|
НАБЛЮДАТЕЛЬ
рецензии
«Приеду домой, — ты меня, мама, не буди…»
Письма с фронта. Сборник. Составление: Т. Василевская. — Краснодар: Книга, 2015.
Некоторое время назад казалось: вот уйдут из жизни фронтовики последнего призыва, и память о войне начнет постепенно ослабевать. Некому будет постоять рядом с «маршалом, не видевшим этой войны», на Параде 9 мая, некого пригласить на телевидение, в школу… Останутся только послевоенная наша литература, которая совсем скупо представлена сегодня в учебных программах, да фильмы про войну, которым молодые люди давно уже предпочитают американские блокбастеры…
Как вдруг у нашей национальной памяти о войне открылось «второе дыхание», и она приобрела, говоря современным языком, совсем иной формат. По всей стране, «в городах и далеких станицах», выплеснулись на улицы огромные потоки людей с портретами своих родных — участников Великой Отечественной войны. Движение удачно окрестили «Бессмертным полком». И «полк» этот не только явил миру беспрецедентную массовость, но и наглядно проиллюстрировал старый тезис о том, что в нашей стране «война коснулась каждой семьи». Это буквально так: в каждой семье нашлись свои солдаты войны, близкие и дальние родственники, фотографии которых до сих пор хранили и, может быть, никому особо не предъявляли, не считая их такими уж героями.
Я это знаю по себе. Пока был жив отец, мы, дочери, особо не расспрашивали его про войну, а сам он ничего нам не рассказывал. Ну, воевал, ну, был ранен… Мы не считали его героем (хотя лежали где-то в тумбочке и медаль «За отвагу», и орден Отечественной войны). И только недавно, когда открылись архивы Минобороны, я нашла на специальном сайте сведения о своем отце, которых раньше не знала. Это был наградной лист о представлении его к ордену Красной Звезды за подвиг, совершенный во время форсирования реки Одер в районе города Бреслау в январе 1945 года. Ему было тогда девятнадцать лет…
Фронтовую фотографию отца и копию наградного листа к ордену, которого он так и не получил, я отнесла в Краснодарское издательство «Книга», объявившее за год до семидесятилетия Победы поиск и сбор сохранившихся в семьях кубанцев фронтовых писем, открыток, дневников и других документов. В результате небольшое издательство завалили таким количеством материалов из семейных архивов, что для выпущенной к юбилею книги «Письма с фронта» одного тома в четыреста страниц большого формата оказалось мало. И вот уже на выходе второй, более чем шестисотстраничный том, но и он не уместил всех писем и документов, присланных не только из городов и станиц Кубани, но теперь уже и из других регионов страны, и даже из-за рубежа. В дальнейшем эти документы решено размещать на специально создающемся сейчас сайте. Само это издание — никакой не государственный заказ, а, что называется, «инициатива снизу», в данном случае — личный проект директора издательства Татьяны Василевской. Да и издается книга в основном на благотворительные пожертвования. Сравнительно небольшой тираж первого тома — восемьсот экземпляров — был целиком подарен накануне праздника ветеранам войны и родным фронтовиков, чьи письма вошли в этот том.
Вот эти-то письма, эта сберегавшая более семидесяти пяти лет, если считать от начала войны, память, извлеченная из семейных архивов, — по сути тот же «Бессмертный полк», где мы не только видим лица фронтовиков, но и слышим их голоса. Подобные книги, кстати, изданы и в некоторых других регионах. Все это вместе взятое и есть новый формат сохранения памяти о войне — не усилиями официальной пропаганды, а благодаря действительно народной инициативе.
Письма, помещенные в книге, удивительны. Удивляют они, во-первых, тем, как их авторы говорят о войне — без пафоса, без излишней героизации. Как о работе.
«Здравствуйте, мои милые, дорогие деточки! Вы хотите знать про мою работу здесь, на фронте. Я вам расскажу немного…». (Н.И. Романенко)
«Живу я хорошо, правда, много работы, как и всегда у меня, но это хорошо: больше дела — больше уничтоженных гадов…». (Л.Ф. Каверин)
Видно, как они берегли своих родных от тревог и волнений.
«Здоровье мое хорошее, живем по-прежнему весело, ну, ты знаешь. Наш состав — большинство молодые ребята, жизнерадостные, веселые. В общем, за меня не беспокойся, о нас заботятся все, часто присылают подарки с Дальнего Востока. Знаешь, мама, пышки прямочки домашнего производства и такие вкусные!» (В.Г. Серов, Герой Советского Союза, погиб летом 1944 года в возрасте двадцати двух лет).
Они были совсем молодыми и самоутверждались на войне.
«Мамочка, у меня на боевом счету 19 снятых фрицев за 4 дня, вот, со мной пока все в порядке, самочувствие прекрасное. Мне вручили именную винтовку с надписью «Знатному снайперу Саенко от Военного Совета Армии», и я награждена орденом Красной Звезды, меня сфотографировал корреспондент. Так что, мамочка, к чему я стремилась, того и добилась… а ты говорила, что я болтун и человек, который не способен ходить по земле».
