|
ПЕРЕУЧЕТ
Сергей Боровиков
От Урала до Волги
Публикации дневников, писем, воспоминаний в «толстых» литературных журналах в первом полугодии 2017 года
«Урал»
Будь моя воля, я бы только о публикациях в «Урале» и писал. Черт возьми, как крепко и ловко «уральцы» творят свой журнал. И власть местная, давая деньги, не лезет в хозяева́, что для Саратова немыслимо.
№ 1
Вячеслав Запольских. Две улицы.
Пермская цитата: «Гордость пермяка никогда не мирилась с репутацией географической неопределенности и непролазного захолустья, прилепившейся к любимому городу. Но и прежде, да и сейчас для подавляющего большинства и россиян, и иностранцев Пермь, Урал, Прикамье — все это Сибирь.
Вот улица Сибирская и вобрала в себя эту двойственную природу города, соединяющего европейские амбиции и сатрапское раболепие, интеллигентность и скотство, прогрессивные порывы и провинциальную затрапезность. В координатах этой улицы нужно искать ответ на вопрос, что такое Пермь: “ворота в Азию”, “последний город Европы” или тамбур-отстойник между двумя частями света».
Павел Нерлер. Детство Осипа Мандельштама: Петербург и окрестности.
Все прекрасно в этот год Мандельштама. Только одно непонятное для меня «но».
«Эмиль Вениаминович (Эмиль-Хацкель Бениаминович) Мандельштам родился в Новых Жагорах в 1851 году. Детство его и юность легкими не назовешь. Учился в хедере, но, заинтересовавшись германской литературой и философией, самостоятельно выучил немецкий язык. Его личное германофильство в разы превосходило среднежагорское: любовь и верность своим “немцам” — писателям и философам — он пронес через всю свою жизнь, так что русская гимназия никакого особенного интереса для него не представляла.
В Жагорах он, несомненно, задыхался, так что вырваться из этого полугородка-полуместечка — так или иначе — стало его мечтой. Отсюда и семейная легенда: чуть ли не в пятнадцатилетнем возрасте — в видах продолжения образования — он убежал из дома в Берлин.
Но если решимость бежать и даже сам побег еще можно себе вообразить, то жизнь в чужом и столичном городе без денег и без родни — уже нет: местечковому мальчишке это просто не по зубам».
А ведь мы это уже читали:
«Эмиль Вениаминович (Эмиль-Хацкель Бениаминович) Мандельштам родился в Новых Жагорах в 1851 году. Детство его и юность легкими не назовешь. Учился в еврейской начальной (религиозной) школе — хедере, но, заинтересовавшись германской литературой и философией, самостоятельно выучил немецкий язык. Его личное германофильство в разы превосходило среднежагорское: любовь и верность своим “немцам” — писателям и философам — он пронес через всю свою жизнь, так что русская гимназия никакого особенного интереса для него не представляла.
В Жагорах он, несомненно, задыхался, так что вырваться из этого полугородка-полуместечка — так или иначе — стало его мечтой. Отсюда и семейная легенда: чуть ли не в 15-летнем возрасте — в видах продолжения образования — он убежал из дома в Берлин.
Но если решимость бежать и даже сам побег еще можно себе вообразить, то жизнь в чужом и столичном городе без денег и без родни — уже нет: местечковому мальчишке это просто не по зубам». (Журнал «Знамя», 2016, № 12).
Я понимаю, что и там и там главы из будущей книги, но так все равно нельзя.
№ 2
Алексей Лоскутов. От сумы да тюрьмы...
Вечные русские темы в новых обстоятельствах, рожденных советским режимом. Воспоминания инженера, изобретателя, научного работника (1928–2015). Деревенское детство, «становление» колхоза. Мобилизация, завод и побег с него в тот же родной колхоз, за что арест, Кировская колония. Воркута...
Фекла Андреева. Море людское в капле судьбы.
Фрагменты воспоминаний. Подготовка публикации, вступление и комментарии В.П. Лукьянина.
И вновь «жизнь совецкая». Как характерна эта повторяемость — деревенское детство, репрессии, студенчество, научная карьера и так далее вплоть до участия в «Мемориале».
Сергей Беляев. Когда картины были живыми.
