|
ПУБЛИЦИСТИКА
Об авторе | Михаил Соломонович Нордштейн родился в 1930 году в Белоруссии. Окончил Московский историко-архивный институт (1952). Работал в сибирских архивах научным сотрудником. (Минусинск, Енисейск). В 1953 году был призван в армию и направлен в Хабаровское артиллерийское училище. Окончив его, служил на Сахалине, там же стал военным журналистом. В 1999 году в связи с тяжелой болезнью жены переехал в Германию, оставаясь гражданином Беларуси.
Михаил Нордштейн
Бактерии на государственной службе
Бактериологическое оружие — это «искусственное возбуждение эпидемий заразных болезней». Это «микроорганизмы или их споры, вирусы, бактериальные токсины, зараженные люди и животные, предназначенные для массового поражения живой силы противника, сельскохозяйственных животных, посевов, а также порчи некоторых видов военных материалов и снаряжения. Средства их доставки — ракеты, управляемые снаряды, автоматические аэростаты, авиация. Является оружием массового поражения» (Википедия).
Перечень искусственных эпидемий в разные времена занял бы несколько страниц, но создание биологического оружия и поставка его на поток — это уже XX век. Гигантский прогресс в развитии науки и техники был использован для массового поражения и на полях сражений, и среди мирного населения. Применение боевых отравляющих веществ в 1916-м, во время Первой мировой войны, стало трагическим прологом к созданию не менее страшного по масштабам поражения бактериологического оружия.
Оно очень коварно: вызванное им заболевание проявляется не сразу. Пока длится инкубационный период, внешние признаки болезни отсутствуют. А когда начинают проявляться, установить факт применения этого оружия и, в частности, вид возбудителя очень трудно: микробы и токсины не имеют запаха, цвета, вкуса. Без специального лабораторного исследования источник заражения не установить.
17 июня 1925 года представителями 37 государств был подписан Женевский протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств. Действие договора не ограничивалось временем. Вопреки международным договоренностям о запрещении бактериологического оружия десятилетиями в СССР шли тайные его разработки, испытания и производство. СССР присоединился к Протоколу в 1927 году, а в 1928-м его ратифицировал, сделав две оговорки: 1) будет выполнять его положения только по отношению к государствам, которые его подписали и ратифицировали, 2) сочтет свободным от взятых обязательств в отношении всякого неприятельского государства, которое не будет считаться с этим договором.
Аналогичные оговорки сделали и другие ведущие государства.
Как видим, Женевский протокол, несмотря на его серьезную значимость в стремлении обезопасить планету от массовых бедствий, разработку и производство оружия массового поражения, в том числе биологического, не запретил, чем и воспользовался СССР, а за ним и ряд других стран.
Этот пробел в Женевском протоколе исправила в 1972 году Конвенция о запрещении разработки, производства и накопления запасов биологического оружия и об их уничтожении.
Тут уже решительно и без всяких оговорок: хватит грозить планете дьявольским оружием! Пора с этой мерзостью покончить раз и навсегда. Покончили ли?
Прежде чем ответить на этот вопрос, вполне резонно задать другой: поскольку разработка биооружия, в том числе и в СССР, была покрыта тайной, откуда известны подробности?
Тут уже срабатывает старая как мир истина: ничего нет на свете тайного, что бы рано или поздно не стало явным. Взять, к примеру, СССР. Уж как тщательно ни засекречивали здесь разработку биооружия, сведения о нем все равно просачивались. Через сопоставление тех или иных фактов, полностью скрыть которые уже невозможно, чьи-то неосторожные оговорки и, пусть запоздалые, но признания. А после побега в Англию ученого-микробиолога В. Пасечника (1989) и эмиграции его коллеги К. Алибегова в США (1992) это уже были не оговорки, а раскрытие на весь мир строжайших биотайн.
Канатжан Алибегов (1950 г.р.) в последние советские годы был научным руководителем программ по разработке наступательного биооружия и по защите от него. В 1990-м подготовил и направил Президенту СССР М. Горбачеву записку с предложением: программы разработки этого оружия закрыть. После получения согласия руководил ликвидацией этой программы.