(Письмо написано летом 1943 года, а в октябре снайпер Елена Саенко погибла. К этому времени на ее счету было сорок восемь уничтоженных «фрицев»).
Даже трагические события они порой описывают с юмором.
«Дуся, я долго не писал писем, потому что был в окружении у немцев. Смотрел в лицо смерти восемь раз, восемь раз приходилось налетать на врага, но благодарю свою неизменную жену — винтовку, которая умеет метко поражать паразитов, и неизменных сестер — гранаты, которыми я вывел из строя немецкий расчет в количестве 16 человек, пробил дорогу и вывел за собой свое отделение. Дусик, все описать невозможно, но думаю, что останусь жив, потому что трудней не будет, как было…» (В.П. Поколодный погиб зимой 1943 года под Харьковом.)
Удивляет в этих письмах и то, что главное их содержание — все-таки не война, а забота, беспокойство о родных, о семье, оставшейся в оккупации ли, в эвакуации, неизвестно где… Я, например, даже не знала, что фронтовикам, оказывается, платили какие-то деньги, и они регулярно посылали их домой, в семьи.
«Когда получу, то вышлю вам денег, думаю, что они вам нужнее, чем мне, я сыт и одет. Курево есть, вот мне больше ничего и не надо лично. Марусечка, ты смотри, питайтесь получше, береги здоровье свое и детей, барахло — чепуха, оденьтесь потеплее и все». (Г.И. Чехунов ушел на фронт в первый день войны. Погиб в 1942 году в оборонительных боях на Кубани.)
«Папа и мама, вчера получил ваше письмо, где была фотокарточка мамы Лены. Очень был рад, никак не могу насмотреться. Мама! Вы так постарели. Когда я уезжал, вы были совсем не такая, а сейчас похожи на старушку. Причину я знаю, плакать надо меньше, старость брать не будет…» (А.Ф. Крамаренко погиб в Карелии в 1944 году, повторив подвиг Матросова.)
«Ты пишешь, что хочешь купить поросенка, это хорошо, приветствую. Теперь, Поля, высылаю тебе справку, и с тебя не будут брать налог. Пойдешь в райисполком, и тебе выдадут пособие… Обеспечивай себя семенами на весну и продуктами». (Политрук Д.П. Коротченко погиб в марте 1942 г. в Сталинграде.)
«Люба, я хочу спросить: в чем бабушка ходит? Если она только порвала сапоги старые, то пусть носит другие, новые сапоги. Они гораздо больше, но можно побольше наматывать, будет теплее. А ты, Люба, надевай мое теплое пальто и носи, а то будет оно лежать, пока сгниет». (В.И. Трифонов)
С высоты сегодняшнего дня любопытно, как они, дошедшие до Берлина солдаты, воспринимали все то, что видели по пути на Запад.
«Проезжая места, где я был ранен, естественно, я остановился и посмотрел. Ну, Керчь так разрушена, что нет ни одного целого здания. Вся Керчь — это груда битого камня. Остальные города, как Феодосия, Симферополь и другие, разрушены мало, ибо отсюда немцев так быстро гнали, что они не успели что-либо сделать, хотя здания государственные все взорвали. На дорогах, в порту работают пленные, которых здесь взято до 50 тысяч…»
(Д.Д. Трещев, участник штурма Берлина, 17 наград.)
«Жуткое впечатление на меня произвели все эти селения, которые я проезжал, где побывали немцы, как будто прошел по ним ураган или побывали орды Чингизхана, все разрушено, исковеркано. В городе К. (по-видимому, Краснодаре. — С.Ш.) все крупные здания, жилые, общественные здания и предприятия сожжены немцами при отступлении, город не узнать, а какой он был хороший до войны! Жители рассказывают об издевательствах, которые им пришлось претерпеть от немцев, сколько унижений перенести, прямо волосы дыбом от их рассказов, много народа расстреляно, еще до сих пор в ямах находят трупы, в том числе женщин и детей… Сейчас жизнь налаживается, но дороговизна невероятная…» (Письмо хирургу сочинского госпиталя Л.Н. Агаповой от бывшего «ранбольного» (подпись неразборчива), возвращавшегося на фронт через города и села освобожденной Кубани).
Перейдя западную границу Союза, они заинтересованно изучали быт европейцев, сравнивали, оценивали.
«После Советской страны, где было все понятно, ясно, свое, родное, уже западная Белоруссия показалась странной. Хуторская система ведения хозяйства. Экономически живут сносно — есть кулаки, беднота и батраки. Но какая убогость мысли, какая приниженность и рабская покорность обстоятельствам! Исключительная индифферентность к общественной жизни даже села, не говоря о государстве и мировых вопросах. …Начиная с Западного Буга, мы в Польше. Живут бедно, но аккуратно. Много мелких торговцев в городах. Почти полное отсутствие какой бы то ни было промышленности, кое-где кирпичные, лесопильные и спиртовые заводики...». (П.П. Печерица, член военсовета 44-й и 28-й армий).