Вот уж неожиданная история т.н. «живых картин» с бытованием их на Урале вплоть до 1918 года. Вот картины разных времен: «Праздник цветов» (сцена из жизни Древнего Рима)», «Пробуждение Урала гением Петра», «Лезгинка», «Заколдованное место (по Гоголю)», «А.П. Чехов среди героев своих произведений».
Георгий Цеплаков. Культурные мифы города: система координат.
«Урал, Свердловск, Екатеринбург... Это больше, чем только названия.
Самое важное: они отсылают к трем различным региональным мифологиям. Да, обозначают (плюс-минус) одно и то же пространство, но при этом за каждым названием скрываются противоречащие друг другу системы конфликтующих идеалов, ценностей и образцов поведения».
Это исходный тезис. А вот кусочек из его реализации. «Набивший оскомину пункт туристической карты, связанный с Уралом, — место встречи Европы с Азией, — сделал наглядным контраст “цивилизация — дикость”. Оказывается, цивилизация не только может дикости противостоять, но одно состояние может рельефно переходить в другое (граница проходит аккуратно по глубинам старательских рудников в Уральских горах). И тут еще неизвестно, что хуже: цивилизация может быть жестокой, металлической, но и дикая природа может быть бесчеловечно неподатливой и отвечает на агрессию агрессией».
Малахит. Самоцветные мифы. Уральские сказители от Павла Бажова до Бориса Рыжего с их собственными мифами. Даже ельцинско-родыгинской «Рябинушке» находится свое место.
№ 5
Владимир Филатов.Символ российского богатства.
Профессор начинает с малахитового фурора в знаменитом, застрявшем в воображении Достоевского, лондонском Хрустальном дворце на выставке 1851 года. «Русские выставили мебель из малахита: столы, камины, огромные вазы. Мы, бедняки, счастливы, — писал француз де Валон, — если у нас печатки или запонки из этого камня, а в России г-н Демидов может из него выстроить целый дворец». Один из журналистов, ошеломленный увиденным, был еще эмоциональнее: «Переход от брошки, которую украшает малахит как драгоценный камень, к колоссальным дверям казался непостижимым; отказывались поверить, что эти двери были сделаны из того же материала, который привыкли считать драгоценным» и который на Урале находили глыбами в тысячи пудов весом».
Ну как же нам без малахитовой шкатулки?
№ 6
(замечу, что выходит «Урал», как и «Знамя», самым аккуратным из «толстяков» образом).
Владимир Дудин. Наш ХХ век.
Опять простая русско-советская судьба с родословной, с переездами с места на место, в том числе и на Урал. Никогда не надоедающий рассказ о судьбе, словно услышанный от вагонного попутчика.
«Новый берег»
№ 57
Лев Бердников. Шишка сыска. Исторический очерк.
Фигура Николая Петровича Архарова (1742–1814), фамилии которого суждено было войти в русский язык словечком «архаровцы», по прозванию его отмороженных полицейских, что и говорить, колоритна. Но никак не пребывает в безвестности. Даже в «Википедии» обширная о нем справка. Да и написан очерк вяло, в основном опираясь на общедоступные цитаты.
«Октябрь»
№ 3
Милена Базарова. Без суда. Документальные очерки.
В вводном слове к публикации записок Александр Кабаков пишет об Базаровой, угодившей «Не в ГУЛАГ — нет, простую женскую тюрьму. Совершенно неважно, за что она, автор этих записок, попала в ад».
Слова эти можно понять и в высоком христианском смысле, и в том читательском, что «Мы не представляем, что такое вообще наша тюрьма, тем более женская». Однако разнообразные истории женщин, отбывавших срок вместе с Миленой Базаровой, основаны на причине, по которой они были осуждены.
«Звезда»
№ 1
Переписка Корнея Чуковского с Исааком Гурвичем. Письма Лидии Гинзбург к Исааку Гурвичу. Публикация, вступительная заметка и примечания Э.Ф. Шафранской.
Замечательная личность Гурвич, велики его корреспонденты, только не могу отделаться от ощущения ненужности в толстом журнале публикаций, уместных разве что в наиполнейшем академическом собрании.
«Дорогой Исаак Аронович!
Спасибо за новогодние пожелания. Примите и мои на наступивший 82-й.
У меня сейчас книга в типографии, книга статей. Когда выйдет, пришлю Вам.
Будьте здоровы. Гинзбург».
№ 2
Лев Сморгон. Как я рисовал Анну Ахматову.
