НАБЛЮДАТЕЛЬ

рецензии

Богатыри в ХХ веке

Сергей Самсонов. Железная кость. — М.: РИПОЛ Классик, 2015.

Сергею Самсонову только тридцать пять лет, однако его полифонические романы уже становились объектами пристального внимания читателей и критиков. Книги были замечены в премиальном процессе, имя автора включали в число главных надежд и открытий русской прозы начала XXI века.

В конце 2015 года Самсонов стал лауреатом «Дебюта» в номинации «Крупная проза» с рукописью романа «Соколиный рубеж». Будем надеяться, к следующему Дню Победы роман выйдет книжным изданием. Председатель жюри Андрей Геласимов назвал его «Илиадой о Великой Отечественной войне». Этот эпос XXI века — интересная попытка посмотреть на Вторую мировую взглядом Гомера, открывающая современной крупной прозе неожиданные пути. Дело в том, что нынешние прозаики в большинстве своем тяготеют к описанию частной жизни и малозначимых событий, типичный герой современной прозы — конформист с букетом пристрастий и слабостей, жалующийся на жизнь и жалеющий себя.

Самсонов выбрал принципиально иной путь. Во всех произведениях он противостоит типовому отношению писателей к современности и современникам, описанному Лермонтовым в трех словах «Богатыри — не мы». Его герои — крупные личности, способные на большие поступки. Отсюда и размах: роман «Железная кость» создавался долгие пять лет. Результат — богатырского объема 736-страничный том.

Объемы настораживают — за привычные неделю-другую такое не осилишь. Гряда отзывов о книге, выданных на скорую руку, полна «воды» и общих слов. Мол, перед нами современный производственный роман, центральный образ которого — огромнейший сталелитейный завод на Урале, металлургическое «наше все». Точка.

Безусловно, элементы производственного романа в «Железной кости» присутствуют, а вокруг завода-гиганта, как и вокруг любого реально существующего градообразующего предприятия, вертятся десятки тысяч больших и малых жизней. Но если пофантазировать, место завода с тем же успехом мог бы занять, например, какой-нибудь крупный научно-исследовательский институт. Когда денег на науку не стало, многие НИИ частично превратились в офисные центры — оставшихся ученых сгоняли в маленькие каморки, чтобы сдать освободившиеся площади в аренду зачастую сомнительным фирмам-однодневкам. В монументальном полотне Самсонова значимым становится не конкретный, пусть даже очень крупный, богатырских размеров объект, а сама новейшая история России — общая для всех.

Герои романа — люди противоположных полюсов. Безликие «середнячки» Самсонова интересуют мало — есть только «вершки» и «корешки». «Вершки» — крупные бизнесмены, владельцы заводов, газет, пароходов. «Корешки» — пролетарии, рабочий класс, простые смертные. Первые воруют тоннами и миллионами, чтобы жить на широкую ногу, вторые растаскивают родное предприятие по гаечке, по кирпичику, чтобы выжить. Высшую касту в романе представляет прежде всего олигарх Артем Леонидович Угланов, низшую — работяга Валерка Чугуев. Главные персонажи, как и сама книга, монументальны — этакие гиперболизированные былинные богатыри, Ильи Муромцы новой эпохи. Валерка — мощный человек-гора с пудовыми кулачищами, Угланов — двухметровый, возвышающийся над миром монстр.

Язык романа под стать героям: стиль повествования близок сказаниям о героях былых времен. Былинно-сказовая лексика сведена в единый монолит с лексикой производства. Даже в любовных сценах метафорами и сравнениями проскакивают «каленые черты», колотящийся «ковочный пресс» и «горючие русла».

Линия любви в романе может показаться побочной, малосущественной. Но если принять факт, что главное в «Железной кости» все же не завод, а люди, мотив этот окажется определяющим. Образ Натахи — жены Валерки — восходит к самым ярким женским образам отечественной литературы позапрошлого столетия. Простая русская баба, готовая ради мужа и в огонь, и в воду, и на каторгу, и в пропасть. Предмет зависти чугуевского двойника-антипода Угланова. У человека, способного купить все и всех, которому в принципе никогда не было знакомо чувство зависти, такой второй половины нет. Зато есть огромная любовь к единственному сыну Леньке. С тяжелейшей травмой Леньки связан духовный перелом героя — всесильный Угланов понимает, что он не Бог и за деньги можно купить далеко не все и не всех — значит, надо обращаться к Богу истинному.