Но страна продолжала бурлить. В то смутное время бывшая советская номенклатура, в том числе и военная, не спешила расставаться с прежними агрессивными наработками. У К. Алибегова возникли трения с начальством. Подал рапорт об увольнении...
В 1993-м уже в США, в соавторстве с американским журналистом Стивеном Хендельманом, выходит его книга «Biohazard» («Биооружие»). Она опубликована на многих языках мира, а на русском — в 2003-м под заголовком «Осторожно! Биологическое оружие». (М., «Городец»).
Богатый материал на эту еще недавно запретную тему собрал и доктор химических наук профессор Лев Федоров (1936 г.р.). В конце горбачевской перестройки, и особенно после распада СССР приоткрылись архивы, где хранились секретные отчеты о тайных биологических изысканиях и проделанных опытах, чем в немалой степени и воспользовался ученый. Предание гласности военно-биологических тайн страны «развитого социализма» требовало в начале 90-х годов немалого мужества. В 1992 году после публикации в «Московских новостях» статьи «Отравленная политика» Л. Федоров стал одним из фигурантов уголовного дела по обвинению в «разглашении государственной тайны». «Дело» в конце концов лопнуло. В 2005-м в Москве вышла его книга «Советское бактериологическое оружие: история, экология, политика». В списке использованных им источников — свыше трехсот наименований. По сути, это первое фундаментальное исследование о бактериологическом оружии в СССР.
Много интересного в этой сфере можно почерпнуть и в книге доктора медицинских и биологических наук Игоря Доморацкого (1925–2009) «Перевертыш» (www. Ruslit.net).
Есть публикации о биооружии и зарубежных авторов. Словом, фактов на эту тему уже собрано немало. Осмыслить их, сделав надлежащие выводы, необходимо, если мы хотим жить в этом пока еще не очень сговорчивом мире без гибельной искусственной заразы.
У них
Оставим пока СССР. Начнем с других крупных стран, играющих значительную роль в мировой политике. Сколько существует мир людей, так и не научившихся уживаться на нашей прекрасной планете, всегда была гонка вооружений. Ага, у них появилось вот это, так мы его наладим и у себя и, больше того, создадим и такое-этакое, что им не поздоровится! Извечное противостояние неуживчивых.
Так кто конкретно угрожал советскому государству бактериологической агрессией? В упомянутой выше книге профессора Л. Федорова прослежено, когда и где стало разрабатываться биооружие. Англия включилась в это противостояние в 1934-м, и то лишь в сфере разработки защитных средств. К созданию наступательного биооружия там приступили лишь в 1942-м, но в связи с последующим ухудшением военного положения нацистской Германии эти работы были свернуты.
В Германии они не велись. И вовсе не из-за гуманных соображений, которых у нацистов не было. Гитлер, готовя захватнические войны, рассчитывал на блицкриг. Тогда зачем заражать чумой или, скажем, сибирской язвой огромные районы, если планировалось, что вскоре туда войдут войска вермахта?
Во Франции к этим работам обратились в 1934-м, однако дальше исследовательской стадии не продвинулись1.
В США они начались весной 1942 года. Во время войны в Корее (1950–1953) с американских самолетов сбрасывались над территориями Северной Кореи и Китая биологические бомбы. Пленные летчики не только подтвердили это, но и рассказали: их перед полетом инструктировали, как применять это оружие, чтобы оно сработало наиболее эффективно.
Кандидат биологических наук Михаил Супотницкий (1956 г.р.), бывший военный микробиолог, на своем сайте (supotnitsky.ru /book/book 3-34 htm) поместил ряд своих очерков о применении США в Корейской войне бактериологического оружия. Некоторые из них опубликованы в периодической печати. Среди множества приведенных им фактов есть и такие: 11 февраля 1952 года китайские добровольцы заметили американский самолет, рассеивающий насекомых над Чорвоном (Северная Корея) с высоты 300 метров. Насекомых снесло ветром от города и раскидало на полях по снегу на продолговатой площади 5 на 10 км…
Широкомасштабного применения биооружия со стороны США в той войне все-таки не было. Территории противостоящих им Северной Кореи и Китая использовались скорее как испытательный полигон. В 1969 году американцы в одностороннем порядке отказались от разработки и производства биологического оружия и уничтожили все свои биоарсеналы, что подтвердила Международная комиссия в 1970-м.