Сослуживица жены художника дружила с Фридой Ароновной Перельман, которая в свою очередь была в дружеских отношениях с Анной Ахматовой. И еще она, жена, была репетитором английского у юного Виктора Кривулина.
Интересно узнать про то, как предстал Кривулин пред великим поэтом, но об этом сообщается немного, и интереснее следующий загадочный ответ Ахматовой на вопрос молодого художника:
«— Анна Андреевна, как вы относитесь к живописи Модильяни?
Слово “живопись” я выделил интонацией. А вот точный ответ:
— Модильяни?.. — Пауза. Потом мечтательно: — Амедео? — Пауза. — Скульптор из Италии? — Пауза. Затем деловой скороговоркой: — Хороший поэт. Хороший поэт.
Я опешил от такого ответа: мы же говорили о живописи».
№ 3
В номере начинается публикация различных и обширных текстов, посвященных 100-летию роковой даты. Рубрика так и называется «1917». Надо дождаться ее завершения.
В этом же номере:
Бруно Мейснер. Иван Иванович Мейснер. Моя родословная. Публикация и вступительная заметка Игоря Куберского.
Мемуары посвящены «отцу Мейснера, известному народовольцу Ивану Ивановичу Мейснеру (1864–1931). Приговоренный в 1887 году к смертной казни за изготовление бомб (метательных снарядов), он затем был осужден на девятнадцать лет каторжных работ на Сахалине. В 1901-м бежал из России, жил в Германии, Швейцарии, Франции. Вернулся в Россию в 1917-м, работал в ряде советских организаций, в том числе в торгпредстве в Берлине». Рассказ о знаменитом отце переплетается с собственно воспоминаниями самого «Бруно Ивановича Мейснера (12.III.1906–1970-е?), который в 1937 году был арестован по сфабрикованному НКВД “Делу о вредителях” на Уральском вагоностроительном заводе, после второго ареста в 1941 г., на сей раз как “немецкого шпиона”, последовали годы заключения, в том числе в Воркутинском лагере». Цитирую справку из 1-й части его воспоминаний, опубликованных в «Звезде» (2016, № 8).
№ 4
Анатолий Кулагин. Ленинградский год Геннадия Шпаликова.
Собственно о Шпаликове читатель узнает немного или почти ничего. Большую часть обширного текста занимает анализ фильмов, в том числе и не имеющих никакого отношения к Шпаликову.
№ 6
Александр Рубашкин. Ее звали Маша.
К 90-летию со дня рождения Марии Григорьевны Рольникайте (1927–2016), чье имя в читательской памяти старшего поколения (во всяком случае, моей) неотрывно от ее воспоминаний о Вильнюсском гетто и для меня перекликается с двумя трагическими именами военных девочек — Анны Франк и Нины Костериной.
В том же номере под рубрикой «Мемуары ХХ века» публикация
Михаила Петрова. Послевоенное. Школьные годы, Ленинград 1945–1953гг.
Ленинград глазами десятилетнего мальчика, вернувшегося в родной город из эвакуации.
«Нева»
№ 2
Григорий Ковалев. Граната за пазухой (в штрафной роте. 1943 год).
Надо читать.
№ 3
Петр Муратов. Сказ про развитой социализм. Воспоминания о незабываемом периоде истории нашей страны.
Казань 70–80-х. Книжный и колбасный дефицит, сложности в приобретении машин, зато свободно выделяемые земельные участки. Школьники и студенты. Выпивки. Комсомольские дружины. И надо всем голос Высоцкого. Все, как было. Все правда. Претензии есть к очевидной растянутости текста и тяге автора к обширным общим местам. Тут редакции можно бы поработать.
В том же номере замечательно интересная публикация:
Владимир Чисников. По следам перлюстрированных писем… (Лев Толстой и «черные кабинеты»).
А вот литературные побасенки Алексея Ахматова. «По мордасам, но не сильно» (тот же 3-й номер) своей малоинформативностью напоминают множество аналогичных текстов.
№ 4
Воспоминания Веры Зубаревой. Встречи с Беллой Ахмадулиной.
«Все, что я помню, — щедро накрытый Зоей Германовной стол, Беллу с Борисом напротив и звук голосов. Говорят, конечно же, о России, но о чем конкретно, я не понимаю. Все как за завесой. Отчетливо только Белла, исходящая от нее нервозность и какое-то даже отторжение от говорящих. Все воспринимается мной только в ощущениях, импульсами, которые исходят от нее...»
