|
Об авторе | Елена Александровна Жамбалова родилась в 1986 году в Красноярском крае. В 1998 году переехала в Бурятию, закончила филологический факультет Бурятского государственного университета. Участница семинара отдела поэзии журнала «Знамя» на Форуме молодых писателей Урала, Сибири и Дальнего Востока в 2017 году в Иркутске. Лауреат литературной премии «Лицей» имени А.С. Пушкина в Москве в 2018 году, второе место. Замужем, мать троих детей. Живёт в Улан-Удэ.
Елена Жамбалова
Калёное железо
* * *
обратно поеду поездом —
шагаю, под нос бубня.
обратно поеду поездом,
и пусть, что четыре дня.
и дело не в экономии,
хоть это огромный плюс —
цыгания и бездомия
и хочется, и боюсь.
обратно поеду поездом.
мне кажется, так честней.
я в поезде встречусь с совестью
и даже полажу с ней
хмельная, татуированная
обнимет меня страна,
и я прислоню к ней голову,
и не оттолкнёт она.
* * *
отец возвращается с калыма
летит апрельским голосом над Чулымом
Ленкаааа
и деньги, вернее, их остатки
на, отдашь мамке
а ты куда
да я щас
куда ты
да я щас
только верну топор
и стоишь, и смотришь ему в спину
до сих пор
* * *
лучше б ты там осталась,
в тёплом барачном детстве.
суп из пакета, гречка
выданная собесом.
помнится, вышивала,
было красиво, честно —
алое на небесном,
алое на небесном.
верно, что света много.
вот и пока ты плачешь
сын твой мизинцем трогает
маленький одуванчик.
разве ты их не любишь?
разве тебе здесь плохо?
алое на небесном
сердце твоё, дурёха.
Похороны
1. Дом забили, сделалась тишина. Мы стояли рядом как две вороны.
Из-под снега лезли одеколоны, торопились сеятеля пожинать.
Мама не приехала, и жена, та, другая, тоже. Дорога в лужах.
Я была беременна, неуклюжа, и от слёз не видела ни хрена.
Хоронили папу. Была весна.
2. Хоронили папу, была весна. Говорили мало, на лицах жалость.
Помянули, вздрогнули, разбежались. Пара собутыльников да родня.
Пожалейте бедненькую меня. У меня отец дал в канаве дуба.
Мне теперь об этом годами думать. Извините, нервное. Извинят.
Слышишь? колокола звенят.
3. Я не знаю, что это за сторона, там со стороны, говорят, виднее.
Я так, к сожалению, не умею, опытным путём дохожу до дна.
Папа, я дрейфующий космонавт. У меня есть руки, да толку мало,
У меня есть ноги — и я шагала. Дайте спину, требуется спина.
Та, что типа «каменная стена».
4. — На.
* * *
никогда не хотела быть красивой бабой.
уж лучше быть бабою страшной.
бог любит меня — мечты сбываются,
каждое утро радуюсь у зеркала.
никогда не хотела быть умной бабою,
уж лучше тупить, тормозить, чушь нести.
бог любит меня — мечты сбываются.
траляля, привет, как дела, мммм, ой.
никогда не хотела быть бабой,
дружить с бабами,
спрашивать у баб: «какое пладзье надзенешь»?
и срочно переодеваться.
подходи, мужик, подходи, мужик.
давай дружить, только если ты мужик.
но ты снова баба.
увы, и ты снова баба.
* * *
Днями не смотришь в зеркало,
и как же здорово
обнаружить себя фарфоровой,
с полупрозрачными веками.
Скоро мы
будем смола и брус
коричневый,
из которого
личное
наше строится «понаехали».
* * *
Кто долго плачет, всхлипывает долго.
Мирись, мирись, уже седоволос.
И, вздрагивая, выходи на воздух —
Так сладок воздух после горьких слёз.
И кажется, он пахнет детским мылом,
И мамой, и подаренным щенком.
Да было ли? С тобой ли это было?
Иди, прижмись заросшею щекой
К шершавым доскам серого забора,
В колени дома рухни, поклонись.
Мирись, мирись. Отсюда он разорван —
Твой мир с собой. Прости. Соединись.
* * *
Клянись на Фрейде, на Мичурине, не знаю…
Что ты кусок с инстинктами куска.
Что ты доска.
Херакс — и полдоски.
И щепки, и полоски пыли длинной.
Клянись своей зарытой пуповиной
Что ты не дух, а только плоть и плот
Смотри, смотри, руками трогай, вот,
Пружинит, бьётся гадкая природа...
Живёт
И, может быть, ты перестанешь петь,
когда никто не слышит и не платит,
когда тебе достаточно кровати
и сам ты кров
и мать себе,
и сын,
и вроде как единожды живём.
бери-беги, не верь, не плачь, не бойся.
Но что ты маешься тогда Дедалом Джойса,
изгнанник самого себя во всём?
Ползёт к тебе рука из-под двери,
И лопается лампочка внутри.
* * *
Дрова прогорели, заслонку задвинь.
Вот так же в тебе сберегает «аминь»
Тепло прогоревшего слова.
И лес поднимается снова.
* * *
не скачаешь мандельштама,
трафик мегафона сдох.
как из танка, как из штаба
пялюсь в окна на коров.
изучаю черепицу, у кого какой настил.
на огне шулэн томится —
суп на мозговой кости.
тают горы, льют какао,
рассыпается эклер.