О Японии следует сказать особо. Потому что по чудовищности опытов на людях и масштабам применения биооружия она не знает равных. Разработку там биооружия начали в 1933 году. В книге американского писателя Дэниэла Баренблатта подробно рассказано, как все это было. Вышли на эту тему и книги японских авторов, были у нас переведены — Хироши Акияма. «Особый отряд 731» (М.: Иностранная литература, 1958) и Сэйити Моримура. «Кухня дьявола» (М.: Прогресс, 1986). Многие подробности страшных деяний «отряда» — в материалах «Хабаровского процесса» (25–30 декабря 1949 года). Он широко освещался в газете «Правда» (26–30 декабря 1949 года). «Отряд 731», для маскировки названный «Управлением профилактики и водоснабжения Квантунской армии», занимался разработкой биооружия, проводя и опыты на людях. Командовал им генерал-лейтенант медицинской службы Сири Исии. В качестве подопытных — «антияпонские элементы»: белоэмигранты, пленные (на Халхин-Голе) монголы и бойцы Красной армии, маньчжурские китайцы, замеченные в «нелояльности» по отношению к оккупантам, и прочий люд, причисленный к этим «элементам». Несчастных вывозили на опытное поле, привязывали к врытым в землю железным столбам и над ними с самолетов распыляли чумных блох и другую заразу. Был и такой опыт: три тысячи китайцев накормили пирожками, зараженными тифозными бактериями...
«Отряд 731» стал и бактериальной фабрикой: в месяц там производилось бактериальной массы чумы до 300 кг, сибирской язвы — до 600 кг, брюшного тифа, дизентерии — до 900 кг, холеры — до тонны. А дальше — распыление на огромных площадях Маньчжурии2.
Японский имперский штаб разрабатывал операцию по нанесению биоудара и по США (штат Калифорния). В трубопроводы систем водоснабжения диверсанты из «отряда 731» должны были запустить смертоносные бактерии. Планировалась и вторая часть этой операции: с подводной лодки особой конструкции взлетает самолет, тоже уникальный, и сбрасывает на город Сан-Диего бомбы, начиненные заразой. Это не было фантастикой. Япония уже располагала четырьмя такими подлодками3.
По приказу японского командования «отряд 731» был тихо распущен со строжайшим предписанием о «неразглашении». Но перед этим с помощью цианистого калия, добавленного в пищу, умертвили свидетелей — подопытных, содержавшихся в тюрьме. А тех, кто от этой пищи отказался, расстреляли. Об этом рассказал в упомянутой выше книге Хироши Акияма (стр. 167–168), свидетель-очевидец, бывший солдат «отряда 731».
Перед судом военного трибунала Приморского военного округа предстали двенадцать непосредственных участников биопреступлений. К тому времени смертную казнь в СССР отменили, и осужденные получили разные сроки заключения. В 1956 году, по договоренности с правительством Японии, они были освобождены. А главный палач Сири Исии какой-либо кары избежал. Послевоенный наместник США в Японии генерал Дуглас Мак-Артур лично хлопотал за него, и тот остался на свободе.
Д. Баренблатт в своей книге приводит шифротелеграмму, отправленную разведкой США из Токио в Вашингтон: «Ценность японских данных по бактериологическому оружию настолько высока, что намного превышает пользу преследования Сири Исии за военные преступления».
Эти японские «данные» были переправлены на военную базу «Форт-Детрик» в штате Мэриленд, где американцы проводили собственные исследования4.
У нас
Там, где наблюдается дефицит извечных моральных ценностей, через международные договоренности тайно переступали. Большевистский режим здесь не был исключением. Более того, несмотря на то что СССР присоединился и к Женевскому протоколу и к Конвенции, он стал мировым лидером в разработке и создании бактериологического оружия.
Эти работы были окружены строжайшей секретностью.
Начались они уже в 1926-м в недрах Военно-химического управления Красной армии. Это подавалось как «ответ на агрессивные происки империалистов».
