Евгений Ихлов

“На посту. Культура/Искусство”, 1998 №№1, 2

Вселенская смазь

Журнал “На посту. Культура/Искусство”, 1998, № 1 (май) и № 2 (июнь).

Ерническое вступление

Где-то на 6-й странице нового московского журнала “На посту” весной 1999 года может появиться следующий текст:

В 12-м номере упорного в своей вычурной старомодности журнала “Знамя” появилась довольно наивная попытка некоего философствующего публициста Е. Ихлова отрецензировать наш замечательный журнал. Ее автор, несмотря на все полученные им в нашей редакции разъяснения, так, видимо, ничего и не понял в затрагиваемых им вопросах, бессильный покинуть стезю плоского умничанья. Ну-с, господа, кто еще решится поточить о нас зубки?

Это заведомая пародия на те отклики в прессе, что публикует “На посту” (дальше “НП”) в рубрике “Хроники”. Но стиль и оформление данной рецензии-пародии более-менее выдержан и дает некоторое представление о манере нового издания.

Истоки
(Типическое вступление)

Полку отвязных периодических искусствоведческих изданий прибыло — в мае 1998 года увидел свет первый номер нового журнала “На посту” (с подзаголовком “Культура/Искусство”). Славная полиграфия, несколько навязчивый (и даже легко травмирующий взгляд — вроде затрещин для запоминания отца Б. Челлини) дизайн в стиле панк-арт, больше ста страниц лихого текста. Надо иметь большую смелость, чтобы, начиная издание в сущности праволиберального направления, взять имя леворадикального журнальчика “На посту”, что издавали в 20-е годы те, кого сейчас назвали бы “большевистскими фундаменталистами”.

Те леваки — покусанный Эренбург назвал их “постом скорее милицейским”, видимо, за жанр открытого доноса — отчаянно травили писателей-попутчиков (сейчас бы сказали “коллаборантов с носорожьей властью”). “Попутчики” же были “спецами” (от литературы) — категория на определенных этапах весьма высоко ценимая разборчивой “Софьей Власьевной” (советской властью). И в ходе чисток и преследований спецов всех видов процент потерь был существенно ниже, чем у правоверных чекистов-комиссаров и прочих пыльношлемных героев. То же относится к соотношению между репрессированием попутчиков и краснописателей. “Напостовцы” — даже не предчувствуя свой страшный конец в застенках Лубянки — бешено ревновали власть к пастернакам, эренбургам, брикам и а.н.толстым (последняя фамилия приведена не только для того, чтобы прикрыть юдофобский оттенок перечня), внезапно оказавшимся на гребне казенного почета. “Литментам”, как и всем бешеным романтикам революции, было трудно смириться с тем, что именно “перекрасившимся” художникам, признавшим новую власть за ее долгожданное государственничество, большевистские вожди доверили ответственнейшее дело — навести имперский блеск на революцию.

Повторюсь еще раз: нужна большая смелость, чтобы романтично накинуть на свои интеллигентские плечи шкуру давно освежеванных напостовцев, которая могла бы и дальше украшать каминный зал какого-нибудь заплечных дел гроссмейстера, нынче бесстыдно словоохотливого (или его утонченных наследников). Наверное, в этом есть своя программа. Название как бы подразумевает, что новый журнал — это либо левомарксистское издание, посвятившее себя срыванию масок с бывших советских писателей, продавшихся “демокрадам”, либо — радикально-демократический орган “апрелевцев”, продолжающих исступленно воевать с красно-коричневой гидрой.

Сердитые молодые филологи
(Платоны — мои друзья,
но истина...)

О, все это не так! Неонапостовцы больше всего напоминают городских партизан в духе 1968-го, ведущих активные операции по всем направлениям филологии и лексикографии. Они блестящи и неотразимы в своих ударах и беспощадны, как “барбудос”, ворвавшиеся в Нью-Йорк, в ужасе опустевший перед ударными частями, условно говоря, маршала Варенникова. Их критическая оперативность может посрамить любой спецназ, напоминая части быстрого реагирования, одновременно освобождающие Гренаду от социализма, Панаму — от “героинизма” и Горбачева — от Фороса. Настильный огонь ведется по всем азимутам, и его жертвой уже пала масса священных коров отечественной и прочей словесности. Досталось Ю. Лотману, А. Лосеву, У. Эко. Редакционный тандем: В. Анашвили (заодно — редактор “ЛОГОСа”) и В. Руднев (экс-столп “Даугавы”) — великолепен в своем гневе. Их священную ярость соблазнительно разделить — одновременный распад советской и русской традиционной культур вызвал к жизни сонм напыщенных халтурщиков и претенциозных демагогов, кои забили все поры культурной жизни. Ну, а попытки химически заместить в привычной госидеологии маркленинизм на православнодержавность способны привести в отчаяние любого слабонервного (крепконервного же эти попытки способны привести прямиком в объятия “белого друга”). Наконец-то нашлись самоотверженные люди, способные дать отпор всей этой пошлости и глупости, порывом бодрящего воздуха разогнать туман невежества и демагогии!