Евгений Белодубровский. Князь добра, или Никита Дмитриевич Лобанов-Ростовский. Нефамильярные записки.
Всегда приятно читать более, чем ты сам, сведущего профессионала, к тому же столь щедро награжденного судьбой: «В 1997, 1999, 2001, 2003, 2007, 2011, 2015 годах по приглашению Нобелевского комитета присутствовал на церемонии присуждения Нобелевской премии в Стокгольме».
№ 5
Очередная (или вообще заключительная?) порция дневника Александра Гладкова (публикация и комментарии Михаила Михеева) скорее разочаровывает, чем заинтересовывает. Во-первых, утомились от более ярких дневников Александра Константиновича, что печатались в последние годы во многих журналах. Во-вторых, бесчисленные купюры. А вдруг там и было самое интересное?
«Дети Ра»
Из номера в номер, из года в год печатается дневник главного редактора.
Когда-то я удивлялся публикации обширных дневников Сергея Есина, но сказано давно и не нами: «Мы еще пожалеем о Мазарини!».
Итак:
«ФАМИЛИИ
Порошенко, Лукашенко… Нет, все-таки лучше Евтушенко.
* * *
ФБ
В последнее время реже стал читать чужие записи в ФБ. Нет времени. Но все-таки читаю некоторых блогеров. Интересных, увы, очень немного.
* * *
СУРОВЫЙ, НО СПРАВЕДЛИВЫЙ РАЗГОВОР С КРАСИВОЙ ДЕВУШКОЙ
— Какой ты все-таки талантливый поэт!
— Дорогая, прости, у меня сейчас финансовый кризис. Денег не дам.
— Какой ты все-таки графоман!»
* * *
Кроме этих глубокомыслий под рубрикой «Дневник» сообщается о датах подписания очередных номеров, коих тут же приводится оглавление. А еще в каждом номере «Колонка редактора», которая, конечно, никакая не колонка, а просто информация о следующем номере.
«Дружба народов»
№ 1
Вениамин Блаженный. «Я устал верить в себя»
Письма поэта Вениамина Айзенштадта, прозванного Блаженным, Григорию Корину, Семену Липкину, Инне Лиснянской, Елене Макаровой (1980–1992).
Горькая судьба талантливого человека кажется еще более горькой от его постоянной готовности к неудачам и поражениям.
Керен Климовски. Заметки фестивального путешественника. Попытка анти-травелога.
Почему «анти»? Потому что более о местах проведения фестивалей, чем о самих фестивалях?
№ 2
Дмитрий Шеваров. Тень проходящего Петра. Странички из дневника.
Почему-то хорошо представляю, как стремительно шел Петр, рассекая толпу, как люди бежали за апостолом, догоняя его целительную тень и падая в пыль, ложась на песок или на мостовую.
Жизнь Петра представляется теперь сложенной из камня, недвижной. Про его тень мы давно забыли. Лишь в редкие мгновенья мы вдруг чувствуем: и тень может быть светом. И как же нам хочется тогда хоть на несколько минут удержаться в этой спасительной светотени. А когда проходит время, то мы прижимаемся памятью именно к этим мгновеньям необъяснимой полноты бытия.
Запечатлеть эти мгновенья в слове — напрасный труд, но мы совершаем этот напрасный труд, потому что в нем наше упование, наше сопротивление смерти. Мы верим, что Господь договорит недоговоренное нами, подберет оброненные слова, как собирает он далекие звуки, гаснущие в сумерках. И тогда обломки нашей речи войдут в плоть юного, как свежая глина, бытия».
Пожелаем успехов писателю в реализации его высокопарно-витиеватых надежд. Поможем ему лишь тем соображением, что не «почему-то» он, как и все мы, представляем стремительно идущего Петра, а потому что у всех стоит перед глазами известное полотно Валентина Серова.
№ 4
Олег Хлебников. Три отца и много дядек. Фрагменты документальной повести.
Сгусток литературных и окололитературных дел и событий, десятки известных и даже знаменитых литературных и не только литературных имен. Суровые и коварные нравы, царившие в СП СССР. Байки и анекдоты совписовской среды... А читать легко, необременительно. У читателя не может возникнуть ни особого пиетета, ни особой охулки в адрес тогдашних писателей. Секрет в независимой, при этом очень сдержанной интонации воспоминаний поэта.