Но до середины 30-х годов этого оружия у «подлых империалистов» просто не было, а в годы Второй мировой войны никакой реальной угрозы для СССР оно практически не представляло.
Исключение составляла милитаристская Япония. Ее бактериологические разработки, несомненно, были угрозой и для СССР. Готовились биодиверсии на случай войны. Однако, начав в декабре 1941 года войну против США, напасть на нашу страну Япония так и не решилась. Японское руководство понимало: война на два фронта с двумя самыми мощными государствами мира была бы для нее катастрофой, что и произошло в 1945-м. Но гигантский инкубатор невидимых убийц в многочисленных советских лабораториях и цехах тайных биофабрик, начиная в 1926-го года и вплоть до развала Советского Союза, продолжал действовать.
Перечислять лаборатории по разработке биооружия можно долго. Наиболее крупные из них — Военно-биологическая и Вакцинно-сывороточная — после многочисленных трансформаций стали Микробиологическим институтом Красной армии. По мере развития военно-биологических работ институт менял название и структуры.
Были и другие научно-исследовательские учреждения, нацеленные на разработку бактериологического оружия. Возникла идея объединить их в единый центр. Специальным постановлением ЦК КПСС в 1973 году создан «Биопрепарат». Хотя он считался гражданской структурой, финансировало его Министерство обороны и руководящие посты занимали генералы и полковники. Объединение включало 47 организаций, в нем трудились около 40 тысяч специалистов, из них свыше 9 тысяч — инженеры и ученые. «Объекты», где проводились работы, были строго засекречены: «Свердловск–19», «Загорск–6», «Аральск–7», «Киров–200»... Их перечень на этом далеко не исчерпан.
Возьмем, скажем, «Аральск-7». Это остров Возрождения в Аральском море. С 1942 по 1992 годы (50 лет) здесь действовала военная биолаборатория. И все эти годы проводились испытания. Сюда доставляли собак, лошадей, обезьян (закупали в Африке), вызывая у них чуму, сибирскую язву, туляремию, лихорадку Ку... Вокруг острова курсировали военные катера, не допуская туда «посторонних». Построили там аэродром. Лабораторию обслуживал полк солдат. К 1987-му мощности «Биопрепарата» позволяли при необходимости производить в неделю около 200 кг высушенных бактериальных культур сибирской язвы и чумы5.
В сталинские годы обычной практикой были так называемые шарашки: для интенсивной разработки особо важных с точки зрения руководства проектов использовался труд высококвалифицированных специалистов, ставших зэками.
13 мая 1930 года появился Циркуляр Высшего Совета народного хозяйства и Объединенного государственного политического управленя (ОГПУ) об «использовании на производствах специалистов, осужденных за вредительство». Циркуляр подписали В. Куйбышев и Г. Ягода. Там же и указание: «Использование вредителей следует организовать таким образом, чтобы работа их проходила в помещениях органов ОГПУ»6. И начался отлов «вредителей»: нужного властям человека можно было объявить не только вредителем, но и шпионом, и террористом — кем угодно. И после расстрельного обвинения предложение работы в «шарашке» он воспринимал как особую удачу. В «органах» уважали психологию…
Об одной из тайных биолабораторий — в Суздале (Владимирская область) на территории бывшего монастыря — много рассказано в упомянутой выше книге профессора Л. Федорова. Сюда доставили ученых-арестантов: из Саратова — профессора С. Никанорова; Н. Гайского, ведущего специалиста по чуме; С. Суворова, который в 1926 году впервые в СССР выделил от больных людей возбудитель туляремии; из Минска — Б. Эльберта, директора организованного им в 1924 году Санитарно-бактериологического института. Доставляли под конвоем в эту «шарашку» также специалистов из Москвы, Ленинграда и других городов. В 1932 году здесь работали девятнадцать ученых-зэков. Жили в монашеских кельях. Покидать отведенное им «пространство» не имели права. Судьба этих людей трагична. Некоторые заражались на «чумной» работе и уже в этом качестве сами становились подопытными. Профессор С. Никаноров за высказывание о преступной направленности их лаборатории был расстрелян. Разделил его судьбу и микробиолог Д. Голов.