Лучший — на мой взгляд — материал “НП” #1 (этот обильно рассыпанный знак, видимо, заменяет в журнале и №, и параграф) — “Лунный ваучер” Вл. Цветова, искрящийся юмором тонкий анализ сугубо антисоветской сущности нонконформиста Незнайки и издевательство над модой на “ностальжи совьетик”. На второе место поставлю рассказ Ольги Вайнштейн об отце-основателе дендизма Брэммеле (по другой версии, эта фамилия звучит “Бруммель”). Иронична и парадоксальна эссеистика В. Руднева, который по-отечески учит Пелевина да щелкает по носу Пригова. Эссе К. Кобрина повествует о французской философии и буржуазности. Фельетон М. Сергеевой о деградации “Иностранки” вызывает желание аплодировать стоя. Из разбора Л. Кацис книги А. Эткинда “Хлыст” можно узнать, что символисты на деле были тайные мазохисты-сектанты, а общество “Серебряного века”, отводя глаза, трепетало тайных кровавых обрядов любавичских хасидов. Вдумчивый Н. Плотников рассуждает о проблемах интеграции гэдээровской философии в научный мир ФРГ. Его же микроэссе о Фихте (в виде рецензии) — прекрасный пример емкости и четкости мысли. Но дальше идет кошмар лексикографической критики: А. Плуцер-Сарно обильно и едко костерит халтурные словари мата. Предел неудачности — страноведческое эссе Рюрика Пиндсвина о Дании. Автор щеголяет диалектными звучаниями топонимов, но главное в его тексте — это то, что датчане — вороватые педерасты, живущие при гуманном тоталитаризме, а потому и изуродование “Русалочки” оставило их равнодушными.

В “НП” #2 рецензий несколько меньше. Более того, редакция неофициально обещала дальнейшее снижение их удельного веса. Публицист Маяцкий гневно обрушивается на западную, особенно бельгийскую, общественность, страдающую с недавних пор неуемным педофилоборчеством (аргументируется почти словами Павора Сумана из “Гадких лебедей”: детей, мол, сколько ни развращай — им все мало). Катя Бубенцова привычно размашисто — не хуже отвязной “марухи” в кабаке — дает отповедь какой-то американской психотерапевтине (та поучает, как отвадить амбулаторных душевнобольных от курения). Маше Бурас и Максику Кронгаузу, поглощенным лингвистической подосновой русского секса, хочется напомнить, что по-нашему “трахать” — это значит делать love, а “е...ться” — это значит делать labour. Очень неплохой уровень философско-просветительской публицистики В. Калиниченко, А. Филиппова и А. Монастырского — и отвратительный срыв: статья Марлена Маслова о эссеистике У. Эко “Я убью тебя под Моздоком” (эпиграфом к ней подошли бы пародийные строки “и на груди его качалась медаль за город Гудермес”). Итальянскому философу ставится в вину: а) верещание “не хуже Сергея Адамовича” в защиту чеченского сопротивления — видит Gott, у депутата Ковалева много недостатков, но, долго зная его, утверждаю: он никогда не верещал; б) попытки обелить итальянский фашизм, утверждая якобы его онтологическую чуждость германскому нацизму. М. Синдлин смачно издевается над проститутобольшевичкой Коллонтай: понятно, все эти подпольщицы трахались на верстке “Искры”, да и революцию затеяли только для того, чтобы романтично отдаться матросикам. И снова лексикографическая экзекуция: Плуцер-Сарно добирается до некоего Елистратова за апологию навозно-почвеннического начала, отряхнув заодно пыль с ушей “Толковому Далю”. Продолжая курс страноведения, Танечка Михайлова как следует врезала ирландцам: лживые, необязательные, едят помои (можно вспомнить Монморанси, принесшего для ирландского рагу крысу), а Андрюша Левкин от души протоптался по Риге.

Новая национальная идея

В целом идея напостовцев весьма похвальна в своей основе. Во-первых, если все кругом обрызгать кислотой, то она растворит все, кроме благородных металлов, которые открыто воссияют (правда, не все в мире состоит из сплавов, есть еще и минералы, и органика). Во-вторых, вспомним социологию народников: исторический прогресс обеспечивают критически мыслящие люди. Если их собрать и вдохновить — прогресс обеспечен. Восстановим истинную интеллигенцию! “Есть русская интеллигенция, есть!” — еще в ревущие 70-е так рапортовал Вознесенский. В-третьих — и это главное — если нашлись ресурсы для издания такого филологически-критиканского журнала, значит, есть расчет на то, что его будут читать.

Евгений Ихлов