Настоящий трагизм Самсонов выводит в моральных исканиях своих героев — внеш­няя же событийная канва во многом вторична, и автор не скрывает этого. В фигуре Угланова прозаик свел воедино узнаваемые черты всех российских миллиардеров: высокий рост — от Прохорова, легенда о ранней потере родителей и детдомовском детстве — от Абрамовича, арест и тюремное заключение — от Ходорковского… Вынашиваемые персонажем идеи побега из колонии находят аналоги в «Графе Монте-Кристо» и «Побеге из Шоушенка». Любопытные параллели обнаруживаются в судьбах Валерки и его младшего брата Сашки: тут и библейская история Каина и Авеля, и нравственный выбор сыновей Тараса Бульбы Остапа и Андрия. Можно долго поражаться тому, насколько точно автор передал незнакомую ему атмосферу завода и зоны, — куда важнее лирическая исповедальность, поиски и обобщения психологических смыслов. В данном аспекте образ олигарха Угланова оказывается скорее положительным. Да, «отжал» завод и скрывался от налогов, при этом в герое живет любовь, внимание к ближнему, забота, духовная сила, да и совесть какая-никакая сохранилась. Для усиления контраста автор вводит в повествование еще одного двойника Угланова — начальника колонии Хлябина. Тоже деньги, тоже власть, тоже сравнение себя с Богом, но — абсолютная пустота внутри.

Две стороны в книге — и у темы свободы-несвободы. Внешняя сторона очевидна: зона — микровселенная, отделенная от остального мира высокими заборами с колючей проволокой. Самсонов населяет зону харбктерными героями. В жизни Хлябина колония — максимальная степень свободы. Вне ее территории грозный начальник всегда был маленьким и слабым муравьишкой. Для тюремного врача Станиславы зона — самонаказание: когда-то она не сумела спасти сына. Свободный человек сознательно выбрал несвободу. Несвободу предпочел и Валерка, случайно убивший человека. «Монстр» Угланов попробует всех перевоспитать. Порой свобода приобретает неестественные формы: когда в середине 1990-х Угланов «отжимал» завод, работяги выступали против «засланца» из Москвы, устраивая митинги и бунты. Олигарх сумел восстановить разваливающееся предприятие, вложился в приобретение нового оборудования, повысил людям зарплаты — пролетарии принялись митинговать в поддержку арестованного хозяина. Вот она — извечная история русского народа, подхваченная Самсоновым: большинству никакая свобода не нужна, а нужен сильный царь-надежа, способный обеспечить стабильность и развитие. Подмечает автор и другие наши черты: народ во все времена создавал образ врага, виновного во всех бедах, — лишь бы не винить себя и не бросаться поскорее решать проблемы. Неспроста еще в первых главах из уст заводских рабочих явственно слышится приснопамятное: «Во всем виноват Чубайс!». Прозвучит в романе и имя Ельцина, и названия быстро расплодившихся и так же быстро «сгоревших» в лихие девяностые банков. Другие имена и реалии отражены намеками: подняться из грязи в князи Угланову помог предприимчивый Боря Брешковский, был у олигарха покойный приятель Бадрик, в колонии герой встретит вора в законе, дочка которого стала известной певицей…

Плыть по течению, покориться жизни — или управлять ею, биться с противником, «ломать» предсказуемую судьбу? Духовно свободному хозяину своей и чужих судеб Угланову до обретения свободы физической не хватит считаных шагов. Покорившийся жизни богатырь из народа Валерка эту свободу обретет.

Казалось бы, время богатырей давно и безвозвратно прошло… Сергей Самсонов, пожалуй, единственный из сегодняшних прозаиков, кому современность не кажется «мелкой» и кто убежден: один в поле — воин.

                                                                                                                                         Станислав Секретов