В той же книге приводится весьма примечательный документ: письмо председателя Научно-технической комиссии (НТК) Военно-химического управления (ВОХИМУ) П. Сергеева начальнику Военно-санитарного управления (ВСУ).
«Об испытаниях на людях.
Необходимость испытаний ОВ (отравляющие вещества. — М.Н.) на людях ясна для всех. Наконец при биологических испытаниях средств защиты и нападения нередко контроль на животных дает сбивчивые результаты.
При рационально поставленных испытаниях опасность для людей имеется такая же, как и при применении сильно действующих лекарств.
НТК (Научно-технический комитет. — М.Н.) ВОХИМУ, прилагая при сем проект инструкции и программу испытаний ОВ на людях, просит Военно-санитарное управление высказать свои соображения по данному вопросу.
Председатель НТК Сергеев.
17 января 1930 г.»
Письмо поступило к наркому здравоохранения СССР Н. Семашко. И что же нарком? Возмутился? «Отметился, — пишет Л. Федоров, — вполне благожелательной визой-резолюцией: «Вопрос нужно научно проработать и уточнить».
За уточнением дело не стало. 16 февраля 1930 года ВСУ РККА направило в адрес ВОХИМУ РККА ответ — согласие на проведение химических опытов на людях».
И далее ученый, ставший историком, рассказывает...
Еще в 20-е годы в Ленинграде опыты проводили на заключенных. То же самое было и на Соловецких островах, куда протянул свои щупальца ГУЛАГ. Полное бесправие зэков позволяло безнаказанно использовать их для опытов, а умерших при этом «списывали» как скончавшихся от сердечной недостаточности или, скажем, пневмонии.
Подопытными становились и работники «биошарашек», когда они заболевали в результате заражения. Вместо лечения за ними вели тщательное наблюдение, фиксируя течение болезни, ее симтомы и прочие подробности. А когда человек умирал, исследовался его труп.
В СССР испытывали биологическую отраву и на японских военнопленных после боев на Халхин-Голе. Их лагерь находился в Монголии, ставшей вотчиной СССР. Пленных запирали в абсолютно темном помещении и впускали туда крыс, зараженных чумой и на несколько дней лишенных пищи.
Одному из пленных, уже зараженному, удалось бежать. В итоге — эпидемия, унесшая в Монголии свыше трех тысяч жизней7.
Уже после ликвидации биолаборатории в закрытом городке Аральск-7 там побывал корреспондент газеты «Труд» Валерий Бирюков. В статье «Тайны острова Возрождения» («Труд», 25 октября 2001 года) он писал: «Необычен и загадочен лабораторный корпус и прилегающие к нему бараки. Судя по хорошо сохранившимся надписям и табличкам, в других бараках в основном жили женщины. Причем, судя по условиям их содержания, это, скорее всего, были заключенные. В самом лабораторном корпусе несколько помещений, похожих на смотровые кабинеты, оборудованы гинекологическими креслами. Соседняя с ними комната имеет лишь одну герметически закрывающуюся дверь. С потолка, не доходя примерно метр, опускается труба из нержавеющей стали...
Здесь функционировал крематорий».
Что и говорить, весьма странные подробности для научной лаборатории. Бараки, гинекологические кресла... Зачем они? А труба, отверстие которой — в одной из комнат. Что по ней туда устремлялось?
Очень похоже, что экспериментами на животных дело не ограничилось. Животные животными, а «человеческий материал» для опытов куда эффективнее. Да и дешевле. Обезьян надо закупать в Африке. А зэки — всегда под рукой, и бесплатно.
Как утверждает Л. Федоров, первая версия биооружия на основе бактерии туляремии была создана в СССР к 1941 году. А когда летом 1942-го немцы устремились к Сталинграду, решено было ее применить в виде зараженных туляремией грызунов. А как же мирное население в тех районах, куда уже пришли немцы? Ведь мыши не разбираются, где свои, а где чужие. На сей счет у сталинского руководства — никаких мучительных колебаний: люди для него были расходным материалом.
Каким образом зараженные грызуны были доставлены в расположение немецких войск, мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Способов тут немало. Но факт есть факт: у немцев началась эпидемия туляремии невидимых доселе размеров. Но она же перекинулась и в расположение советских войск, поразив десятки тысяч наших солдат и офицеров. Жестоко пострадало и мирное население по обоим берегам Волги. Пришлось советскому командованию срочно перебросить в районы эпидемии десять передвижных госпиталей.