№ 5
В тексте «Сюжет» Александр Евсюков просто и без затей рассказывает о детстве, прошедшем в Тульской области, со всеми приметами вечного жанра воспоминаний о детстве.
Там же эссе школьников среднего возраста «Я боюсь пустой жизни». Белгородские школьники о детстве и взрослении.
Откуда у девятиклассников уже затверженная приверженность к общим местам, языковым штампам, правильной «идейности»?
«Взросление — процесс, происходящий на протяжении всей жизни, который меняет человека духовно и физически. Что же меняется, когда человек взрослеет? Как изменилось восприятие окружающего мною, нынешним, и тем, кем я был 5 лет назад?
Друзья. Аспект немаловажный в жизни любого человека независимо от возраста» (Даниил).
«Любой человек начинает свою жизнь с младенческого возраста. Со временем каждый ребенок переходит в стадию взросления. С чего же она начинается? У каждого по-разному. Кто-то считает себя взрослым, когда у него появляются усы и мускулы, для кого-то взросление — это максимум свободного времени и возможность заняться чем хочешь, а кто-то начинает себя чувствовать взрослым в 18 лет. Кто-то осознает законы, правила жизни сам, а кому-то нужен толчок извне Проблема взросления касается каждого из нас, потому что мы стоим на пороге взрослой жизни. Наша задача — стать самостоятельными людьми, умеющими не только принимать решения, но и думать об их последствиях; делать осознанный выбор и отвечать за свои поступки; думать не только о сегодняшнем дне, но и задумываться о своем будущем» (Елена).
«Время всегда в движении, и остановить этот процесс нельзя. Вот и люди с возрастом меняются. Не обошли эти изменения и меня…» (Виталий).
«Взросление — это переход от опоры на окружающих к опоре на себя. Мы абсолютно меняемся при взрослении: характер, вкусы, внешность, душа и мировоззрение» (Юлия).
«Мир человека — это целая Вселенная. И каждый из нас в этом мире проходит определенные этапы жизни: детство, отрочество, юность, молодость, зрелость, старость. Тем и замечательна жизнь человека, что каждый период интересен по-своему.
Я сейчас переживаю переход от отрочества к юности, то есть взрослею. Для меня период взросления — это переход от детского мировоззрения к взрослому, готовность и способность отвечать за свои поступки и выполнять возложенные на меня обязанности. В период взросления происходит смена ценностей, человек начинает принимать решения, которые не только влияют на его жизнь, но и имеют значение для других людей…» (Марина).
И так далее. Есть у кого-то и какие-то живые слова, но они тонут во вполне взрослой пошлости. Подростки уже поняли, что от них требуется.
Александр Цыбулевский. Великие радости путешествий.
Шесть записных книжек. Публикация и вступительная заметка Павла Нерлера.
Замечательные книжки замечательного человека и поэта. Богатый комментарий. Что еще нужно? Только читать.
«День и ночь»
№ 3
Валентин Курбатов. Жизнь назад (Дневник одной старой поездки).
Записи 1981 года. Центральное место — Виктор Астафьев.
«Крещатик»
В номере 2-м под рубрикой «In memoriam» воспоминания о Владимире Матвиевском и его стихи, а также «Воспоминания о первых днях войны в Киеве» фронтовика Василия Овинникова, который встретил войну шофером в только что сформированной 37-й армии под командованием генерала Власова.
«Волга»
Под наш формат подходят путевые заметки Михаила Бару (номера 1–2, 3–4, 5–6) о малых городах России (Грязовец, Данилов, Лукоянов, Ардатов, Лысково, Сергач, Спасск-Рязанский) и публикации, посвященные довоенным годам писательских организаций Саратова и Самары.
И заметки Бару, который пишет без претензий, но тщательно и заражая любовью к провинциальной жизни, и тексты Алексея Голицына (номера 1–2 и 3–4) и Георгия Квантришвили (номер 5–6), которые работали в архивах Саратова и Самары, очень интересны и украшают журнал. Публикации Голицына в «Волге», равно как и последняя «Кто убил Кассиля?» (Знамя, 2017, № 6) особенно привлекут читателя, так как в них на основании доступных документов рассказывается о трагической судьбе Иосифа Кассиля, родного брата знаменитого писателя.
| 
