим — тоже треугольник. Две конкурирующие лаборатории и органы, театральный режиссёр и два автора, желающих поставить свои произведения на сцене — и так далее.

В романе множество узнаваемых лиц и мизансцен: литературно-исторический миф «личный разговор со Сталиным», вариации на темы «подвиг разведчика», «допрос у особиста», «поминки, на которые никто не пришёл», «душевные терзания художника-конъюнктурщика»...

Старый дом — это дом с привидениями. Из «нехорошей квартиры» в романе Дениса Драгунского тоже пропадают жильцы, случается там и самоубийство. А поскольку романный сюжет двигают главным образом предательства, измены, обиды и унижения, то в каждом шкафу здесь спрятаны скелеты, которые, собственно, и связывают персонажей между собой.

Иногда автор намеренно слегка троллит читателя. Вы как будто смотрите на фасад здания и вдруг замечаете, что в одном из окон учащённо мигает лампочка. Например, когда запропавший было персонаж возвращается в наше поле зрения в качестве агента британской разведки. Или когда герои красиво умирают в один день с интервалом ровно в десять лет. А наблюдая, как брат и сестра, проделав довольно рискованный кульбит, превращаются в мужа и жену, дядя и племянница — в брата и сестру, а другая сестра того же героя — в его мачеху, читатель, судорожно ищущий опору в каком-нибудь античном мифе или семейных тайнах возможных прототипов, всё-таки безнадёжно упирается в бразильский сериал.

Но нельзя сказать, что автор подсмеивается только над читателем. У пародии есть ещё один адресат — создатель оригинала, которому пытаются подражать все писатели мира. Возможно, это сама богиня судьбы.

Главная интрига «Автопортрета…» как метаромана состоит, конечно, в том, кто же на самом деле в нём может претендовать на роль автора. Здесь найдено замечательное решение — система персонажей, их соотношение с реальными прототипами и фигурой творца изображены в виде закольцованной спирали, где одно качество переходит в другое.

Такая литературная игра в бестселлер с переходами от изысканного эстетства к лихому саморазоблачению, как ни удивительно, не вступает в противоречие с документальным жизнеподобием. С помощью художественных средств беллетристики писатель создаёт произведение искусства, живой организм с бьющимся сердцем. На маскараде, где за каждой маской скрывается узнаваемое лицо, нет ни одного ходульного персонажа или механической куклы, не произносится ни одного фальшивого слова. В этом заключается один из фирменных приёмов Дениса Драгунского.

«Автопортрет неизвестного» — один из лучших романов о советском времени, в котором предлагаются ключи к пониманию, не побоюсь сказать, исторического процесса. Повесть «Архитектор и монах» и роман «Дело принципа» формально относятся к жанру альтернативной истории. В романе «Автопортрет неизвестного» есть отдельные рассуждения на тему исторической  альтернативы. При этом и то, и другое, и третье, по сути, служит опровержением самой идеи о том, что история могла бы развиваться в каком-то ином направлении, если бы, к примеру, Ленин или Сталин «были хорошими и добрыми людьми». В той концепции, которую предлагает Денис Драгунский, идеи, манифесты и пассионарные личности — самый гребень цунами, но никак не её причина. А причина — подводное землетрясение, на которое ни идеи, ни манифесты, ни личности повлиять не способны. Для автора важно понять, вследствие чего произошёл тектонический сдвиг, а не то, кому и как удалось оседлать уже поднимающуюся волну.

На основании смелых, но верных сближений и аналогий писатель подходит к ответу на проклятый вопрос: почему многим людям нравится Сталин?Предложенное объяснение лежит не в сфере этики, и даже не психологии, а скорее в области биологии.

Ещё одна больная тема, раскрытая в романе, — как диктатура постепенно вползает в жизнь общества, почему сначала её признаки не внушают опасений, насколько быстро она усиливается, почему не встречает сопротивления.

Один из самых выразительных и ярких фрагментов романа посвящён жизни советской золотой молодёжи — детей «выдающихся деятелей науки и культуры». Принадлежность к кругу избранных даёт прекрасную возможность унижать «презренных холопов». Это главное, ради чего он создаётся и ревностно обороняется. Задача обороны состоит, с одной стороны, в том, чтобы не допустить в этот круг посторонних, а с другой — вовремя очистить его от присутствия лиц, утративших своё положение. Изменение статуса отца или деда немедленно сказывалось на положении младшего поколения. Но всем прелестям участия в элитарном клубе не может не сопутствовать тревога за собственное место под солнцем. И хотя сильные мира объединялись вроде бы для взаимной поддержки и дружбы, на самом деле никаких друзей внутри этого круга не было и быть не могло. Дружба продолжалась только между теми, кто оставался на плаву, а тому, кто начинал тонуть, трудно было рассчитывать на спасательный круг.

Караван захватывающих историй разворачивается в грандиозную метафору советской жизни. Среди множества сюжетов есть один, который, можно сказать, служит фундаментом для всех остальных. В 1951 году молодой журналист написал и опубликовал материал о герое труда. Спустя короткое время герой труда был осуждён как вредитель, вместе с ним были арестованы все, кто имел к нему отношение. Включая, разумеется, и журналиста. Однако получилось так, что через несколько дней всех отпустили, а про молодого человека попросту забыли. Он смог покинуть тюрьму только через два года. На свободе его ждала юная жена. Их будущая жизнь описана в нескольких словах: «Они любили друг друга нежно и преданно, ласково и послушно друг другу, но это была любовь двух очень напуганных людей. упрямые старания выкарабкаться, приспособиться, добиться, заявить о себе сталкивались со страхом: что вот завтра заявишь о себе, а послезавтра за тобой придут». В романе нет ни одной счастливой судьбы, ни одного хеппи-энда. Здесь ни у кого нет твёрдой почвы под ногами, все постройки уходят под землю, а жизни тонут в зыбучем песке. Как поётся в одной известной песне: «Когда закончилось детство, я понял одно, что мне досталось в наследство почти ничего».

Ольга Бугославская