Об этом бедствии, внезапно обрушившемся и на наши войска, которые готовились к контрнаступлению под Сталинградом, вспоминает в своей книге «Крылья победы» бывший командующий 16-й воздушной армией и будущий маршал авиации С. Руденко: «Десять дней, предшествовавшие контрнаступлению, оказались драматическими для 16-й воздушной армии. В первой половине ноября нас предупредили о нашествии мышей. К тому же грызуны оказались больны туляремией — мышиной холерой. Больше всего не повезло штабу армии. Проникая в дома, мыши заражали продукты и воду, заболевали люди. И перенести штаб было невозможно, посколько линии связи пришлось бы прокладывать заново. Вскоре заболели мои заместители. Потом слегли связисты и медики. Болезнь у всех протекала тяжело, с высокой температурой. Были даже два смертельных случая. В строю оставались только двое: я и подполковник Носков из оперативного отдела. Пришлось вызвать одного офицера из дивизии. Связался с Москвой и попросил прислать нового начальника штаба. Ведь срок операции уже приближался»8.
О том, что эпидемия была преднамеренной, свидетельствует статистика. Если до войны общее число заболевших туляремией на весь Советский Союз составляло не более 10 тысяч человек, то в 1942 году оно выросло в десять раз. Причем 70% пострадавших заболели легочной формой туляремии, которая могла появиться только искусственно9.
После этой неудачи с зараженными мышами советское командование решило при проведении боевых операций от применения биооружия воздержаться. Но это вовсе не означало, что его разработка и производство были прекращены. Наоборот, разрабатывались самые изощренные способы, чтобы, максимально поражая противника, избегать эпидемий в своем расположении.
Еще один из закрытых военных городков — Свердловск-19. Там располагалась лаборатория по производству спор сибирской язвы. В начале апреля 1979 года в прилегающем к нему Чкаловском районе города вспыхнула эпидемия. Нарывы на коже, воспаление лимфатических узлов, зуд на всем теле, озноб, тошнота... Болезнь прогрессировала стремительно, росло количество смертей. Но суть эпидемии медики распознали не сразу. И только через неделю после первого вскрытия трупа в городской больнице № 40 поставлен диагноз: сибирская язва. Но он тщательно скрывался. Количество смертей продолжало нарастать. В той же больнице был срочно выделен корпус на пятьсот коек — столько больных ожидалось в пик эпидемии. 21 апреля началась вакцинация населения и обеззараживание территории Чкаловского района. И только к середине июня эпидемию удалось ликвидировать.
Как она возникла? Газеты Свердловска сообщили: причина — употребление мяса зараженных животных. Дескать, в один из колхозов завезен низкокачественный корм для коров. Отсюда и пошло... «Администрация города убедительно просит всех свердловчан воздержаться от приобретения мяса «в случайных местах» — в том числе на рынках». Но эта версия — попытка скрыть истинную причину: распыление штаммов сибирской язвы в виде аэрозолей из секретной военной лаборатории. С этим выводом единодушны в своих книгах и Л. Федоров, и К. Алибегов. У большинства умерших была выявлена редчайшая и наиболее опасная форма сибирской язвы — легочная. Следовательно, «испорченное мясо» тут ни при чем: заражение проходило через дыхательные пути. Потом откроются подробности... Один из работников лаборатории (К. Алибегов назвал его имя — Николай Чернышев) снял загрязненный фильтр, предотвращающий выброс спор в окружающее пространство, чтобы его заменить. Об этом он сообщил в оставленной записке, однако по небрежности полагающейся записи в журнале не сделал. Начальник следующей смены на записку не обратил внимания и включил оборудование. Через несколько часов стало ясно: фильтр не установлен. За эти часы и произошло страшное. Все погибшие жили или работали в очень узком секторе, направленном к юго-востоку от 19-го военного городка, где располагалась лаборатория. Установлено будет и направление ветра, когда был снят фильтр, — именно в тот сектор. Однако истинная причина трагедии официально так и не была названа. Свердловские врачи, ликвидировавшие эпидемию, отмечали высокую активность сотрудников КГБ. Уничтожались документы, проливающие свет на случившееся, в свидетельствах о смерти сибирская язва не значилась.