«Стало известно, будто бы американцы с французами и англичанами открыли 2-й фронт, но нам это как-то ничем не отозвалось, как воевали, так и воюем… Освобождаем Польшу, здесь хорошо живут паны и плохо — крестьяне. Мелкое, слабое крестьянское хозяйство и кусочки земли. Но они, наверное, с этим свыклись. Очень радостно нас встречают, даже дружелюбно, немцев клянут. Изучаем польский. В Европу идем, надо все языки знать, мы ведь победители, теперь это ясно всем». (А.И. Левченко. Награжден орденами Славы II и III степени, медалями «За отвагу», «За взятие Берлина» и другими.)
«…Я хотя бы посмотрю на мир, какой он есть, и если буду жива, то, учтя все лучшее, что придется увидеть, устроим у себя. И если я раньше мало знала жизнь, то теперь знаю слишком хорошо. Армия — большая жизненная школа. Одним словом скажу: не жалею, хотя временами приходится очень и очень трудно, да и страшно…» (Военврач Г.К. Срывкина погибла при освобождении польской деревни Бобжа в декабре 1944 года.)
«Сегодня мы остановились, отдыхаем. Пять суток без отдыха шли вперед. Фашисты бегут, бросают все, но огрызаются, как звери. Сегодня вышли на старую немецкую границу… Сейчас вечер, на дворе холодно. Одно у каждого желание: поспать хоть часок. Приеду домой — ты меня, мама, не буди». (Геннадий Кувика погиб в 1945 году в возрасте двадцати лет.)
«Вот она, проклятая Германия» — так большими буквами написано на границе. …Вереницей тянутся освобожденные Красной Армией украинцы, белорусы, русские, поляки, французы и другие — беспредельна их радость. …Далек путь, и много пройдено за время войны. Не снилось никогда побывать в Польше, Германии — увидел…» (Старшина зенитно-артиллерийских войск Андрей Колодий погиб в Берлине 2 мая 1945 года.)
«Нахожусь я на территории Германии. Тепло, как весной. Грязь непролазная, озера, кое-где болота, а больше леса. Величественные замки, дворцы, поместья, и наряду с этим бедные, забитые люди. Поляки здесь были в таком положении, что, пожалуй, никто большей радости не высказал приходу частей Красной Армии, как они. …Немцы, безусловно, боятся нас, большей частью бегут, но потом возвращаются и нижайше кланяются даже каждому рядовому бойцу. Да это и ясно, почему. Они настолько провинились, что даже самый снисходительный человек не простит их злодеяний». (Н.И. Романенко, Герой Советского Союза, штурман истребительного авиаполка.Февраль 1945 года.)
Особенно трогают те места в письмах, где фронтовики, находясь в самом пекле войны или уже выходя из нее, приближаясь к Победе, размышляют и пишут о вещах, казалось бы, далеких, — о музыке, о литературе…
«Вчера мне пришлось лежать полтора часа под бомбежкой 36 немецких бомбардировщиков, причем лежать на открытой местности. …Я часто вспоминаю героя романа Л.Н. Толстого «Война и мир» Болконского, который впервые почувствовал прелесть синевы неба и красоту солнца как светила, уже будучи раненным…» (Политработник Н.Н. Шаповалов. После войны работал председателем колхоза на Кубани.)
«Был в Вене и Праге, сопровождал двух генералов. Вена — красивый старинный город с узкими улочками и множеством переулочков. Ночевали в отеле «Империал», где Вагнер писал свой «Тангейзер»…» (В.С. Михельсон, после войны — профессор Краснодарского пединститута, доктор филологических наук.)
«На литературном поприще у меня все еще затишье. Иногда просто жаль, что так много прошло времени, а я ни одной строки не написал. «Орлят» 21 января выслал в Москву, в журнал «Знамя», который издается Союзом советских писателей. Каков будет исход, не знаю. Это журнал не молодежный. Но другие адреса я не мог найти, поэтому и выслал туда. В редакцию сообщил, кроме своего, твой адрес, адрес семьи. Если что будут сообщать, — пиши». (Ф.М. Денисенко. 17 февраля 1945 года.)
Вот интересно, напечатали в «Знамени» его «Орлят»?
Сколько всего читано о войне, а от писем этих — не оторваться. Спасибо краснодарскому издательству за эту книгу (где есть теперь и страничка о моем отце). Но главное спасибо — им, матерям и женам фронтовиков, далеким и уже, наверное, не живущим Дусям, Марусям, Любам за то, что сохранили эти письма, оставили их в бесценное наследство детям и внукам. Очень личные, сегодня эти письма — самое достоверное свидетельство военной истории, которая — как ее ни пересматривай — в народном сознании останется такой, какой ее выстрадало поколение фронтовиков.
Светлана Шишкова-Шипунова
|