в небе красота такая —
там рисует на стекле
свёкор молодой, а рядом
юрты, кони, степь, река.
и весёлые буряты
обнимают облака.
* * *
спасутся только чукчи и сектанты
я это точно точно говорю
а ты не веришь даже в дед мороза
да и не в чуме вроде бы живёшь
а я и чукча и сектант нормальный
спасут догонят и опять спасут
* * *
Сегодня утром вышла за дровами,
обвела с крыльца округу глазами, показалось, что домов стало меньше в Эрхирике.
Может ураган или инопланетяне.
Взяла охапку полешек,
Сварим себе пельмешек.
Надо топить печь и весной.
Нас же ещё не унесло.
* * *
я не знаю я не знаю свет мой делается тоньше
ничего уже не вижу ничего не говорю
девки делали какао пили полные стаканы
разворачивался где-то за забором грузовик
это племя не из наших не из белых не из красных
оттого-то и не можешь распознать оцифровать
и ведётся и ведётся на серебряный морковник
продавщица из сельмага подмените подменю
* * *
Приготовление пищи
Делает человека чище
Вернее, делает его жизнь полезней
Не только для тех, кто это будет есть, но
И для самого кормящего
Питание должно быть щадящим
Пощади их печень, пощади сосуды
Корми из экологически чистой посуды
Никакой соли, никакого жира
Смотри как солнце плавает в парах эфира
И руки сами твои светят как.
Да. Это положительная эстетика.
* * *
Ничего правдивее спины.
в честности захлёбываться сразу.
Воздуха мне дозу, дикобразу
Воздуха и глубины.
Руки мёрзнут, я тебя люблю,
Дуй на лоб, там ходят томагавки.
Я поля влюблённым застелю
И уйду одна стрелять и гавкать.
* * *
И мама, и муж вдруг
Выпустили меня из рук
Поверили и разрешили мне,
Перестали глядеть шиншиллами
Сверлить углями
Значение пошло нулями
Линии стали размыты
Зажмите меня сожмите
В кулак снова
Я не готова
Без вас ничего уметь
Свобода смерть.
* * *
Замирает молоко, вынесенное на мороз в кастрюле.
В сенях темно, ты лежишь среди калош и тюлей.
Дышишь на стену, на ней растут белые иголки.
Не всё, что белое, молоко. А в доме волки,
Лисы, просят карамелек кислых,
Цвень-цвень о зубы, цок-цок.
Разговаривают с отцом.
Прибаутки сиплые. Я же — ныть.
Бежать, прятаться. От ряжены-ых!
* * *
Наверное, мне придётся идти за спичками.
От плиты керамической никак не загорится бумага
Снег хрум-хрум, руки чирк-чирк рукавичками,
Скрипит яблочная мякоть и влага
На всём, на всём. Потом прибежит собака,
Я ей брошу мои непропечённые боовы.
Сагалганаар, дорогая. Из нашего аймака
Ты для меня самый дорогой гость. Забегай снова.
* * *
Говори с безумцами,
Мёртвые говорят тебе через них.
Мёртвый плохого не посоветует.
Слушай юродивых, бросай копеечку.
Там космос — там бог — там жернова пахоты.
Предновогоднее
Скорее бы завтра. На сегодня меня не осталось.
Я снег талый, я вчерашнее пюре на завтрак.
А ещё я моя голова, по которой ходят.
Подкидываю дрова. Написал Володя.
Спросил, если приеду, рыбалка будет?
Приезжай, только нет у меня бура.
И муж не рыбак, и нефиг ему рыбачить.
А что, если не рыбалка, то не приедешь, значит?
Осталось на этом месте посмотреть в окошко,
Вздохнуть, помусолить мысли, похмыкать веско.
Шагает без шапки весёлый сосед мой лысый,
И я не успеваю спрятаться за занавеску.
* * *
Не навреди—
это значит не лезь с добром.
Отстань уже от людей.
Отвали.
У тебя двор, курицы — живи двором,
Только вечером выпрямляйся,
Тяни с земли
Руки, расплескавшие два ведра.
Не навреди.
Не надо никому твоего добра.
* * *
Я жила на тридцати квадратах.
А теперь квадратов стало больше.
Если б ноги у меня следили
До сих пор бы всё не заследили.
Привыкать, приучивать предметы
Быть моими новыми друзьями
И кровать, и кресло, холодильник,
И диван, и плитку, даже чайник…
…Ходит кошка — с первых дней хозяйка.
На меня презрительно косится.
* * *
как человеческая тайна горит зелёная скамейка.
ты смотришь бронзово-китайно и застываешь много дней так
на том же самом рваном кадре, а дальше треск и перемотка,
а дальше снег, мороз и водка, здесь рассердеченная на три
руки, то в кольцах, то не в кольцах, чинь-чинь, озвучен мёртвый пластик.
а мимо досвиданье-здрасте и думают, что мы пропойцы.
и мы беседуем часами, прифонарённые уютно,
но что-то ангелы поют нам такими злыми голосами.
* * *
Верен свет, что из окна.
И строка моя верна.
Как калёное железо —
всех других прочней она.
Бьётся море под бинтом,
тонок греческий хитон.
я не знаю, что со мною
будет завтра и потом.
Но пока сегодня здесь
мир во мне какой-то есть
и сквозь стёклышко конфеты
ярок и клубничен весь.
А тебе — всех высших благ.
Барабан и в руки флаг.
Я сильнее всех на свете.
Кто не верит, тот дурак.
| 