В 2008 году в журнале «Урал» в статье Сергея Парфенова «Смерть из пробирки» бывший начальник особого отдела Уральского военного округа Андрей Миронюк поделился воспоминаниями: «...Мы же знали точно, что источник заразы — военная лаборатория, и ее руководство пыталось скрыть этот факт. Лишь после того, как их приперли к стенке, специалисты сознались. Тогда-то и была разработана целая программа по дезинформации общественного мнения в стране и мире. Под контроль взяли почту, связь, прессу...»
В 1992 году, в 13-ю годовщину этой трагедии, президент Б. Ельцин (в 1979-м — первый секретарь Свердловского обкома КПСС) признал ответственность военных бактериологов за вспышку эпидемии сибирской язвы. По официальным данным, от нее погибли шестьдесят четыре человека, исследователи считают — около ста10.
Советские СМИ всегда клеймили «подлые замыслы и преступления империалистов». Дескать, эти злыдни не брезгуют самыми мерзкими средствами для достижения своих целей, в то время когда Советский Союз неустанно борется за мир. Они уже сбросили на мирное население Японии атомные бомбы, а теперь готовят против нас и бактериологическую войну.
Что ж, обычный прием государственной пропаганды: максимально использовать неблаговидные дела «империалистических государств» и тщательно скрывать свои, еще более неблаговидные. Да, скрывали, лукавили и... говорили о мире. Однако не считаться с мировым общественным мнением советское руководство не могло: потому и пришлось подписать в 1972 году решение Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления бактериологического оружия. Но это был всего лишь очередной «ход» — громогласная политическая реклама в «борьбе за мир». И в США, и в Англии уже знали: СССР грубо нарушает эту Конвенцию.
15 мая 1990 года американский и британский послы в Москве направили в МИД СССР демарш по поводу нарушения им этой международной договоренности. Михаил Горбачев от прямого ответа уклонился.
И только после распада Союза Борис Ельцин публично признал: да, есть такая программа, и обещал ее ликвидировать. Но с ее ликвидацией медлил. Это привело к переговорам представителей России, США и Великобритании. В сентябре 1992-го был подписан документ о необходимости полной ликвидации российского бактериологического оружия.
В 1996 году в Уголовный кодекс Российской Федерации внесена статья 355: «разработка, производство, накопление, приобретение и сбыт химического, биологического, токсинного, а также другого вида оружия массового поражения, запрещенного международным договором Российской Федерации, наказывается лишением свободы от 5 до 10 лет». А статья 356-я — о наказании за примение этого оружия — лишение свободы от 10 до 20 лет.
Но ликвидированы ли в России полностью немалые запасы биозаразы? А на территории бывших союзных республик? Иными словами, поставлена ли последняя точка в этой позорной истории? Пока официальных сообщений об этом нет.
1 Л. Федоров. Советское бактериологическое оружие: история, экология, политика. Глава «Вирусы и другие». (М., 2005).
2 Материалы судебного процесса по делу бывших военнослужащих японской армии, обвиняемых в подготовке и применении бактериологического оружия. (М., Госполитиздат, 1950).
3 Георгий Степанов. Японцы готовились отравить Калифорнию биологическим оружием. (Известия, 1.04.2004).
4 Там же.
5 Л. Федоров. Советское бактериологическое оружие: история, экология, политика. Глава «Рождение “Биопрепарата”» (М., 2005).
6 Там же, глава «Биологическое оружие шагает по стране».
7 Там же, глава «Экология биологической войны. Опыты на людях».
8 С. Руденко. Крылья Победы. (М.: Международные отношения, 1985, с. 99–100).
9 Л. Федоров. Советское бактериологическое оружие: история, экология, политика». Глава «Экология биологической войны. Опыты на людях» (М., 2005).
10 Там же. Глава «Причины»; К. Алибегов, С. Хендельман. Осторожно! Биологическое оружие! (М.: Городец, 2003).
| 
